Ева Львова - Презумпция невиновности

Борис удивленно воззрился на меня и растерянно проговорил:

– Каким это образом я смог бы ее забрать, если меня недалеко от бигмачной сбила своим броневиком эта стерва Казенкина? Она решила, что я – источник всех ее бед, и, когда я переходил дорогу, наехала на меня автомобилем. Хорошо хоть, я раньше занимался ушу и смог увернуться от казенкинского бампера, но по руке она мне все же проехалась.

– Значит, Вика так и осталась сидеть в «Макдоналдсе» до самого его закрытия? – онемевшими губами прошептала я. – Куда же она делась потом?

– Ты разве не забирала ее оттуда? – побледнел Устинович-младший.

– А ты просил? – закричала я.

– А почему я должен обо всем тебя просить? – разъярился Борька. – Ты что, сама не понимаешь, что, если человек попал в больницу, друзья должны его выручать?

Я холодно посмотрела на приятеля и сдержанно заметила:

– Я только два часа назад узнала, что ты, Борис, попал в больницу. Ведь ты не счел нужным поставить меня об этом в известность!

– Честно говоря, когда меня сбило машиной, я совершенно забыл, что шел в «Макдоналдс» за Викой, – понурил голову приятель. – Мне почему-то все это время казалось, что она у твоей бабушки. Где сейчас Вика, как ты думаешь?

– Понятия не имею, – выдохнула я. – Но могу себе представить. Насколько я успела ее узнать, сначала Вика прогуляет полученную от меня тысячу, после чего девчонку, скорее всего, заметут в полицейский участок как бездомную бродяжку. Если, конечно, твою племянницу не примут на краже курицы-гриль в «Седьмом континенте» либо в «Патерсене».

– И что же делать? – закручинился кудрявый друг.

– Сейчас свяжусь с дедом, – пообещала я. – Спрошу, не звонили ли им из полиции, ведь, скорее всего, Вика скажет, что она внучка Иды Глебовны – бабушка ни за что не станет ее ругать, примчится за ней хоть на край света, и Вика это знает.

Дед ответил сразу, как только я набрала его номер.

– Агата, ты на месте? – поинтересовался он. – Мы с Идой уже у Володина.

– Я тоже доехала до дачи, – безмятежно соврала я, и, кинув взгляд в окно, в котором виднелись часы на главном больничном корпусе, замолчала на полуслове. Сердце в груди оборвалось и рухнуло в пятки, ибо было двадцать минут восьмого, и оперативник Антипов ждал меня у магазина через десять минут. С трудом поборов панику, я все же нашла в себе силы спросить:

– Дед, Вика не звонила?

– А разве она не в Питере? – насторожился Владлен Генрихович.

– Конечно же, в Питере, – опять соврала я. – Ну мало ли, вдруг захотела поболтать с бабулей?

– Про это я ничего не знаю, – ответил дед.

– Тогда до связи, – буркнула я, отключаясь. – Нет, Борь, с моими стариками Вика не связывалась, – торопливо проговорила я, пристраивая ремешок сумки на плечо, и, как бегунья на длинную дистанцию, приготовилась взять резкий старт, чтобы домчаться до машины, усесться за руль и на всех парах нестись на дачу.

– Вот черт, – выругался Устинович-младший и нервно дернул подбородком, как будто собирался заплакать, но вовремя сумел взять себя в руки и сохранить лицо.

– Слушай, Борь, мне нужно срочно ехать на дачу, там организована засада на убийцу. Я и так уже дико опаздываю!

– И я с тобой! – обрадовался Джуниор возможности сменить обстановку.

– Так в пижаме и поедешь?

– У меня одежда в палате, я по-быстрому натяну джинсы, а ты жди меня внизу.

Борис двинулся в сторону палаты, а я осталась стоять в коридоре около лифта, поэтому отлично видела, как кудрявый друг в дверях столкнулся со смазливой медсестрой. Судя по тому, как перекосилось его лицо, это и была Лизавета. Девушка игриво посмотрела на Устиновича-младшего, подхватила его под локоток и куда-то повела. Должно быть, в сестринскую, консультироваться по юридическим вопросам. Я не стала дожидаться, когда они закончат свои дела, а вошла в лифт и спустилась на первый этаж, ибо и так уже опаздывала на встречу с оперативником Антиповым.

Я вкатилась во двор в начале десятого, следом за мной въехала машина оперативника Антипова. Людей на крыше я увидела еще с дороги и теперь старалась понять, кто это во всем черном вместе с Викой балансирует на самом краю, стараясь сохранить равновесие и не свалиться с вполне приличной высоты. Внезапно девочка рванулась вверх, оставив в руках черного преследователя свою кофту, и тот, взмахнув руками, кубарем полетел вниз. Первым к упавшему подбежал Олег. Он склонился над худеньким телом и поманил меня пальцем. Этого не требовалось – я и так со всех ног бежала к пострадавшему, на ходу доставая смартфон, чтобы вызвать «Скорую помощь».

– Снимите меня отсюда! – не своим голосом кричала Вика, колотя по крыше ладошками. – Я сейчас упаду! Я жить хочу! Слышите? Жить!

Лицо лежащего на траве человека показалось мне странно знакомым, особенно после того, как Олег указательным пальцем подцепил трикотажную шапку и снял ее с головы упавшего.

– Регина Казимировна? – невольно вырвалось у меня.

И тут я поняла, что нет ничего удивительного в том, что Крестовская невероятно похожа на портрет «Гуттаперчевого мальчика», ведь в их жилах течет одна кровь – кровь их общего предка Поля Крестовского. Ресницы дочери основателя иллюзариума затрепетали, пожилая женщина чуть слышно застонала, пытаясь поднять разбитую голову.

– Я собирала деньги для Яна, а ты все испортила! Ненавижу тебя, ненавижу! – с трудом разлепив запекшиеся губы, прошептала она и потеряла сознание.

Даже не знаю, откуда телевизионщики пронюхали про это происшествие, но не успела еще «Скорая» в сопровождении Олега увезти Крестовскую в центральную больницу Королева, а службы МЧС снять Викторию с крыши, как примчалась съемочная группа передачи «Чрезвычайное происшествие». Я собиралась утаить от бабушки и деда присутствие Вики в нашем доме, но теперь, когда девчонка, размазывая по щекам злые слезы, сообщала в камеру о вероломном приятеле Майкле, укравшем серебряные украшения доброй тети Иды, я поняла, что шила в мешке не утаишь. Нужно было немедленно звонить деду и рассказывать, во что вылилась наша засада на организатора смертельных розыгрышей, иначе старики могли подумать, что нас обобрали до нитки, а дом сожгли. Устроившись на кухне с бокалом красного вина, я усадила напротив себя Вику, налила ей бабушкиного киселя, сунула в руку булку и набрала номер деда.

– Не надо объяснений, дай к телефону Вику, – тут же приказал дед, уже посмотревший прямую трансляцию с нашего участка.

Девчонка робко взяла трубку и, сопя носом, несколько минут слушала уговоры деда, настоятельно требующего сдать ее приятеля.

– Это же будет предательство, – всхлипывала она. – Дядя Владлен, не заставляйте меня быть стукачкой!