Анна Малышева - Зеркало смерти

– Неправда! – взвилась мать. – Это была хорошая книга!

– Бросьте вы, – властно заявила Женя. – Книга – дрянь, что я, книг хороших не читала? Это вы сидите тут в своей дыре, копаетесь в огороде, ничего не понимаете. Для вас кто грамотный – тот и писатель.

– Что ты себе позволяешь?

– Что хочу, то и позволяю, – с вызовом ответила Женя. – А почему бы не позволить? Что я вам должна? Это вы мне должны – квартиру!

Елена Юрьевна растерянно взглянула на Наташу, будто ожидая поддержки, потом слепо нашарила продавленный диванчик и присела. Женя швырнула сигарету на пол и растерла ее подошвой:

– Только не думайте, что мне самой эта квартира нужна. У меня уже есть. Я думаю о Димке.

– О ком?

– О сыне, о вашем внуке. Ему-то за что страдать? Я ращу детей одна, зарабатываю только на хлеб, ничего себе позволить не могу. А если паренек будет умненький? Он уже буквы знает, – умилилась Женя. – Значит, надо учить, а сейчас все за деньги. А что наступит коммунизм, когда он вырастет – в это я не верю. Мне всегда жилось трудно – и при Брежневе, и при Горбачеве… Живу, как дышу, будет день, будет хлеб… На большее не рассчитываю. Но квартиру моему сыну вы все-таки купить должны.

Елена Юрьевна была вне себя. На ее припухшем, избитом лице читалась странная смесь ярости и восторга.

– Вот так просто является и требует квартиру! – Она снова обратилась за поддержкой к Наташе. – Все в порядке вещей! Ну и наглость!

– Это с вашей стороны нагло ничем не помочь внуку, – парировала выпад Женя.

– Да я не знала о нем!

– Знали. Только что ей рассказывали! – Она указала на подругу, которая стояла ни жива ни мертва. – Хватит вам отпираться, это уже смешно.

Елена Юрьевна переводила взгляд с одной гостьи на другую и ничего не отвечала. Она была совершенно раздавлена последними новостями и, казалось, не понимала, как действовать дальше. «В прежнее время она попросту вышвырнула бы нас из дома за такое обращение, – подумала Наташа. – Да, сильно сдала… Совсем старуха. И почему она никогда не казалась мне старой? Откуда у нее этот жуткий синяк? Ударилась? Ударили?»

– Мама, я хочу пить! – раздался из кухни жалобный голос, и старуха мигом встрепенулась. Она не решилась ни о чем спросить, но смотрела так выразительно, что Женя даже начала улыбаться.

– Да, это он, – сказала женщина. – Желаете взглянуть?

– Я… Да, – и Елена Юрьевна поспешила за ней в кухню.

Наташа за ними не пошла. Она присела к окну, прислушиваясь к сдержанным восклицаниям, которые доносились до нее через приоткрытую дверь. «Ну все, Елена Юрьевна растаяла, увидела внука. Неужели это правда? Но каков сыночек, если он шантажировал родителей внуком! Только ничего в результате не добился, не добьется и на этот раз. Как же так – делать детей, чтобы выманить у родителей квартиру, а потом бросать! Эту тварь задавить мало! И где он прячется? У невесты? Вот уж точно – «невеста». Ведь это древнее славянское слово означает «неизвестная», происходит от основы «не ведать». То есть это та, которую никто не знает. Прежде подразумевался сексуальный смысл – невеста, это девушка, которую еще никто не познал. А тут уже прямой. Неужели он может устроить такое представление во второй раз?»

– Варенья хочешь? – заискивала на кухне Елена Юрьевна. – Есть абрикосовое!

Наташа невольно улыбнулась. Абрикосовое – значит, из покупного продукта, поскольку абрикосы на Акуловой горе не произрастали. Такие припасы скупая хозяйка делала крайне редко и предлагала не каждому. «Дорогой гость пришел!»

– Не хочу, – капризно отвечал мальчик, мигом сообразивший, кто здесь диктует условия. – Я люблю шоколад.

– Это точно, – отвечала его мать. – Шоколад и леденцы на палочках.

– Этого у меня нет, – Елена Юрьевна как будто даже испугалась. – Есть карамель, кажется. Да ты садись, садись, что стоишь!

И сама усадила Женю к столу, торопливо налила чаю, совсем позабыв о том, что он холодный, достала из буфета вазочку с конфетами. Ребенок брезгливо отверг угощение и надулся. Женя с язвительной улыбкой отпила глоток и поставила чашку в сторону.

– Да вы не суетитесь, – сказала она, глядя, как Елена Юрьевна бестолково тычется во все углы, не зная, к чему приложить руки. – Мы ведь не за угощением пришли, а познакомиться.

– Что ты раньше-то молчала! – вдруг закричала на нее хозяйка. – Знала ведь меня, а молчала?!

Крик не произвел на Женю никакого впечатления. Она только слегка нахмурила брови:

– Значит, были причины молчать.

– Какие еще причины? Почему ты сразу ко мне не пришла, еще когда была беременна? Неужели думала, что я тебя выгоню?

– Он мне не велел.

– А у тебя своей головы нет? – Елена Юрьевна говорила громко и выразительно, как прежде, но все-таки не сурово, а скорее, истерично. Ее сдерживало присутствие мальчика, который с большим вниманием рассматривал интересную бабушку с фингалом. – Если мы будем мужиков слушаться, то далеко зайдем!

– Это верно, – снова улыбнулась Женя. – Только напрасно вы думаете, что я не возражала. Когда я забеременела, он сразу сказал, что будет добиваться квартиры. Конечно, я обрадовалась. Он, знаете, не очень-то зарабатывал, я его за свой счет кормила.

Елена Юрьевна всплеснула руками:

– Ну уж это… Дальше идти некуда! Ты сама виновата, что так получилось!

– Это вы его избаловали, – огрызнулась Женя. – Он мне уже таким достался, и ни в чем я не виновата. Ну может, только в том, что в дом его впустила. Не стоило связываться. Что я получила? Вот!

И указала на сына сигаретой. Мальчик обиделся и приготовился зареветь, но все-таки сдержался. Он чувствовал, что происходит что-то важное и рев может испортить дело.

– Я сперва думала, что он просто хочет попросить у вас помощи, – продолжала женщина, глядя в угол, где стояла корзина с картошкой. Теперь она как будто не хотела встречаться взглядом с хозяйкой дома. – Так все делают, когда собираются жениться. Про женитьбу он, правда, не говорил, но…

– Не говорил? – изумилась Елена Юрьевна. – А нам говорил, что женится…

– Он, может, и женился бы, если бы вы дали квартиру. А может, – неожиданно возразила себе Женя, – и тогда бы не женился. Откуда я знаю, что было у него на уме? Он ведь у вас умный…

Последние слова она выговорила с иронией.

– А потом он сказал, что вы упираетесь, не хотите помочь, чтобы я к вам ни ногой, потому что могу все дело испортить. Мол, он все равно своего добьется.

– Не слушала бы ты его, – простонала убитая горем Елена Юрьевна. – Пошла бы к нам, и мы бы мигом договорились. Мы не верили ему тогда! Думали, он все выдумал, чтобы с нас что-то получить!

Женя горько усмехнулась:

– Да, перестарался Димочка! Не ты, не ты, – прикрикнула она на сына, который, услышав свое имя, немедленно скривился. Мальчишка любил озорничать, идя на поводу у старшего брата, часто получал нагоняи и всегда был готов дать отпор единственным способом, который был ему доступен – слезами. – Сиди тихо, не ори!