Ева Львова - Вердикт: невиновен!

– И сколько же стоило выправить этот документ? – выдавила из себя я, прикидывая в голове приблизительную стоимость настоящего паспорта с подобными записями.

Лидия Сергеевна неприветливо взглянула на меня и ледяным тоном заметила:

– А вы, девушка, не хамите, я не обязана перед вами отчитываться. И то, что я с вами сейчас разговариваю, – исключительно моя добрая воля.

– Скажите, а где Бажен Соло познакомился с Моной? – опасаясь неловким вопросом окончательно загубить дело, робко спросил Борис.

– Мона сама пришла к Учителю и сказала, что готова родить ему сына.

– Понял. Вопросов больше не имею, – возвращая хозяйке кабинета удивительный паспорт, поднимаясь с кресла, подвёл итог беседе Борис.

– Одну минуту, – сделала останавливающий жест рукой Лидия Сергеевна. – Чтобы расставить все точки над «и», я хочу ознакомить вас с копией завещания преподобного Бажена.

Из того же сейфа Лидия Сергеевна извлекла пластиковую папку и снова протянула её Борису. Меня она демонстративно не замечала. Борис достал из папки ксерокопию завещания и с выражением зачитал:

– Я, Бажен Соло, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, в присутствии двух свидетелей завещаю движимое и недвижимое имущество сыну своему Мызину Владимиру Александровичу. Опекунами над сыном назначаю Иванову Лидию Сергеевну и Иванова Аркадия Всеволодовича. В случае если с моим сыном, Мызиным Владимиром Александровичем, случится несчастье – он погибнет, заболеет, окажется недееспособным или сядет в тюрьму, – всё моё движимое и недвижимое имущество переходит государству. Дата, нотариально заверенные подписи завещателя и двух свидетелей.

– Надеюсь, вам понятно, что мы с Аркадием не собираемся сажать мальчика в тюрьму? – забирая у Бориса копию документа и возвращая её в сейф, спросила Лидия Сергеевна.

– А почему Бажен назначил именно вас опекунами Владимира? – подала я голос.

– Я внучатая племянница Просветлённого, тридцать лет жизни посвятила изучению его доктрины, Бажен мог положиться на меня как на самого себя, – важно проговорила директор Культурного центра, поднимаясь из-за стола.

Я правильно истолковала это движение и собралась уходить. Встала со своего места, сосредоточенно потерла ладонью нос, собираясь с мыслями, и пристально взглянула на опекуншу Мызина.

– Спасибо за разъяснение, – с чувством проговорила я, нисколько не лукавя. – Нам в самом деле стало всё более-менее ясно.

– Лично против вас я ничего не имею, – пошла на мировую Лидия Сергеевна. – Если вы сможете защитить Володю, фонд будет вам очень признателен. Мы с мужем за ценой не постоим. Но, как вы, наверное, поняли, основное условие нашего сотрудничества – строгая конфиденциальность. Ни одна живая душа не должна знать, что сын самого Бажена Соло обвиняется в убийстве. Мы, собственно, и Падву поэтому не наняли. Он слишком публичная фигура, всё время на виду, и эта неприятная история может просочиться в массмедиа. А сейчас, думаю, вам лучше уйти.

Я послушно уцепилась за руку Бориса, и наша бедовая парочка покинула Культурный центр на Ярославском шоссе.

– Слушай, Борь, я даже представить себе не могла, что забитый Мызин – наследный принц империи Бажена Соло! – направляясь к машине, дивилась я. – Ты видел их Культурный центр? Это же фабрика по промыванию мозгов. Одних только развалов с трудами преподобного я насчитала пять штук. И возле каждого толпится народ и покупает эту так называемую духовную литературу. Знаешь, сколько у Бажена последователей по всему миру! В Интернете пишут, что в каждом крупном городе есть культурные центры его имени, а это огромные деньги!

– Агата, дурочка, чему ты радуешься? Мы не можем исключить Мызина из числа благородных мстителей за поруганную честь Эммы Глаголевой, – оборвал мои восторженные реплики Борис. – Мало того, мы до сих пор не знаем настоящего имени Моны Роз. Где гарантии, что цветущая тётка в белом платье, спустившаяся с Гималаев, и бедная замарашка из лаборантской Столичного гуманитарного университета не одно и то же лицо?

– А вот это мы сейчас и узнаем, – оживилась я.

Достав коммуникатор, я забила в поисковике запрос на Мону Роз. Всемирная паутина тут же вывалила огромное количество ссылок на сайты центров Бажена Соло, а вот про настоящее имя Великой Матери всех народов не было ни слова. Тогда я пошла другим путём. Ввела в поисковик имя Эммы Глаголевой – и мигом оказалась в базе жителей Российской Федерации, где Эмм Глаголевых было никак не меньше пятисот человек.

– Ну, Боря, что я тебе хочу сказать, – тоскливо проматывая пестреющие Глаголевыми страницы, промямлила я. – Похоже, так мы лаборантку не найдём. Хотя есть у меня ещё одна база, эмвэдэшная, я у деда скачала.

– Дай-ка сюда, – забрал у меня «Самсунг» Борис. – Сейчас мы пробьём эмвэдэшную базу и выясним, где наша Глаголева. Какой у неё примерно год рождения?

– Ага, хитренький какой! – возмутилась я, пытаясь вырвать у приятеля коммуникатор. – С годом рождения любой дурак кого угодно найдёт, а ты так попробуй!

Но и примерный год рождения, который мы вместе вычислили, исходя из имеющихся данных, не помог нам выяснить место пребывания Эммы Глаголевой. База Министерства внутренних дел располагала сведениями на пятнадцать женщин с подходящими именем и фамилией, но ни одна из них ни дня не работала лаборанткой.

– Вот так, Агата, делай выводы! – тяжело вздохнул Борис, возвращая мне «Самсунг». – Не всегда можно найти человека даже по закрытым базам.

Я досадливо фыркнула, думая, что бы такое ответить приятелю, чтобы он не слишком-то умничал, и с ходу предложила:

– Завтра с утра неплохо бы махнуть к Эмме на родину, в Рязань, и там постараться выяснить о ней как можно больше.

– Это хорошая идея, – откликнулся Джуниор. – Значит, решено – завтра с утра едем в Рязань.

Борис отправился домой, а я поехала на дачу. Что уж там скрывать, двигало мною не только желание увидеть бабушку и деда, но и необходимость выяснить, откуда я знаю армянский язык. Мне сразу бросилось в глаза, что бабушка немного растерялась, когда я ни с того ни с сего задала волновавший меня вопрос.

– В принципе ничего тут удивительного нет, – неуверенно проговорила Ида Глебовна, стараясь не отводить глаза от моего лица. – Ты несколько лет подряд в раннем детстве гостила у моего брата Ашота в Ереване. Должно быть, тогда и были заложены основы армянской лексики.

– Разве так бывает? – удивлялась я.

– Почему же нет? – пожала плечами бабушка. – Ты девочка способная, схватываешь всё на лету, отчего бы тебе не запомнить красивую певучую речь?

Объяснение не очень меня удовлетворило, но большего от Иды Глебовны добиться было невозможно, и я отправилась к деду. Владлен Генрихович на лингвистические темы беседовать отказался, сославшись на усталость. Тогда я попробовала закинуть удочку насчёт приятеля деда Артура Бойко – признанного в научном сообществе авторитета по изотерике и теософии. Я надеялась, что Артур Зиновьевич поможет с выявлением личности Моны Роз. Профессор Бойко обладал редкими познаниями во многих отраслях тайных наук, и по этой причине к нему выстраивалась очередь из сотрудников различных институтов и частных лиц, желающих получить исчерпывающую консультацию по тому или иному вопросу. Попасть к нему на приём было так же сложно, как лично повидаться с президентом Медведевым, и я решила зайти с другой стороны. Зачем обязательно ехать к учёному, если можно поговорить с ним по телефону?