Диана Бош - Забытый грех

– Так я это… квартиру ему сдавала.

– То есть квартирант?

– Да. – Дама запыхтела и нервно потерла ладони, словно размазывая что-то по ним, потом приложила их к глазам и плаксиво пожаловалась: – Голова что-то болит.

– Как он у вас появился, кто его к вам привел?

– Квартирант мой бывший и привел, когда с квартиры съезжал. Двое их было, новых жильцов-то. Потом второй куда-то переехал, через полгодика примерно, а этот исправно платил. Хороший парень, не обижал меня. Подарки дарил.

Судя по тоскливой слезе, блеснувшей в бесцветных очах квартирной хозяйки, и судорожно проглоченной слюне, «подарками» было не что иное, как водка.

– Давно у вас убитый квартировал?

Глазки ее суетливо забегали, она пошлепала губами, видно собираясь привычно соврать, но потом передумала и сказала правду:

– Так два года уже. Третий пошел.

– Не знаете, женат жилец ваш?

– Не видела никогда жены. Может, где и была, но сюда не приезжала.

– А девушки часто ходили к вашему жильцу? – задал очередной вопрос Лямзин, внимательно изучая ее лицо.

– Не знаю, – почему-то испугалась она, – тихо всегда было, соседи не жаловались.

– А сколько лет убитому, не знаете?

Она задумалась, наморщив лоб и обиженно надув щеки.

– Так это… – пробормотала она, подняв глаза в потолок, и начала шевелить пальцами, будто что-то считая. – Двадцать пять, помню, праздновал в прошлом году. Он все еще говорил: «Юбилей у меня, юбилей». Двадцать шестой годок ему, значит, шел.

– Чем занимался покойный?

Женщина испуганно заморгала и слепо зашарила по подолу руками.

– А откуда мне знать, – сказала, наконец, она, – слышала как-то раз, про склад какой-то говорил. А чей он, чего там хранили, почем мне знать. Не отчитывается никто передо мной.

После возвращения с места происшествия Лямзин направился в кабинет начальника на доклад. Рассказав Плановому о результатах осмотра, он изложил одну из версий случившегося:

– Вполне возможно, что жертва была нетрадиционной половой ориентации. В таком случае вероятно убийство из ревности – гомосексуалисты часто бывают повышенно ревнивы.

– Хорошо, допустим. А как ты объяснишь, почему в деле снова фигурирует латынь?

– Юсуф, по показаниям свидетелей, две недели от кого-то скрывался. Вполне возможно, что он получил предупреждение и прятался от убийцы. Если предположить, что Аффан и Юсуф были любовниками, тогда, вполне вероятно, убийцей мог быть отвергнутый ухажер одного из них. А латынь – это способ связать оба убийства воедино. Как вам эта версия?

Плановой сдержанно хмыкнул.

– Проверяй. Пока слишком рано делать выводы.

Утром Александру разбудил телефонный звонок. С трудом оторвав голову от подушки, она нашарила рукой трубку на тумбочке и поднесла к уху.

– Да.

– Мамочка! – затарахтел звонкий Алискин голосок. – Ты мне звонила?

– А что, должна была? – сонно произнесла Александра, одновременно пытаясь сообразить, не обещала ли она чего накануне.

– Конечно! – бодро заверила ее дочь. – Ты же сказала, что будешь каждый день мне звонить. А я смотрю – кто-то звонил, только вот чей номер – не пойму. Вдруг, думаю, это ты, я взяла – и позвонила. Так ты звонила мне или не звонила?

– Стоп! – прервала скороговорку дочери Александра. – Алиска, во-первых я еще сплю. Это раз. Во-вторых, день только начался, и так рано я бы точно никого из вас не стала будить, тем более тебя. Чего это ты, кстати, так рано встала? Не похоже на тебя. И, в-третьих, расскажи лучше, как вы там поживаете.

– Ты ж спишь, – огорченно напомнила девочка.

– Уже нет. – Александра зевнула.

«Наверняка Алиса позвонила, чтобы что-то попросить, а все остальное лишь антураж», – предположила она.

И как вскоре выяснилось, была права.

Девочка обрадованно затарахтела, в темпе скерцо вываливая последние новости и о бабушке, и о Мите, и о том, как хорошо на море и куда они втроем уже успели сходить, а куда еще собираются. Потом вдруг замолчала и после небольшой паузы осторожно произнесла:

– Мам, а можно я с собой привезу котенка?

– Кого?!

Сон с Александры моментально слетел, она села в кровати и протерла глаза рукой.

– Он такой хорошенький, маленький, рыженький, у него коротенькая-коротенькая шерстка…

– Алиса, нет!

– …она как бархат, нежная и мягкая, а тело у него гибкое и изящное, длинное и поджарое…

– Нет!

– …как у ягуара, шкурка у него вся в пятнышках, и мордочка длинненькая, как у египетской кошки. – И поскольку мать молчала, добавила жалобным тонким голосочком: – Ну можно, а?

– А что говорит бабушка? – осторожно спросила Александра.

Девочка вздохнула.

– Она говорит, что нам двоих котов вполне достаточно.

– И правильно! – обрадовалась Александра. – Всех котят не усыновишь!

– Вот ты как бабушка, – девочка всхлипнула в трубку, – она тоже так сказала. А я чувствую, он без меня пропадет.

Александра задумалась. Прекрасно зная свою дочь, она не сомневалась, что этот звонок сегодня не последний. Алиса будет звонить ей каждые полчаса, уговаривая, упрашивая и убеждая, пока мать не сдаст позиции или не взорвется. Александра тяжело вздохнула и согласилась:

– Ладно, бери. Но чтоб ухаживала за ним сама.

– Спасибо! – весело завопила девочка. Томная грусть с нее сразу слетела, и она моментально отсоединилась.

– Наверное, побежала ловить котенка, – пробурчала Александра, злясь на себя за то, что смалодушничала и уступила. В следующий раз Алиса, помня о нынешней победе, удвоит свои старания. И чтоб отбиться от ее новой идеи, понадобится времени больше тоже в два раза.

Александра мрачно посмотрела на себя в зеркало, отметила, что от синяков под глазами у нее болезненный вид, и тут телефон зазвонил снова.

На сей раз ее беспокоила мама.

– Александра, – гневно возмутилась она, – что ты ей наобещала?

– Кому?

– Ты не юли! Зачем котенка позволила Алиске домой взять?! Нам что, своих котов мало?!

– Я подумала, он может у меня жить, – попыталась оправдываться Александра. – Скоро школа начнется, близнецы ко мне переберутся, коты останутся с тобой. А нам один котенок не помешает…

– Можешь их всех к себе забрать! Будто я не знаю, как все дальше случается: сначала вы жалостливо подбираете животное, а когда оно надоедает, подкидываете его мне.

– Но…

– Все, я сказала! С меня хватит!

Мать отсоединилась, а Александра так и сидела с трубкой в руке, рассеянно глядя вдаль. Правда, по-настоящему смотреть вдаль не получалось: мешала стена. Но она расфокусировала взгляд и смотрела будто сквозь стену, отчего эстамп на стене превратился в яркое красно-оранжевое пятно, а потом стек вниз кровавой кляксой.