Наталия Володина - Логово ведьмы

– Ты о чем-то хочешь поговорить? – спросила она.

– Мама, я хочу попросить. Ты только не говори, как всегда: это можно только с чужими и все такое. Ты же можешь как-то себе внушить на минутку, что я не дочка, а просто так, на прием пришла. А, мам?

– Женя, ну зачем ты начинаешь…

Но девочка закрыла ей рот ладонью, рассмеялась, побежала к себе в комнату и вернулась с фотографией.

– Мама, а ты несерьезно. Просто для прикола. Посмотри на этот снимок и скажи, чувствует он что-то ко мне или нет? Понимаешь, он замечательно ко мне относится. У нас уже было… все. Но мне кажется, что у него нет таких чувств, как у меня. Просто в организме нет каких-то чувств. Он увлечен наукой, открытиями, решениями, будущим. А я… Он мне радуется. Но стоит мне исчезнуть, он ничего не заметит. Такое у меня впечатление. Может, это не так?

– Это не самое плохое впечатление, – серьезно сказала Ирина. – И в таких случаях просто не стоит исчезать. По крайней мере до тех пор, пока тебе самой этого не захочется. Давай фотографию.

Ирина долго рассматривала тонкое мальчишеское лицо с аристократической ямочкой на подбородке, с волной густых светло-русых волос, с близоруким прищуром красивых светлых глаз и открытой улыбкой. Она смотрела до тех пор, пока лицо не скрылось в пелене тумана. Ирина положила снимок на стол, закрыла глаза, и лицо возникло вновь, но гораздо более отчетливо и ярко. Это уже был не снимок. Ирина задрожала от пронзительного света светлых глаз и почувствовала жар из-за приблизившихся твердых мальчишеских губ. И отчаянно, как сигнализация, забилась острая боль в правом виске.

– Что с тобой, мамочка? – услышала она голос Жени и открыла глаза.

– Ничего особенного, детка. Просто мигрень. Я ведь тебе сразу сказала, что плохо себя чувствую.

– Ой, мама, а я заставила тебя напрягаться. Ну, прямо дура какая-то.

– Ну, что ты, – рассмеялась Ирина. – Ты не виновата, что у меня болит голова. Я сейчас приму лекарство, полежу, и все пройдет. Только сначала отвечу тебе. Он хороший мальчик. Но чувства – и в этом ты совершенно права – пока не стали для него главным в жизни. Он получает удовольствие от возможностей своего интеллекта, а любви, страданий, зависимости интуитивно побаивается. Конечно, с точки зрения женщины, это эгоизм, инфантилизм и так далее. Но найти лучший вариант трудно. Особенно такой хорошей и порядочной девочке, как ты. Особенно потому, что ты не станешь сознательно искать замену Артему. Но если кто-то полюбит тебя сильнее, чем он, не нужно сразу отказываться. Присмотрись. Я хотела бы видеть рядом с тобой человека, для которого на первом месте будешь ты, а потом уже все открытия на свете.

– Ой, мама, ну ты сразу выстраиваешь целую программу. А мне самой, может, и не нужны все эти страсти-мордасти. Молилась ли ты на ночь, Дездемона? Ладно, не буду тебя больше мучить. Пойди, поспи.

Женя поцеловала Ирину в щеку и пошла к себе. Ирина подождала, когда из комнаты дочки раздастся музыка, встала и добрела до своей кровати, держась за стены. Ей было совсем плохо.

Она проснулась поздним вечером. За стеной было тихо, видимо, Женя спала. В прихожей еле слышно журчал телефон. Они всегда уменьшали звук на ночь. Ирина, не включая свет, подняла трубку и услышала взволнованный, срывающийся, такой юный голос.

– Ирина? Это Артем. Пожалуйста. Не нужно звать Женю. Вы не могли бы выйти ко мне на минуту? Я у вашего подъезда.

Ирина положила трубку. Она стояла, смотрела в темноту и видела светящуюся треснутую скорлупу. Цыпленок в ней трепыхнулся, ударил клювиком изо всех сил и оказался в мире без конца и края. Он вытянул голубую шейку, закатил глаза и оцепенел от ужаса. Ирина щелкнула выключателем и посмотрела в глаза своему отражению. Темно-зеленые озера разлились по бледному лицу. А плотно сжатые губы вдруг вспыхнули, как красный свет на переходе. Нельзя идти. Нужно бежать. Ирина накинула темный шарф на голову, плащ на плечи и выскользнула из квартиры.

Артем был в ужасе. Ему казалось, что его раздавит сейчас это несчастье. У него никогда не было невыполнимых желаний. Не было потребности в них. Он не знал, что такое страсть. Когда ты пылаешь, как факел, и сам видишь это со стороны, но не в состоянии себя спасти. И вдруг такое случилось. Он увидел женщину, какой не видел никогда, какую даже не мог себе представить. И до сих пор для него имело значение только это: то, что все так внезапно изменилось – он и его жизнь. Он стремился к Ирине. Мчался к ней, не придумывая особенных слов. И не сомневался в том, что она его услышит, поймет. Она такая умная, такая невероятная и даже что-то типа ясновидящей. Но все происходило, как в дурном сне. Ирина голосом учительницы говорит какую-то ерунду. Про разницу в возрасте, про то, что у него это пройдет и что они должны уберечь от страданий Женю. Но Женя – это совсем другое. Она подруга, она бы поняла. Артем бессильно откинулся на спинку скамейки в пустом мокром сквере, где сидели они с Ириной, боясь коснуться друг друга даже одеждой, и до боли сжал кулаки. Какой ненужной, никчемной казалась ему собственная жизнь. Да и он сам – кому нужен? На что надеялся? Даже мама бросила его и уехала на несколько лет в Америку к папе, который работает там по контракту. Даже маме он неинтересен. Он ни на что не способен. Только решать задачи. А вокруг совсем другие люди, сильные, богатые, властные. Они живут яркой, полной событиями жизнью. Только Женька, самая добрая девчонка на свете, могла его пожалеть за убогость. А он размечтался о большем… Артем вдруг вспомнил, как встретил однажды вечером возле института руководителя своей дипломной работы. Этот авторитетный ученый, интеллигентнейший человек был пьян как сапожник. Он дохнул ему в лицо какой-то адской смесью и проговорил: «Беги из этой страны, вундеркинд. Здесь сдохнешь под забором от нищеты. Если тебе не проломит голову от нечего делать какой-нибудь отморозок. Ты не нужен здесь никому. Неужели не понятно?»

Артем почувствовал острую боль в груди и понял, что у него разрывается сердце. Все пропало, и он заплакал, не скрываясь, не пряча слез, как не позволял себе даже в детстве. И тут произошло чудо. Губы Ирины коснулись его губ, собрали его слезы. Он рванулся к ней, но она вдруг соскользнула со скамейки и встала перед ним на колени. Она разжала его ладони и долго целовала их. Он встал, поднял ее, и они так крепко прижались друг к другу, что никакая сила не могла бы их разделить.

– Мой мальчик… – прошептала Ирина. – Мой прекрасный, чудесный мальчик. Ты поймешь, ты запомнишь, что в моей жизни ты лучший, нет, ты единственный мужчина. Ты осчастливил меня. Ты осчастливил мир своим появлением.

– Я люблю тебя.

– И я люблю тебя.

– Куда мы пойдем?