Елена Логунова - Вкус заката

Не случайно ведь все даосские рекомендации уделяли огромное значение выбору партнеров. Во-первых, практикующему опыты бессмертия надлежало как огня избегать тех, кто сам знает процедуру. Во-вторых, существенным полагался возраст: считалось, что наиболее ощутима польза от девушек четырнадцати-девятнадцати лет. Значит, опыт и годы – это преимущества!

При этом даосы допускали, что достичь бессмертия указанным путем может не только мужчина, но и женщина. Соответствующая сила, учили они, изначально дарована Небом каждому человеку.

В развитие этого тезиса я не раз думала о том, что природные данные каждого из нас сугубо индивидуальны. И если бывают гениальные музыканты, художники, ученые, изобретатели – возможно, кто-то от рождения гениально сексуален? Вероятно, такому человеку даже не нужно изучать старинные трактаты, сокрытые в них истины он может постичь самостоятельно, без помощи мудрого даосского наставника. Наверное, это может произойти и внезапно, если случайно совпадут все необходимые условия. И тогда пожилой, но еще полный сил и искушенный в любовных играх мужчина, соединяясь с неопытной, но страстной и беззаветно влюбленной девушкой, вытянет из нее всю сексуальную энергию и даже саму жизнь!

– Теоретически вполне возможно, – прокомментировал мой внутренний голос.

– А если наоборот? – настойчиво спросила я вслух, поплотнее запахнув плащ – вдруг стало холодно. – Если женщина будет старше, опытнее и сильнее, чем мужчина? Возможно ли, что тогда в смертельном постельном поединке победит она, а не он?

Я мягко коснулась пальцем сенсорного экрана мобильника и испытующе посмотрела на смоделированное компьютером приятное юношеское лицо.

– Теоретически? – с сомнением уточнил внутренний голос.

– Теория без практики мертва! – хмыкнула я и встала с остывшего камня, убирая в карман телефонный аппарат.

По каменному желобу круто изогнутой улочки сыпался нарастающий шум торопливых шагов. Даниэль возвращался ко мне.

Или за мной?

Точность формулировки не имела значения. Я не собиралась бежать ни от него, ни от судьбы.

Строение было новым, но удачно стилизованным под средневековое. Снаружи длинное одноэтажное здание, облицованное искусственно состаренным камнем, подозрительно напоминало конюшню, и Даниэлю пришлось слегка подтолкнуть меня, чтобы заставить подойти к порогу отведенного нам стойла. Я бы не удивилась, если бы за дверью месил копытами сено могучий рыцарский конь, общество которого не представлялось мне привлекательным.

Однако нарочито грубая деревянная дверь с чугунным кольцом-стучалкой распахнулась неожиданно легко, утопив меня в золотисто-розовом свете. Я застыла в нем, как мушка в янтаре, потрясенная открывшейся картиной.

Всю противоположную стену помещения занимало огромное французское окно, до краев заполненное алым закатным светом! Он окрасил в розовые тона и светлые оштукатуренные стены, и невысокий потолок, и лакированные доски пола. Застеленная белым просторная кровать превратилась в постамент из розового каррерского мрамора, а собранные ровными складками полотняные шторы – в величественные колонны.

Это была не просто комната – это было святилище. Храм! И я даже знала, какого именно бессмертного божества.

– Тебе нравится? – Даниэль увлек меня внутрь.

Подчиняясь мягкому нажиму его руки, я с ускорением двинулась вперед, пересекла небольшую комнату и остановилась у окна.

За ним был крошечный дворик, вымощенный тесаным камнем. Он упирался в полуметровую зеленую изгородь, над которой еще метра на два возвышалась по-настоящему старая крепостная стена. Я знала, что за ней только небо и почти отвесные скалы, на середине своей высоты опоясанные крепостным валом, и уже с него, как со ступеньки, падающие в море.

Слева дворик, по площади сопоставимый с хорошим обеденным столом, закрывала от глаз возможных соседей плотная шеренга молодых кипарисов в синих керамических горшках. Справа, превращенные богатой палитрой заката в роскошный витраж, блистали золотом, охрой и киноварью стекла небольшой оранжереи.

– Нравится – не то слово! – Я покачала головой и обернулась к мужчине, оставшемуся у порога. – Я в неописуемом восторге! Место просто сказочное!

– Сказочное место, сказочное время и сказочная женщина…

Даниэль подошел ко мне близко, провел ладонями по шее и осторожно освободил мои плечи от укрывавшего их плаща.

Тяжелая черная ткань с шорохом скользнула вниз, на пол, открыв закатному свету доступ к алому шелку, и моя блузка запылала всеми оттенками живого огня.

– Дай мне пять минут, – основательно распробовав наш первый настоящий поцелуй, попросила я.

– Не спеши. У тебя будет столько времени, сколько ты захочешь! – ласково улыбнулся он.

– Пять минут, – повторила я, направляясь в ванную.

Спешить я не собиралась, но и медлить не могла.

Туфли я сбросила на ходу, шарф уронила на пороге, блузку скинула с плеч на пол в ванной, и она разлилась на терракотовой плитке кровавым пятном.

Ванная комната в номере была самой обыкновенной, без претензий и излишеств. Приняв душ, я завернулась в единственное большое банное полотенце, и Даниэлю затем пришлось довольствоваться полотнищем вдвое меньшего размера. Впрочем, мы быстро расстались с тряпками – они все равно не согревали. Ночь была прохладной, и я перестала дрожать только после того, как почувствовала живое тепло.

Оно проникло в каждую клеточку моего тела и наполнило его тихим блаженством, которое довольно скоро превратилось в ощущение, похожее на голод. Согреваться в объятиях Даниэля было очень приятно, но это была еще даже не прелюдия. Так, камертон.

– Я так долго ждал тебя, – прошептал он мне на ухо.

– Да уж, наверное, – пробормотал этот циник – мой внутренний голос.

Закат отгорел. Ночная тьма за стеклянной стеной сделалась глубокой, как черная дыра. Прежде чем нырнуть в любовь, я выскользнула из постели и плотно задернула тяжелые шторы. Стало совсем темно, но это была уютная темнота – мягкая, теплая, наполненная нежным шепотом, тихими вздохами и сладкими стонами.

Как это оказалось просто, легко и естественно! Никогда раньше у меня не было партнера, который совершенно не нуждался в подсказках и деликатной помощи, который чувствовал меня так же безошибочно и полно, как я чувствовала его самого. Раз за разом он выводил меня на пик наслаждения, и, может быть, впервые в жизни я позволила себе и не скрывать свою жадность, и не заботиться о том, чтобы мужчина расценил ее как комплимент своим незаурядным способностям. Даниэль не нуждался в комплиментах. Он был гениален. И, чтобы вполне раскрыть свой талант, он нуждался только во мне.