Диана Кирсанова - Созвездие Овна, или Смерть в сто карат

– Вот-вот, с этого места поподробнее…

– Подробно трудно, меня ведь не было, когда ее к нам доставили. Собственно, на тот момент морг уже был закрыт, дежурила только санитарка наша, Надежда, – после всего этого ее уволить пришлось, а жаль, хорошая баба… Но что началось потом! Приезды, наезды, скандалы – эти ее сыновья просто из кожи вон лезли от злости, такое было впечатление, что случилось ЧП государственного масштаба. Чиновники приезжали, из милиции кто-то, всех нас заставили писать объяснительные – всех! – хотя никто, кроме Надежды, не был виноват. Мы теперь, от греха подальше, всех покойников выдаем под двойные расписки, как будто здесь Госбанк, а не морг!

– Ну, знаешь, – возмутилась я, – а если бы, не дай бог, похитили твою… допустим, тетю? Ты бы на стенку не полез?

– Может быть, конечно… Нет, по-человечески я этих людей понимаю. Но и ты меня пойми: нам же столько времени работать мешали! А результат какой? Нуль. Только охрану усилили – правда, собственными силами.

– То есть теперь умершего просто так с территории морга не увезешь?

– Нет. К тому же мы на боксы и замки повесили.

– На какие боксы? – пробормотала я.

– Ну, на холодильники. У нас каждый лежит в отдельном холодильнике!

– А что, никогда у вас до этого трупы не исчезали?

– Вот-вот, милиция тоже об этом спрашивала. Мы даже всю документацию подняли. За последние пятнадцать лет было только два случая: один раз обезумевшая мать выкрала свою дочь, двухлетнюю девочку, которая по ее недосмотру упала с девятого этажа и, разумеется, разбилась насмерть. Мать на этой почве слегка сдвинулась (что можно понять), проникла к нам, унесла дочь за пазухой и потом два дня держала ее тело в своей постели – отогревала дыханием, ей все чудилось, что девочка жива и вот-вот очнется. Страшно вспомнить! А второй случай такой: престарелый гражданин, подкупив санитара, вывез труп своей тещи, которая умерла в больнице от размягчения мозга. Он, видите ли, был безработным и не имел средств на достойные похороны. Чтобы не срамиться перед соседями, он просто вывез тещу и закопал в огороде, а им сказал, что «маму» отправил в дом престарелых. Вот так, а больше случаев кражи тел у нас не было.

Разговор зашел в тупик. Пока я соображала, с какой еще стороны подойти к расследованию, Павел неуверенно протянул:

– Правда, были взрывы – в крематории неподалеку.

– Взры-ывы?!

– Да, но это случаи больше для анекдотов подходят, чем для криминального расследования. Прикинь, прямо в гробах начало что-то взрываться! Маленькие такие мини-взрывы, для окружающих не опасные, но все равно дико: все наши переполошились. Особенно часто взрываются гробы с, так сказать, «молодыми покойниками» – знаешь, там, если в автокатастрофе кто-то погиб или на разборках… Стали выяснять. В том числе и минеров позвали. Те тоже долго голову ломали, датчики свои раскладывали, учебники листали – ничего непонятно! В конце концов выяснилось-таки. Оказывается, друзья и родственники умерших в последнее время додумались класть в гробы всякую муть – то, что, как им кажется, может пригодиться покойнику на том свете. Бутылки с алкоголем, боевые патроны, петарды… Вот это все и рвется в печи. Но чаще всего взрывается знаешь что? – вдруг растянул губы в улыбке Павел Неунывайко. – Ни за что не догадаешься, я и сам поразился. Силиконовые имплантаты! Ну те, что бабы себе в губы или грудь закачивают…

Я прыснула. Некоторое время мы смотрели друг на друга со вдруг проснувшейся веселостью; но надо было возвращаться к главному.

– Говоришь, дед, чтобы выкрасть тещин труп, подкупил санитара… Значит, теоретически тела вывезти возможно. И случаев могло быть больше, просто не все выявлялись. Вот, к примеру, бомжи и неопознанные. Кто их хватится?

– Неопознанные трупы вывозятся в обязательном порядке в крематорий и там сжигаются. На каждом кладбище для таких есть что-то вроде братских могил, там и хранятся урны. По сто штук в каждой.

– Это почти недоказуемо – что сжигают именно всех неопознанных. А вдруг не всех? Вдруг некоторых отправляют куда-нибудь? Например, за границу?

– Да кому это надо – чепуха какая! Вот тебе лично нужен в хозяйстве неопознанный труп? И никому не нужен. Если ты имеешь в виду куплю-продажу человеческих органов, то для пересадки или там магических обрядов здешние… гм… объекты не годятся. Не той свежести.

Я не стала рассказывать Павлу о немецком «художнике» Гюнтере фон Хагенсе: если Неунывайко и связан с ним, то все равно не признается. Патологоанатом, насупившись, смотрел на меня и явно ждал, когда я освобожу помещение.

– Последний вопрос: где мне взять домашний адрес санитарки этой, Надежды, как ее? Надежды Чернобай.

К моему удивлению, патологоанатом полез в карман халата, достал записную книжку и быстро перелистал страницы:

– Повезло тебе, этот адрес у меня записан. С неделю назад его уже спрашивали. Странный такой тип, одноглазый…

– КАК?!!

Заорала я зря – Павел вздрогнул и уставился на меня с удивлением.

– Ты сказал – одноглазый? – спросила я уже тише, постаравшись взять себя в руки. Это получилось у меня плохо, и я наступала на собеседника, вскочив со своего места. – Он приходил сюда? Спрашивал домашний адрес санитарки?! Когда?! Рассказывай немедленно и во всех подробностях, а ну быстро!!!

– Сдурела, что ли? – пробормотал патологоанатом, отъезжая от меня к противоположной стене вместе со стулом. Когда отступать стало некуда, он затравленно оглянулся по сторонам и явно приготовился закричать «мама».

Я перевела дух и с размаху шлепнулась на стул. Похоже, именно в моем лице бедный Неунывайко приобрел себе личный такой фирменный кошмар.

– Не обращай внимания, это я просто… это во мне журналистский азарт разыгрался. Я уже кое-что слышала про этого одноглазого… А ты что знаешь? Говори! – последнее слово я все-таки выкрикнула.

– Если я стану заикой, то не из-за своей работы, – пробурчал Павел. – Что ты орешь, словно я тебя вскрываю? Если тебе так это надо – слушай…

…Одноглазый появился в кабинете Павла Неунывайко дней через пять после того, как старший патологоанатом был вынужден уволить санитарку Чернобай, опрометчиво выдавшую тело покойной старушки фальшивым родственникам. Не возникало сомнений в том, что это был именно мой Одноглазый – патологоанатом подробно описал мне его внешность, вплоть до сизоватых губ и неопрятно торчавших во все стороны седых прядей. Низко надвинув шляпу на глаза – Павел даже не сразу увидел, что лицо посетителя изуродовано, – он вошел в кабинет, тихо притворив за собой дверь, и остановился прямо у стола, проигнорировав предложение присесть. У него был глуховатый, совсем негромкий голос и немного странная речь: одноглазый растягивал слова и говорил чуть замедленно, так, что складывалось впечатление, будто мужчина слегка заикается.