Советник юстиции

Подполковник Лысанский поднялся с места и уже другим тоном, тоном приказа закончил:

— Вы, капитан, распределяйте людей по участкам города. За мной оставьте железнодорожную станцию. Начнем искать. Дать задание участковым, привлечь дружинников.

Выйдя от Виктора Ивановича, Жампеисов и Сметанина прошли в кабинет Валентины Ивановны, где окончательно согласовали план следственной работы на ближайшие два дня.

Валентина Ивановна брала на себя все дела, связанные с судебно-медицинской экспертизой. За Хасеном осталось изучение образа жизни Тэна, контакт с уголовным розыском.

Начал он с института. Ректор, профессор Чуваков был в своем кабинете и следователя принял незамедлительно.

— Вот горе-то свалилось на нас, — сокрушенно развел он руками. — Человек был замечательный. И очень одаренный.

Профессор не скрывал своего волнения.

— Пожалуйста, располагайте, товарищ следователь, и мной, и институтом. Всем, чем можем...

— Вы окажете хорошую услугу следствию, если позволите мне немного поработать здесь. Хотелось бы побеседовать кое с кем.

— Ради бога. Проректор сейчас в отъезде. Его кабинет — напротив моего. Занимайте, располагайтесь...

Первой в кабинет вошла полная средних лет женщина — инспектор по кадрам. В руке она держала папку. Здороваясь, Хасен взглянул на корешок — это было личное дело Тэна.

— Взяла, — перехватив взгляд следователя, проговорила женщина. — Ведь, конечно, будете знакомиться с ним?

— Угадали. Оставьте, пожалуйста. Садитесь.

Инспектор осторожно опустилась на стул.

— Вы знаете, о ком пойдет речь, — начал Хасен, — расскажите о нем все, что осталось в памяти.

— Мне, пожалуй, немного придется говорить. Я ведь не так давно в институте, около двух лет... Дионисий Николаевич был очень скромным, даже застенчивым человеком. Он не любил шумного общества. Друзей, близких у него, по-моему, в нашем городе и не было. Недругов, пожалуй, тоже.

— А вы были на вчерашнем юбилейном вечере?

— Нет, не осталась. Вчера ведь зарплату выдавали, так я получила деньги и в магазин ушла...

— А Тэн тоже должен был получить зарплату?

— Конечно. Да вы у кассира спросите... К слову сказать, я слышала, что кассир наш вчера вечером в магазине Дионисия Николаевича видел.

Кассир, человек лет пятидесяти, был чисто выбрит, опрятен. Не дожидаясь вопросов, начал сам:

— Фамилия моя Назиров. Я плохо слышу, говорите громче. Что, Тэн? Получил зарплату около пяти часов вечера. Без трех рублей пятьсот. Кто был, когда получал? Никого, только я один был. Что? После него никто не получал, он был последним. Что? В магазине? Да, я его видел в гастрономе на улице Горького. Печенье брал и чай. Когда? Часов в восемь с минутами вечера. В «авоську» все положил...

Разговаривая таким образом, Хасен узнал, что в магазине были и другие покупатели, среди них два-три студента мединститута. Назиров ушел из магазина раньше Тэна. Фамилий студентов не знает. Кажется, учатся на четвертом курсе лечебного факультета.

С помощью активистов из комитета комсомола студентов-очевидцев разыскали быстро.

И вот перед Хасеном две девушки и молодой человек.

— Только мы не вместе и не в одном магазине встретили Дионисия Николаевича, — заявил Николай Гриценко. — Девушки видели его в гастрономе, а я в хлебном. Тэн и рядом с ним какой-то мужчина лет под тридцать, среднего роста, стояли около отделения, торговавшего сдобой, но в этот час не работающего. Мужчина смуглый лицом, с выдающейся вперед нижней челюстью. Одет в коричневое пальто с черным шалевым воротником, в коричневых ботинках. Брюки тоже коричневые со светлой полоской. До этого я его нигде не встречал.

Вышли они вместе, но спустя две-три минуты Тэн вновь возвратился в магазин, теперь уже один. Когда я уходил, он стоял у стойки с соком.

Девушки ничего не добавили к показаниям Назирова и Николая Гриценко...

Перед заходом солнца Хасен отправился на квартиру Тэна. У него слегка болела голова, усталость сковывала тело. Он пошел из института той же дорогой, которой, как теперь ему было известно, вчера вечером шел Дионисий Николаевич.

Пройдена улица Ленина. Хасен свернул на улицу Максима Горького. Вот он, гастроном, в котором Тэн покупал печенье и чай. Здесь его видел Назиров и девушки-студентки. А вот и хлебный. В нем Тэн разговаривал с мужчиной в коричневом пальто, отсюда они вышли вместе и сюда снова возвратился, но уже один, Тэн. Зачем? Чтобы выпить соку?

...Дом под шестьдесят шестым номером по улице Абая стоял в глубине двора. Солнце закатилось за горы, но было еще довольно светло. Жампеисов медленно прошел по дорожке, ведущей к подъезду. Здесь, конечно, и Тэн шел вчера. Штакетник забора... Поворот... Двери... Козырек в виде шатра над ними. Лампочки нет. Значит, было темно. Вот здесь, в полутора метрах от порога, подобрали Тэна соседи. Хасен вошел в подъезд, поднялся на второй этаж, позвонил.

— Евгения Александровна?

— Да. А вы ко мне?

— Здравствуйте! Извините, может быть, не ко времени. Надо. — Хасен вошел, прикрыл за собой дверь. — Я следователь прокуратуры...

Он заметил, как у Евгении Александровны дрогнуло лицо и опустились хрупкие плечи.

Прошли в залу. Сели у низенького журнального столика.

— Сыновья у знакомых, — проговорила Евгения Александровна, — да и я собиралась к ним... Не могу здесь оставаться. Особенно ночью...

Беседа продолжалась минут тридцать. Хасен внимательно слушал бесхитростную историю семейной жизни.

— Ну, вот, — немного успокоившись, рассказывала Евгения Александровна, — вчера он хотел купить себе костюм. Поэтому утром, когда уходил на работу, взял из дому денег, сотни полторы, что ли.

— Еще один вопрос. Вчера в институте выдавали зарплату. Зачем было брать из дому деньги?

— Я не знаю. А зарплату Дионисий получил и свою, и мою. Около пятисот рублей...

— Когда соседи внесли Дионисия Николаевича в квартиру, он приходил в сознание?

— По-моему, проявлялись проблески сознания. Уложили на диван, он застонал. Я наклонилась над ним и услышала два слова: «Не знаю...»

В кабинет Виктора Ивановича заходили все сразу: Валентина Ивановна, подполковник Лысанский, капитан Черных, Хасен.

Поздоровавшись, прокурор подождал, пока все расселись, и начал:

— Ну-с, что дали нам прошедшие сутки? Начинайте вы, товарищ Жампеисов.

— Можно полагать, — сказал тот, — что Тэн был убит с целью ограбления. Об этом говорит и тот факт, что убийство совершено в день выдачи зарплаты, и то, что убийца обшаривал карманы, второпях вывертывая их наизнанку, и то, что исчезли часы, бумажник с документами и, наконец, деньги. Думаю, что убийца знал Тэна в лицо, знал, где он живет, заранее готовился к преступлению, продумал, как его совершить. Преступник, видимо, выслеживал Тэна, ждал его у дома. Возможно, что орудовал он не один, а с человеком в коричневом пальто или еще с кем-нибудь.