Советник юстиции

— Экстренная командировка, Иван Лукич.

Двумя минутами позже Столяр знакомился с материалами, которые изумили даже его, видавшего виды юриста. В течение ряда лет группа расхитителей, орудуя на Уштобинском районном быткомбинате, разворовала материальных ценностей на сумму свыше 231 тысячи рублей. Предварительным расследованием установлено, что во главе этой шайки был директор комбината.

Всегда, во всем дорожа временем, Иван Лукич уже в пути до Уштобе продумывал план действий. Не раз приходилось ему встречаться с преступниками. Были они разные по характеру, по манере держаться на допросах. Иные с удивительным искусством изощрялись в отводе предъявляемых им обвинений.

Директор Горожанкин в первую минуту допроса повел себя так, будто арест его — это недопустимое оскорбление, нанесенное ему преднамеренно, с каким-то, мол, определенным умыслом. Иными словами, это то, за что работники следствия должны понести суровое наказание.

— И прокуратуру, и ОБХСС ввели в заблуждение, — заявил Горожанкин. — Я решительно не имею никакого отношения к тому, что натворили мои подчиненные. И если они, действительно, крали, расхищали, то я к этому не причастен. И не вина, а беда моя — слишком доверял им...

— Значит, передоверили? — спросил его Столяр.

На лице Горожанкина все то же смешанное выражение изумления и возмущения.

— Именно передоверил. Да и как, скажите, влезешь в душу каждому? С виду вроде бы люди как люди. А выходит... — Горожанкин запнулся, досадливо крякнул. — Тут сам аллах не разберется.

Основательных улик против него почти не было. Может, и вовсе не виноват ни в чем? Но еще рано делать определенные выводы.

Вечером, до позднего часа, Столяр вновь изучал каждый документ, касавшийся Ивана Алексеевича Горожанкина. Ему сорок лет. Более половины из них — в работе. Неоднократно поощрялся. Имея общее среднее и экономическое образование, неплохо исполнял обязанности заместителя директора совхоза «Кальпинский» в родном Алакульском районе.

Иван Лукич хорошо знал, что ни в коей мере нельзя допускать огульности, поверхностности в следственном деле, можно впасть в непоправимую ошибку в отношении обвиняемого. Но знал и то, как опасны вера на слово, неточность в исследовании доказательств. Немало случаев, когда преступники как ширмой пользуются своей безукоризненной репутацией в прошлом.

Столяру пришлось взять на себя тройную нагрузку: параллельно с допросами подследственных он изучает финансовое дело, специфику учета и отчетности на Уштобинском быткомбинате. Это помогает ему более плодотворно вести следствие.

— Вы говорите о своей честности, — начал Столяр очередной допрос Горожанкина. — Но есть факты: вы брали взятки. За что брали?

— Какая дикость! — стиснул челюсти Горожанкин, — какая низость!

И такой тон при каждом новом допросе.

Столяру невольно вспомнился фронт. Бывало, лобовой атаке предпочитали удары с флангов и с тыла. Но и то, и другое имело успех лишь в результате разведки позиций и планов противника. «Нечто подобное должно быть и сейчас!» — подумал Столяр.

Он обращает внимание на личность бухгалтера комбината — шестидесятилетнего Михаила Ивановича Малинина. Вот сведения о его прошлом. В 1935 году был осужден за крупные махинации к 10 годам лишения свободы, в 1941-м — к двум, в 1947-м — к шести годам заключения.

— Давайте поговорим откровенно, — предложил Иван Лукич, вызвав Малинина на допрос. — Вы уже пожилой человек, собираетесь на пенсию. Но как же, с какой душой будете отдыхать, если совесть ваша замарана?

Малинин укоризненно покачал головой.

— Вы уверены, что в прошлом я был заслуженно наказан?

— Трижды вас судили и каждый раз несправедливо? Не убедительно, Михаил Иванович.

Столяр — тонкий знаток человеческой психологии — уловил в настроении Малинина скрытое беспокойство, боязнь очередного наказания.

— Хочу напомнить вам, — продолжал Иван Лукич искрение, — честное признание принесет вам только пользу.

Как видно, Малинин почувствовал, что следователь действительно хочет помочь ему стряхнуть с совести тяжкий грех. Судя по тому, как Малинин вдруг задумался, сосредоточился на какой-то мысли, он вроде решился на признание. Но что-то сдерживало его.

— Что ж, — предупредил Столяр, — молчание не в вашу пользу. Идите. И знайте: так или иначе мы все выясним, и тогда вам не будет никаких скидок...

Иван Лукич не знал, как среагирует Малинин на эти слова и поэтому, не дожидаясь признания, вновь углубился в документы по его делу. Попутно продолжал изучать материалы о других подследственных.

Материалов все больше: фиктивные бухгалтерские отчеты, документы о незаконном использовании различных ценностей комбината, всевозможные приписки, нарушения кассовой дисциплины. А вот факт незаконного кредитования комбината и отпуска ему наличных денег, которые использовались в корыстных целях директором и его приближенными.

После тщательной экспертизы они обретают полную достоверность.

— Я считаю, что все нити преступления держит в своих руках Горожанкин, — поделился Иван Лукич с сотрудниками районной прокуратуры. С ним согласились.

Горожанкина вновь вызывают на допрос. Тот раздражен:

— Я повторяю: если уж вы захотели обвинить меня, то обвинить вы меня можете только в халатности!

По всей вероятности, он считал наказание за это преступление более легким и пытался направить следствие именно по этому пути.

Упорствовал не только директор. «Держались» Огай и Малинин, начальник отдела снабжения Толмачев и другие.

— Чем вы можете объяснить их поведение? — спросил прокурор области Тапалов.

Старший следователь уже думал об этом.

— Все очень просто, Баиш Хасанович, — солидарность подследственных на допросах — явный признак их спайки и в махинациях. Они, конечно, превосходно понимают, что стоит одному сдаться, как будет раскрыта вся шайка, — и тогда они понесут более строгое наказание.

Как ни упорствовал Горожанкин и другие, каждый очередной допрос все шире открывал завесу над тайной преступления. Столяр отметил существенную деталь: Малинин, Гольштейн и еще кое-кто держались с трудом и были на грани того отчаяния, которое и закончится признанием вины.

У Ивана Лукича уже не было и тени сомнений в виновности подследственных, но важно было выявить все детали совершенного преступления. Ведь только тогда суд сможет дать правильную оценку дела. А это необходимо и для полного оздоровления обстановки на комбинате.

На новый допрос были вызваны все подследственные. Вид у некоторых утомленный, угрюмый. Напряженная тишина воцарилась в кабинете следователя. Все, словно в предчувствии близкой развязки, с опаской глядели на кучу папок перед Столяром. Рядом лежал кодекс.