Советник юстиции

— Скажите, гражданин следователь, а что... будет нам... — спросил кто-то из подследственных и запнулся.

«Вот оно, долгожданное!» — подумал Столяр.

И тут резко, без разрешения поднялась Ирина Гольштейн. Метнув на Малинина и Горожанкина гневный взгляд, крикнула:

— Расстрелять бы всех вас, паразитов! Казнокрады грязные! Хватит вам таиться!

Ирина, с трудом сдерживая гнев, начала говорить о проделках тех, кто пользовался ее погрешностями. Так, будучи сменным мастером в цехе массового пошива, Ирина не вела строгого учета товарных ценностей. Нередко без накладных сдавала на склад крупные партии готовой продукции. Заведующий складом Цой воспользовался этим. Выписывая в конце каждого месяца общую накладную, он умышленно занижал количество поступившей от Ирины продукции.

Все, что сообщила Гольштейн, только подтвердило уже собранные следователем доказательства. Не ожидавший такого удара Цой оторопел, его сковал страх. И тут заговорил Столяр:

— Вы обвиняетесь в длительной преступной связи с бывшим директором комбината и другими.

Называя конкретные факты, следователь показывал хитро сфабрикованные преступниками документы на реализацию украденных ценностей. Так, по фиктивной фактуре значилось, что крупная партия товара отправлена одному клубу. На самом деле ценности были расхищены.

Цой не мог оправдаться и был вынужден признаться во всем.

Затем следователь открыл папку с документами (около сорока фиктивных счетов), свидетельствующими о хищениях начальника отдела снабжения Толмачева. Этот хапуга украл и разделил с сообщниками свыше 10 тысяч рублей, которые брал в подотчет в кассе комбината по указанию директора якобы для приобретения необходимых производству товаров. Старший бухгалтер Огай охотно списывал эти суммы, так как имел за это солидную мзду. И опять не без ведома Горожанкина.

Затем признается Малинин.

Но для полной картины преступления не хватало показаний самого директора комбината.

Следствие длилось уже пятый месяц. Кое у кого из коллег Столяра возник вопрос: «А может, пора закругляться?»

— Рано, — говорил Столяр.

— Ты серьезно убежден, что следствие еще рано заканчивать? — заинтересовался настойчивостью следователя и прокурор области.

— Абсолютно убежден, — заверил его Иван Лукич. — Я не сомневаюсь в связах Горожанкина, например, с начальником кредитного отдела Каратальского районного отделения Госбанка. Не сомневаюсь, что и Пак — ловкач из ловкачей, и очень опасный.

— А сумеешь доказать?

— Сумею, Баиш Хасанович, обязан.

И вот новые документы. Их немыслимо опровергнуть. Пак сдается.

— Ладно, — решился он на полное признание. — Спрашивайте, гражданин следователь.

— Говорите о главном: о ваших преступных связях с Горожанкиным.

Пак, однако, умолк в нерешительности.

— Тогда я скажу, — пошел следователь в наступление. — Лично вы совместно с Горожанкиным и его сообщниками в корыстных целях нарушали порядок кредитования работ на комбинате. Так, из-за отсутствия контроля за строительством здания детсада для комбината вы совершили разные приписки, завысили расценки работ, в результате чего присвоили более 25 тысяч рублей. Далее. Незаконные кредитования и отпуск денежных сумм комбинату. — Столяр показывает документы, изобличающие Пака в получении взяток от старшего бухгалтера комбината и в том, что за счет средств комбината построил себе дом.

— Да, пакостно все... — залепетал Пак самоуниженно. — Я все, все что угодно сделаю для вас... э... для следствия...

— Приведите Горожанкина, — сказал Столяр милиционеру.

Директор комбината вошел с уверенностью, что и на этот раз удастся сохранить свои позиции. Но отчаявшийся Пак не поддержал его. Стала видна тщетность дальнейших запирательств: Горожанкин активно дополнял показания других преступников. Но даже и в этих «признаниях» он еще пытался что-то выиграть для себя:

— Только очень прошу, гражданин следователь, отметить мое чистосердечное признание!

— Не огромный ущерб, нанесенный государству, сокрушал его совесть, а страх за собственную шкуру, — говорил Иван Лукич, передавая прокурору материалы следствия.

С чувством до конца исполненного долга вернулся он в Алма-Ату. Шестимесячная предельная напряженность в следствии, усталость — все было компенсировано победой над опасным злом.

А впереди — новые трудные дела. Они требовали особой воли, оперативности и четкости.

Все началось с того, что в Талды-Кургане разоблачили тайно существовавшую организацию, относящуюся к всемирному «Обществу свидетелей Иеговы». Религиозное название организации — ширма. Низовая группировка иеговистов, по признанию ее вожаков, подчинялась округу, который находился в Каскелене, под Алма-Атой.

Дело о каскеленских иеговистах было передано Алма-Атинской областной прокуратуре, и его выделили в особое производство. Тов. Столяр выехал в Каскелен, чтобы подготовиться к выступлению на судебном процессе уже в качестве государственного обвинителя. В его распоряжение поступили объемистые тома с записями свидетельских показаний, протоколами следственных действий, заключениями криминалистов, с перечнем вещественных улик.

Уже первые страницы этих материалов поразили Столяра. Здесь некоторые начальные данные о вожаках Каскеленского округа иеговистов — братьях Михаиле и Николае Андибур и Александре Давыдовиче Венцеле.

Эта тройка организовывала тайные собрания верующих, где изучалась реакционная литература, прослушивались магнитофонные записи, содержащие клеветнические измышления о советском государственном строе.

В следственных делах — тысячи документов. И Столяра, прежде всего, интересуют обстоятельства, побудившие молодых людей стать на путь, враждебный Советской власти.

На второй день войны в их дом пришел посыльный из военкомата.

— Кто из вас Василий Андибур?

Василий не сразу сообразил, что нужно этому человеку.

— Ну, я Василий, а в чем дело?

Посыльный достал из папки повестку о мобилизации.

— Война... сами понимаете...

— Ни меня, ни брата это не касается, — отрезал Василий. — По нашей вере мы подданные только бога Иеговы. Наша религия не позволяет нам быть в Красной Армии.

Посыльный насторожился.

— С присоединением Западной Украины к СССР все мы живем по законам Советской страны.

— Что?! — крикнул Василий. — У нас свои законы!

Посыльный понял, что продолжать дальнейший разговор бесполезно.

После его ухода Иосиф сказал нервозно:

— Не сегодня-завтра и мне принесут такую же бумажку. Только... черта им лысого!

Часом позже братья, распрощавшись с родными, подались за село. Там они разошлись. Хотя дороги выбрали разные, цель у них была одна — в укромных местах дождаться прихода оккупантов.