Татьяна Степанова - В моей руке - гибель

— Значит, такой расклад, Крестный, — начал Ренат деловито. — Акула задницей прикипел к октябрьским нарам, и по тюрьме каких-либо слухов о его мыслях, поведении, воспоминаниях о прошлом не идет. Хранит молчанку наш Акулий побратим. На таблетках он сейчас, ломка — то, се…

Колосов поморщился: пристрастие помощника к блатному жаргону порой его удручало.

— Но три дня назад его брала у нас напрокат Москва.

У них в Бибиреве была серия квартирных краж в апреле.

Вроде бы по нескольким эпизодам Акула там фигурирует.

Это, конечно, московские дела, им и карты в руки, но… перевозили они его на эти дни к себе в Бутырку, а там… там в одной камере с Акулой случайно оказался некто Уколов. Они друг дружку еще по Потьме знают, по Нижнему Тагилу — словом, старые корешки. — Халилов плотоядно усмехнулся, Колосов отметил: слишком уж он налегает на это самое «случайно». Что ж, столичные коллеги свое дело знают крепко, и с такими, как Акула, работать умеют.

— Так вот с Уколычем Акула оказался более разговорчивым.

В том числе и по нашему эпизоду кое-что сболтнул. Так вот, Крестный, в нашу последнюю встречу Акула, мягко сказать, выложил нам лишь четверть правды. Обманул, гадюка!

— Как и мы его, — Колосов усмехнулся, вспомнив незаконный финт с заменой наркотика. — Ты — мне, Ренатик, я — тебе.

— Хрен бы он тогда от меня получил, — Ренат сплюнул в окно. — Даже иллюзии кайфа эта лживая гнида не заслуживала! Они с Грантом, оказывается, встречались за неделю до выстрела в Раздольске. Как мы с тобой сначала и предполагали. И хату для Антипова в Половцеве искал Гранту побратим.

Акула проговорился Уколычу — дескать, «в том деле схрон — его забота». Он бы тогда, зараза, сразу нам ту дачу указать мог, а не тень на плетень наводить. Мы тогда с тобой, Крестный, полдня потеряли, Акула на это и рассчитывал — и волки сыты, и овцы целы. Он сдаст место, но, пока мы его вычислим, Грант оттуда уже успеет слинять. Сукин сын! Если б не вилял, мы бы тогда и в Половцево не опоздали!

— Сделанного не воротишь, — оборвал его тираду Колосов. — Что он еще сболтнул?

— Вроде бы там, на этой даче, с ним кто-то дело имел. Ну, со стороны хозяйки. Старуха эта, Долорес, за границу собиралась, к родственникам. Ну, наверное, кто-то по ее просьбе с Карповым и говорил, деньги получил за съем.

— Сын? Ах да, он ведь тоже в отъезде, — Колосов вспомнил, что им было известно о хозяйке дачи Прозоровой. — Тогда, может, кто-то из знакомых?

— У профессорши много знакомых, бывшие аспиранты и ученики мужа, приятельницы-старухи. Всех перебирать — месяца не хватит. А мы с тобой, Крестный, поступим проще Возьмем сейчас снова нашего занюханного в оборот и…

Дальше слушать эти Акульи враки смысла нет, теперь с ним следует говорить напрямую. Жестко. Мне его одному в следственный кабинет при тюрьме не дадут, не та персона, — Халилов снова сплюнул. — Да, не та теперь, увы… Ну а ты, Никит…

Колосов ничего не имел против. Если сегодня Акула и назовет им имя человека, который от имени Прозоровой сдал дачу постояльцу, оказавшемуся наемным убийцей, то. Возможно, прокуратура и права — это поможет дальнейшему ходу расследования, хотя… Перед глазами неожиданно возникли события ночи: растерзанная овца, треск веток в лесу, тень на прогалине, «объект», который они так и не сумели разглядеть толком…

— Что ты такой пасмурный, Никит? — спросил Халилов, закуривая. — Никак не клеится с этим делом, да?

Колосов кивнул и, собравшись с духом, начал рассказывать конфиденту то, что пока хотел скрыть от своих раздольских коллег. Халилов слушал сагу о лесной засаде молча, — Выбор жертв по убийствам нехарактерный, ты прав, заметил он. — Оба убитых — здоровые молодые мужики.

Если б женщина — ясное дело. Детишки — тоже. Встречалось такое. Это что-то вроде спорта у НЕГО, а? Подстерег парня в лесу, завалил, хребет сломал, горло… Потом снова. А если тут еще и тяга к живности, то зоофилия примешивается… Слушай, а ты и вправду связываешь наши убийства с убийствами животных?

— Не знаю даже. Определенно кое-что совпадает. Но совпадения в нашей профессии, Ренатик, вещь коварная. — Колосов тоже закурил. — Я сегодня утром специально весь журнал регистрации в дежурке просмотрел: пропажи скота начались в Раздольске с первой декады апреля. До этого там ничего подобного не случалось.

— Набор мертвецов, конечно, поразительный: первая жертва — лейтенант, потом козы, кролики, потом киллер-наемник, потом собака, потом овца… Чушь какая-то получается, Крестный. Если не попадаются ему парни, сворачивает шею братьям нашим меньшим? А этот алкаш, что без вести пропал, не нашли его? Нет? М-да-а, ни трупа, ни… Слушай, Никит, а среди прошлых серийников на мужиков вроде бы никто не покушался? А уж чтобы и к зоологии, к приусадебному хозяйству интерес проявлялся…

— Нет, был случай, когда жертвами выбирались одни только молодые мужчины, — заметил Колосов. — Я в нашем архиве копался. Где-то в середине шестидесятых был некто Назаркин. За ним шесть убийств было от Люберец до Балашихи. И все здоровые сильные парни. Он их из обреза бил.

Когда задержали, с ним начальник тогдашний ГУВД сам беседовал. А он ему, генералу при погонах: «Встретился бы ты мне в лесу, и тебя бы завалил».

— А мотив? — спросил Халилов.

— Ты только что его назвал чисто спортивный интерес.

Назаркин якобы готовил себя для нападения на кассу, силу духа в себе воспитывал. Выбирал сильных, молодых. С головой у него явно было не в порядке, но признали вменяемым.

Расстреляли потом.

— Знаешь, Никит, все в жизни повторяется. Каждое новое преступление хорошо забытое старое. Может быть, и в Раздольске такой вот тренер орудует? Хотя на уголовника это мало похоже… Ну вот и приехали. Крестный. Может, Акула нам сейчас идейку и подбросит.

— Действуем строго в рамках закона об оперативно-разыскной деятельности, — усмехнулся Колосов. — Без всяких твоих закидонов. Начальник изолятора — человек мягкий, гуманный. У него тут свои порядки. А то и так пресса пишет, что милиция всем сплошь лоб зеленкой мажет.

— Не нравится зеленка, намажем йодом, — Халилов поднял руки. — Ну, не буду, не буду. У меня характер покладистый.

Октябрьский следственный изолятор всегда будил в душе начальника отдела убийств самые лирические чувства. Помещался изолятор в богоспасаемом месте монастыре, выстроенном в стиле рококо еще во времена Елизаветы Петровны. Кирпичная кладка вросших в землю стен местами уже крошилась. Несколько лет назад из СИЗО сбежала группа предприимчивых зеков, пробив в стене камеры брешь. Колосов помнил, как их ловили потом по всей области. Вдоль всего периметра стен и тюремных построек до сих пор еще шел ремонт: тюремная администрация пыталась обезопасить себя от новых ЧП.