Елена Дорош - Брошь с черным опалом

На том и постановили.

Вернувшись с дачи уже затемно, Агата решила сначала все же накормить Мусю, а уж потом свалиться на диван и попытаться осмыслить последние события. К своей мисочке Муся подбежала довольно резво, наголодалась за два дня, но понюхав котлету, есть ее не стала, села, аккуратно обернувшись хвостиком, и посмотрела вопросительно.

– Ну и что мы фырдыбачим? Не хочешь столовскую котлетку? Я тебе говорил, хочу ватрушек, а ты чего напекла? – сказала Агата голосом домовенка Кузи и достала из холодильника рыбку. Пока размораживала, пока доставала косточки и резала на кусочки, пила чай с отвергнутой кошкой котлетой и умывалась, а потом еще, спохватившись, стирала запачканные внизу джинсы, настольные часы на комоде пробили полночь. Спать хотелось ужасно, уставший от работы организм требовал отдыха, но стоило ей вспомнить сегодняшний испуг, как сердце бешено заколотилось, и никакие уговоры и призывы, обращенные к самой себе, не помогли.

Умом Агата понимала, что в Питере она в безопасности. Конечно, относительной. И все же. О квартире Олег ничего не знает и узнать ни от кого не может. К Марусе он не заявлялся, поэтому даже не может быть уверен, что жена действительно уехала так далеко, а не прячется у кого-нибудь на даче. Нет, про дачу – это глупость, никто не станет сидеть на даче три месяца без работы. Первое время у Агаты был панический страх, что кто-то из знакомых просто увидит ее на улице, ведь Питер – популярная Мекка для многих людей. Но эта опасность тоже сведена к минимуму. Дом – работа – дом – вот девиз каждого ее дня. Во время своих коротких переходов она всегда крайне осторожна, даже чересчур. Шифруется, словно беглый преступник. А зачем? Может, ее никто не ищет? Просто накрутила себя с самого начала. Это можно понять. Все-таки стресс она пережила самый сильный в своей жизни. Потом телефон. Номер новый. Звонит только маме. За все время ничего подозрительного или явно пугающего не случилось. Надо просто начинать брать себя в руки, иначе и до психушки недалеко. В общем, с паранойей надо завязывать и жить нормально.

Агата размышляла уже половину ночи. Вертела свою жизненную ситуацию и так и сяк. И по всему выходило, что прошлое ушло безвозвратно и надо поверить, что все уже хорошо. Но ничего не получалось. Мало того, что страх не проходил, так еще неделю назад стало казаться, что за ней следят. Кто? Если Олег, то вычислив, где ее нора, а это было элементарно, он давно бы появился. Нашел, увидел и пришел. А потом избил или убил. Зачем ему ждать так долго? Чтобы беглая жена в полицию заявила? Самое странное было в другом. Когда Алла Петровна предложила заработать немножко на уборке дачи начальника, Агата согласилась с радостью. Не только из-за денег. Надеялось, что поганое ощущение, будто за ней кто-то наблюдает, исчезнет. Отвезли ее на машине фирмы. Кто мог знать куда? Правильно, никто. Сначала Агата и вправду почувствовала себя как Джанго освобожденный. Даже попела немного. А потом – щелк! Словно нажали на невидимую кнопку. Она как раз мыла окна на террасе и вдруг почувствовала, что из сада на нее кто-то смотрит в упор. Это не мог быть хозяин, который заявился накануне. Его голос явственно доносился сверху, он разговаривал по телефону. Но ощущение было таким, будто кто-то протыкает ее своим взглядом. Ненавидящим взглядом.

Кто на этой земле мог ее ненавидеть? Только один человек. Тот, кого она любила и считала главным подарком судьбы.

В первый миг Агата так испугалась, что убежала в глубину дома и минут двадцать не выходила из укрытия в виде кладовки для инвентаря. А потом представила себя со стороны. Вид был дикий. Просто дичайший! То, что она по собственной воле влезла в образ убогой прислуги, странно выглядящей и подозрительно себя ведущей, это полбеды. Оказывается, она к тому же буйно помешанная. Шугается невесть чего, ховается по кладовкам. Да, паранойя крепчает. Вспомнился смешной мультфильм про неудачника Мартынку:

– А родители ваши не сумасшедчи ли? А отец не пьюшший ли?

Хорошо, хоть чувство юмора осталось. Хотя и ему похоже жить недолго.

Лежа на диване, Агата, как в кино, видела себя с выпученными от страха глазами, трясущуюся, как мокрый цуцик, и ей стало смешно. Никто не смотрел на нее из сада, никто не следил. Все это чушь и фигня! Просто привыкла бояться, вот и вся правда.

Пакостные мысли слегка потеснились, и вместо них вдруг возникли другие. Например, о том, что скоро Новый год, и к ней в Питер приедет Маруся… Они встретят праздник втроем, три женщины, три кошки… И все будет хорошо… Начнется новая жизнь… И, может быть в новой жизни кто-нибудь посмотрит на Агату так же, как Марк Андреевич, когда увидел ее в бассейне. Не век же Агате носить лягушачью кожу…

На этой здравой мысли она заснула.

Марк вернулся с дачи около полуночи. Не успел раздеться, какпозвонила Ниночка. У нее все сложилось хорошо. Перелет, номер, погода и все остальное было отличным. Подруга оказалась приятной попутчицей, с ней было не скучно. Марк хотел рассказать дачную историю, но передумал. К чему? Да и о чем рассказывать? Ниночка спросила, как муж провел выходные. Ответил, что скучал. Голос жены был теплым, ласковым, и Марк успокоился, быстро уснул и спал без сновидений.

В понедельник он ни о чем не стал расспрашивать Аллу Петровну. И во вторник тоже. И в среду. И вообще решил выкинуть ерунду из головы. Всю рабочую неделю это удавалось прекрасно. С Калининградом, однако, тянулась какая-то нездоровая канитель. Поездка снова откладывалась. Сначала Марк нервничал, потом переключился на другие дела, и до выходных время пробежало незаметно.

На дачу он решил в этот раз не ездить.

И поехал. В субботу утром. Просто из любопытства.

Уборщица была на месте. Как говорится, все в той же поре. Балахонистая куртешка, штаны неопределенного цвета и размера, тряпки-губки, грохот и свист пылесоса. Марк нашел ее не сразу, она мелькала то там, то тут, но не подходила и, заметив его даже в отдалении, сразу скрывалась. Это называется «стараться не попадаться на глаза», понял Марк.

Его такая «диспозиция» тоже вполне устраивала. Двигаясь целый день по разным траекториям, они в итоге едва не столкнулись на кухне, и Марк увидел, что кое-что в облике женщины все же изменилось. Она сняла шапку. Теперь волосы были просто заплетены в косу и уложены вокруг головы. Марк невольно засмотрелся, увиденная в бассейне картине сразу всплыла в сознании. Мысленно одернув себя, он посмотрел женщине прямо в глаза и спокойно поинтересовался, как, собственно, ее зовут. А то, знаете ли, неудобно, он уже в трусах перед ней дефилировал, а имени не знает. Она улыбнулась слегка, одними глазами, и он невольно отметил, какие они черные. Зрачков не видно.