Нора Робертс - Остров спокойствия

– Прежде она никого не похищала.

– Захотела внимания. Штатив, свет, следы косметики, репортер… Наверняка есть видео.

– Боже мой, она записала убийство Макмаллен?

– Возможно, как бонусные кадры. Хобарт хотела дать интервью, вот чем это все объясняется. Она забронировала хижину, запаслась едой на неделю, но убила Макмаллен не раньше, чем через двадцать четыре часа после похищения. Не вытерпела, не смогла дольше продержаться.

Чтобы занять руки, Симона занялась посудой.

– Какой из этого ты делаешь вывод?

– Она психует. Ей нужно было поговорить, рассказать кому-нибудь – под запись, – какая она чертовски умная. Рассказать, что она сделала и почему.

– Хобарт всю жизнь одинока. По ее собственному выбору, и тем не менее она всегда одна и всегда играет роль.

– Совершенно верно.

– У меня были Ми и Сиси, но я отдалилась от семьи, и отчасти потому, что они отдалились от меня. Я играла роль в течение года, пытаясь угодить родителям, и в итоге почувствовала себя больной и несчастной.

– Какую роль? – Он удивленно посмотрел на Симону. – Ты никогда мне об этом не рассказывала.

– Давным-давно, в колледже. Курс бизнес-менеджмента, деловой костюм, свидания с тем, кого выбрали родители. Это ужасно – пытаться быть тем, кем ты не являешься. А она делает это всегда, со всеми, постоянно.

– Кроме ее брата. С ним она могла быть самой собой.

– Сначала брата отобрали у нее родители, а потом мы его убили. Теперь она совсем одна, вечно кем-то притворяется. Ты – единственный из живых, кто видел настоящую Патрисию Хобарт.

– Точно. Ей хотелось сделать заявление, побыть немного самой собой. Спорю на что угодно, она проигрывает эту запись снова и снова.

Расстроенный, злой, Рид сел на табурет у кухонной стойки.

– Она чертовски умело заметает следы. Оставила тело Макмаллен в хижине, рассчитав, что его найдут не раньше, чем через несколько дней, – и была права. Тем временем она едет в машине Макмаллен на запад, в Нью-Гэмпшир, по дороге меняет номера, бросает машину на стоянке в аэропорту Конкорда – ее излюбленная уловка, – и опять свободна, как ветер. Федералы отыщут следы, которые она оставила в Луисвилле и в Западной Вирджинии, и мы начали смотреть на запад. Зачем везти Макмаллен на запад, потом ехать дальше на запад, если она собиралась снова ехать на юг?

– Кентукки западнее штата Мэн, – заметила Симона.

– Да, мы это учли. Поэтому я думал о том парне, который пару лет назад переехал в Арканзас, и о другом, в Техасе, и не думал о Западной Вирджинии и Трейси.

– Если ты собираешься себя в этом винить, я буду серьезно зла на тебя.

– Не винить, но… Не знаю. Она вернулась назад, а никто из нас этого не ожидал.

– Сегодня вечером поговоришь с Эсси. Я поеду домой. – Она подняла руку, останавливая его возражения. – Насколько я вижу, Хэнк способен занять Дилана. Мы не станем мешать, и вы с Эсси все спокойно обсудите.

Рид соскользнул с табурета, поднял ее, прижался лбом к ее лбу.

– Ты права. Пойдем, погуляем по пляжу. С друзьями, собаками и веселым ребенком.

Несмотря на мрачные мысли, Рид провел с Эсси и ее семьей отличные выходные, а рано утром в понедельник проводил их на паром. Они махали ему руками, уплывая под непрерывным дождем, который начался перед самым рассветом. Он был рад, что дождь не испортил отдых, и был рад дождю – теперь вокруг его дома вылезали из земли люпины, тюльпаны и еще какие-то неопознанные растения.

С Эсси обсудили происходящее в его кабинете, как будто они все еще напарники. Пришли к выводу, что если Хобарт не отклонится от курса, она «займется» округом Колумбия.

В Колумбии в пределах пятидесятимильного радиуса проживали: помощник конгрессмена, адвокат, политический репортер и супружеская пара, которая содержала приют для женщин, пострадавших от насилия.

Рид намеревался передать их догадки и новый список Джакоби, как только она к нему приедет.

Глядя на уходящий паром, заскулил Барни.

– Они вернутся. Ты хорошо себя вел, приятель. Даже взял печенье у страшного бородача. Прогресс налицо. Ну, давай на работу.

В участок они пришли первыми. Рид сварил кофе, отправил их с Эсси отчет по электронной почте Джакоби, сел за стол и стал читать рапорты о происшествиях на острове.

Вечер субботы: пьяный приезжий нарушал общественный порядок, доставлен в участок, протрезвел и был оштрафован.

Кто-то нарушил границы владений Добсонов. Ричард Добсон преподавал математику в старшей школе и считался учителем строгим и требовательным, поэтому следователи – Мэтти и Сесил – предположили, что один из его учеников пытался выместить обиду за плохие отметки. Рид вспомнил, что сейчас как раз время выставления годовых оценок, и согласился с выводами сотрудников.

Жалоба на громкую музыку и шум. Офицеры, прибывшие по вызову – снова Мэтти и Сесил, – застали вечеринку группы подростков, воспользовавшихся отъездом родителей на выходные. Обнаружено употребление алкоголя несовершеннолетними.

Рид отметил, что офицеры прибыли на вечеринку в двадцать два тридцать. А Добсон не видел никаких признаков нарушения границ – а именно, туалетной бумаги, свисающей с его деревьев – до того, как выводил собаку на последнюю прогулку в двадцать три ноль-ноль. Признаки Добсон обнаружил, когда проснулся незадолго до двух часов ночи по зову природы и выглянул на улицу из окна ванной.

Рид посмотрел на Барни.

– Боюсь, что у кого-то из юных тусовщиков нелады с алгеброй. И я им сочувствую. Очевидно, некоторые из них после отъезда полиции вновь собрались и решили мстить.

Обычно в такой ситуации он не стал бы искать нарушителей – в конце концов, это всего лишь туалетная бумага. Но Добсон дважды звонил в воскресенье, требуя найти и наказать вандалов. К тому же из служебной записки следовало, что Добсон нажаловался мэру и желал получить ответ лично от начальника полиции.

– Что ж, хорошо.

Рид заглянул в расписание: Мэтти и Сесил выходные. Тем не менее ясность отчета позволяла их не вызывать.

Он вышел в общую комнату, когда услышал, что пришла Донна.

– Доброе утро, Донна.

– Привет, шеф. Хорошо провел выходные?

– Да. А ты?

– Погода была нормальная, уже неплохо.

– Согласен. Донна, что ты знаешь о Добсоне – учителе математики?

– Упрямый, как бык, и каменное сердце. Мой внук корпит над геометрией, пока мозг не лезет из ушей, и при этом едва наскребает на проходную оценку. Добсон не признает ни прошлых заслуг, ни повторных тестов. Ты о том, что его двор укатали туалетной бумагой?

– Да.

– Я бы сама купила им пару рулонов, вот как я к этому отношусь.

– Притворюсь, что я ничего не слышал. Я собираюсь с ним поговорить.

– Удачи, – хмыкнула Донна. – Он не успокоится, пока виновника не высекут розгами.