Нора Робертс - Остров спокойствия

Барни, зажав в зубах любимую игрушку, последовал за ним.

Симона ходила вокруг скульптуры, выискивая недостатки и возможности для улучшений. Последние несколько дней она корректировала детали: что-то срезала, что-то разглаживала и аккуратно наносила на глину растворитель, чтобы удалить следы инструментов. Известно, что в погоне за совершенством художник может без конца убирать, добавлять, соскребать и разглаживать – и уничтожить душу своего произведения. Поэтому она отложила инструменты в сторону, вышла и с лестницы окликнула Сиси, зная, что та сидит внизу с утренним кофе.

– Сиси, можешь подойти и еще раз взглянуть на Рида?

– Я всегда готова взглянуть на Рида. Ты не давала мне смотреть на него несколько дней – накрывала его тканью, даже когда приходили Хэнк и Эсси.

– Он не был готов. Теперь он готов, но я никак не прекращу искать огрехи и что-то подправлять. Останови меня. Или скажи, что надо продолжать работу.

Сиси вошла в студию, перекинула длинную косу за спину и внимательно, со всех сторон осмотрела скульптуру. Фигура высотой около шестидесяти сантиметров стояла на основании, которое Симона сделала в виде куска грубого камня. Она поймала то движение, которое планировала – в полувзмахе, две руки сомкнуты на рукояти меча над левым плечом, туловище повернуто от бедра, правая нога чуть впереди левой. Волосы, в беспорядке вьющиеся, казалось, взметнулись от движения. Лицо воина выражало холодную решимость. За его левой ногой стоял Барни, подняв голову и глядя с надеждой и доверием.

– Боже, он великолепен! – заявила Сиси.

– Ты про Рида или про скульптуру?

– Про обоих. Симона… великолепно! Твой «Защитник» потрясающе хорош. Больше ничего не меняй. – Она провела пальцем по тонкому шраму. – Идеальное несовершенство. Реальность. Мужчина. Человек.

– С каждым днем эта скульптура становится для меня все важнее. И самое главное, я хочу отлить ее из бронзы.

– Да. Да. – Сиси повернулась, обняла Симону за талию. – Ты позволишь ему увидеть глиняную модель?

– Нет.

– Хорошо. Пусть подождет.

– Она уже подсохла. В душе я чувствовала, что она готова. Я могу взяться за слепки.

– Не буду тебе мешать. Моя талантливая девочка! Получится шедевр.

– Ну, приступим, – пробормотала Симона, оставшись одна.

Она взяла кисть и латексную смесь, сходила за бутылкой воды, включила музыку – плейлист Сиси в стиле «Нью-Эйдж». Успокаивающие арфы, колокольчики, флейты.

Кистью нанесла смесь на глину. Нужно было покрыть каждый миллиметр скульптуры и не допустить образования даже малейших пузырьков воздуха. Требовались внимание и терпение.

Теперь она великолепно знала все его тело – длину туловища, линии бедер, точное расположение шрамов.

Закончив, Симона отступила на шаг, чтобы посмотреть, не пропущен ли какое-то крошечное место. Затем помыла кисть, убрала смесь на полку.

Дальше потребуется еще больше терпения. Следующий слой она нанесет завтра утром, потом еще один. Всего нанесет четыре слоя, прежде чем приступит к гипсовому слепку.

Когда гипсовый слепок высохнет, она удалит его и срежет с глины латекс. Так она получит «негатив», в который зальет воск для изготовления копии.

Симона решила дождаться, когда будет готова восковая копия, прежде чем бронировать литейный цех на материке, которым она обычно пользовалась. Заливка восковой копии происходила в несколько шагов, затем нужно будет ее отшлифовать – исправить огрехи, зачистить швы и линии от негативных слепков.

Очень кропотливый труд, но Симона предпочитала делать восковые копии сама. К тому времени, даже с учетом последующих шагов, она будет хорошо понимать, когда скульптура будет готова к бронзовой отливке.

Сейчас хорошо бы прогуляться по пляжу, проветрить голову, – и снова за работу.

Рид вел Барни домой, наслаждаясь мягким весенним воздухом. Многие дома недавно покрасили к сезону и стояли теперь нежно-розовые, ярко-голубые, светло-желтые и зеленые, с корзинами анютиных глазок или с какими-то вьюнками в оконных ящиках – он не знал, что это за цветы, но выглядело красиво.

Жители острова теперь его знали и останавливались, чтобы поболтать. Лучший способ вплести себя в ткань сообщества – всегда быть на виду и не забывать говорить приятное людям: хвалить их вазоны, выбор краски, новую прическу.

Барни по-прежнему чурался посторонних, но уже не так сильно и не всех. У него появились любимчики среди жителей деревни.

Когда они подошли к дому, из машины, стоящей на подъездной дорожке, вышел главный фаворит Барни – и Рида тоже. Барни радостно тявкнул и замахал хвостом, поэтому Рид отстегнул поводок и отпустил его.

– Наконец-то вы пришли! – Симона наклонилась, чтобы погладить собаку, а потом посмотрела вверх и рассмеялась. – Шикарная кепка, шеф!

– Мне нравится. Донна подарила.

– Донна? – Ее брови взлетели вверх. – Ну и ну. Тебя приняли.

– Похоже на то.

– Поздравляю.

Она шагнула к нему, обняла и впилась в его губы долгим, жарким поцелуем.

– Ух ты. Потрясающий способ завершить рабочий день.

– У меня самой был замечательный рабочий день, так что…

Она снова поцеловала его, и он невольно сжал в кулак ее рубашку.

– Почему бы нам не пойти…

– Мммм. – Она быстро прикусила его нижнюю губу. – Сначала дела. Отнеси в дом припасы.

– У нас есть припасы?

– У нас есть салат из макарон – еще одно коронное блюдо из моего скромного кулинарного репертуара – и замаринованные куриные грудки, любезно предоставленные Сиси. Она говорит, что если ты не умеешь жарить курицу, погугли.

– О’кей, а с меня – вино.

Рид взял с пассажирского сиденья пакет, а Симона со своей стороны достала квадратный сверток. Он таких уже видел достаточно, чтобы сразу узнать завернутую картину.

– Что там?

– Твоя русалка, как обещала. Налей мне вина, и я ее открою.

– С ума сойти. – Рид улыбнулся, поднимаясь вместе с ней на веранду, которую он – с помощью Сесила и Матиаса – перекрасил в пурпурно-розовый. – У тебя, похоже, действительно был хороший рабочий день.

– Да. А у тебя?

– Давай достанем вино, потом расскажу.

Ему начало нравиться вино, поэтому, пока Симона разворачивала картину, он налил два бокала.

Картина размером не больше квадратного метра была вся залита светом – голубое небо с розовыми и золотыми проблесками на горизонте, голубая вода с прожилками насыщенных синих тонов. Но звездой картины была русалка.

Она сидела на скале у кромки воды, ее хвост сверкал, как драгоценное украшение, синими и зелеными оттенками с радужными золотистыми вкраплениями. Русалка расчесывала золотым гребешком длинные, густые рыжие волосы, рассыпавшиеся по ее обнаженной груди, спине, животу, и смотрела с картины прямо на зрителя.