Валерий Пушной - Убивают не камни

Ольга улыбнулась и из вежливости поддержала Оксану:

— Доля истины в этом есть.

— Конечно, есть! Любимую женщину обнимают так, что могут раздавить, но, ненавидя, ее тоже хотят раздавить! — развела руками Воброва. — Иногда просто невыносимо быть женщиной, — сказала решительно.

— Ты преувеличиваешь, Оксана, — вклинился в диалог Глеб.

Она несогласно качнула головой:

— Хотелось бы. Но, к сожалению, увы! — посмотрела ему в глаза. — Я, кажется, заболталась, Глеб. Мне пора. Проведала. Гостинец вручила. Пора и честь знать. Некогда рассиживаться. Но если не возражаешь, я тебя еще навещу.

Корозов, конечно, не мог отказать.

Она рывком поднялась со стула, придвинула его к тумбочке, кивнула Ольге и шагнула к двери.

Когда дверь за нею закрылась, Глеб перевел глаза на жену:

— Я ее не понял, Оленька. Может быть, ты что-то поняла?

— Она хотела сказать, что ей несладко живется, — погладила его по щеке Ольга.

— Это как раз я понял, но зачем мне об этом знать? — обнял жену.

— Женщине всегда нужно кому-то выговориться.

Глеб минуту помолчал:

— И все-таки я ей не верю. Не с этой целью она приходила, не с этой.

Оперативники Акламина потеряли след Судоркина. Он, как в воду канул. Но в одной из забегаловок получили информацию о Коромысле. Узнали, каким промыслом тот любил заниматься по вечерам и ночью. Несколько вечеров и ночей подряд опера упорно голосовали на разных улицах города. Останавливали машины, но Коромысло не попадался. Уже потеряли надежду. Собирались сворачивать операцию. И тут повезло.

Коромысло поздно вечером решил покататься. Вскрыл в одном из дворов авто и выехал на центральный проспект. Почему-то его всегда тянуло именно на проспект. Видно, потому что много света и далеко видно: жертву можно было присмотреть заранее. По ночам всегда найдутся те, кто просит подвезти. На сей раз захотелось грабануть девчонку.

После Зинки скучновато было. Подобрал недавно двух дорожных путан, но нет, не то, с Зинкой не сравнить, выгнал их к чертовой матери. Зинку сцапали, Вольдемар пропал, маялся теперь один как сыч. Хоть вой на луну по-волчьи. Деньги таяли. Хату на всякий случай сменил. Мало ли что, лучше поостеречься. А ночью не так опасно, можно прокатиться для души.

Он медленно ехал по проспекту. Четыре полосы в одну сторону и четыре в другую. Машин немного. Светильники вдоль улицы и фары авто хорошо освещали дорогу. Коромысло поглядывал по сторонам, и, наконец, высмотрел. Стоит такая вся пушистенькая, в легкой блузочке и узенькой юбчонке, с дамской сумочкой, двумя ручонками машет, спешит куда-то.

Подвернув к ней, Коромысло присмотрелся. Издалека показалась молоденькой, а подъехал ближе — увидал, что лет под тридцать, но хороша собой, укатать такую куклу в постели, одно удовольствие. Спросил:

— Куда спешишь, мамзель? Садись!

— Дорого берешь? — заглянула в машину девушка.

— Договоримся. Не боись! — усмехнулся он, держа руки на руле. — Или денег нет? — прищурился. — Я с девчат много не беру.

— Вот еще! Почему же нет? Найдутся, — пыхнула девушка и села в машину.

— Говори конечный пункт, — отъехав от обочины, сказал Коромысло.

— Ресторан «Радуга».

— Деньги не знаешь куда девать? Поздновато уже. Ресторан скоро закроется.

— Успею.

Коромысло круто свернул с проспекта в переулок. Девушка заволновалась:

— Ты куда? Мне — прямо!

— Там дорогу ремонтируют, — соврал Коромысло.

— Кому лапшу на уши вешаешь? — возмутилась она.

Он остановил машину. Она хотела открыть дверь, но он цепко схватил ее за руку:

— Ну, что, мамзель, рассчитываться собираешься? Как будешь рассчитываться, деньгами или натурой?

— Деньгами, — девушка достала из сумочки кошелек, раскрыла, и Коромысло увидал, что тот набит купюрами. — Сколько надо?

— Все! — протянул руку Коромысло.

— Подавишься! — вдруг зло сказала девушка и в мгновение ока спрятала кошелек в сумочку.

Медленно вытащив пистолет, Коромысло подвел ствол к ее лицу:

— А от этого ты подавишься, если сейчас же не выложишь кошелек! Но это только часть, остальное отдашь натурой.

— Подавишься, — повторила девушка, и Коромысло не понял, что произошло в следующее мгновение.

Неожиданно ловко она отбросила в сторону его руку с пистолетом, а в лицо ему ударила струя из баллончика. Коромысло вдохнул в себя, по глазам резанула жуткая боль. Завопил, выронил ствол, схватился руками за лицо и провалился в пропасть без памяти.

Открыв дверь, девушка выскочила из салона, выдохнула и глубоко вдохнула свежий воздух. Отдышавшись, достала телефон:

— Я взяла его. Переулок Кожевенный. Жду.

Скоро подъехали опера. Коромысло на сиденье за рулем был без сознания, размяк, развалился. Оперативники одобрительно загалдели вокруг девушки:

— Хорошая работа, Наталья! Быстро ты его отоварила! Молодец! Коромысло тебе в подарок! Наталью ему захотелось грабануть! Знал бы, за километр объехал бы.

Девушка засмеялась:

— Много хотел проглотить. Подавился! А вы еще не хотели брать меня в свою компанию.

— Ошибались, ошибались, Наталья, прости. За тебя боялись, а надо было бояться за Коромысло.

Утром следующего дня Коромысло сидел перед Акламиным и никак не мог взять в толк, что его замела девчонка.

Окончательно пришел в себя чуть раньше, под утро. Когда понял, где находится, позеленел от изумления. Не было слов для возмущения, одно рычание. Хватался за голову руками, сокрушаясь и давясь злостью.

Сейчас смотрел на Аристарха с недоверием, надо же так лопухнуться, нарваться на подставу!

Крутился на стуле, как на горячей сковороде, пытаясь вырулить в безопасную для себя зону.

Но Акламин каждым словом все сильнее притискивал его к месту. У него была информация, какая клещами сдавливала мозг Коромыслу. Нападение на Корозова отрицать было бессмысленно, там он засветился с Вольдемаром по полной программе. Но вот от соучастия в покушении на Шехову наотрез отказывался:

— Ты, начальник, не пришивай мне соучастие. Моя хата с краю, я ничего не знаю. Тут у тебя номер не пройдет. Где был, там был, а где не был, там не был! — говорил он, нервно зыркая по неулыбчивым глазам Акламина.

Отодвинув эту тему, Аристарх тут же закрутил другое колесо.

Предположив, что за рулем машины, которую с Зинкой внутри накрыл Исай возле бильярдного клуба, находился Коромысло, что он вместе с Судоркиным вовремя убрался, Акламин надавил на эти клавиши.

Подобрать ключика к Зинке пока не удавалось, она молчала, будто в рот воды набрала. А вот рискнуть и раскачать Коромысло можно попробовать. Выдать свои предположения за факты, якобы полученные от Зинки:

— Да не с краю твоя хата, Коромысло, а в самом центре, — сказал он и взял пальцами авторучку со стола, придвинул ближе к себе чистый лист бумаги. — Вот на этом листе можно написать добровольную явку с повинной, и суд учтет это. А можно написать, что ты отказался от добровольных признаний, и судить тебя станут по показаниям Зинки. Понимаешь разницу?