Валерий Пушной - Убивают не камни

— Все царствие небесное проспишь!

— А куда спешить, Николай Михайлович? — еще раз томно потянулась она.

— Кто рано встает, тому Бог дает.

— И что же он вам дал? — спросила, откидывая одеяло.

— Так все, что я имею.

— И что такого ценного вы имеете? — она обвела взглядом бедное убранство комнатки.

— Всему своя цена. Что для тебя пустяк, то для меня бесценно.

— А зачем все это вам? Все равно с собой не унесете в царствие небесное.

— А с собой и не надо уносить. Сам пожил, дам другим пожить.

— До царствия небесного вам еще далеко, — приподнялась на локоть она.

— У каждого свой путь. Одному долго топать, а другому только до поворота.

— Знать бы заранее, где тот поворот? — вздохнула Врюсова.

— А знать не надо. Надо жить. И каждый день радоваться, что нет еще поворота.

— Это не жизнь, это прозябание, — поморщилась она.

— Прозябают те, кто ждет и высматривает каждый день свой поворот, а кто не думает о нем, тому Бог навстречу. Вставай-ка, девонька, иди, умойся, да сбегай в туалет, опорожни свои погреба от всяческих нечистот.

Галина поднялась, глянула в зеркало на себя, натянула на плечи халат, плеснула на лицо водой и побежала в туалет.

Туалет находился на улице почти в конце участка, за сараем у забора. Задняя стенка туалета смотрела на чужой огород. Врюсова заранее, как только появилась здесь, в задней стенке на всякий случай освободила низ досок от ржавых гвоздей. Доски можно было легко развести и выбраться из туалета на чужой участок.

Все это могло и не понадобиться никогда, но к этому приучил ее Вольдемар: всегда должен был быть путь для отступления, если его не было, его надо было приготовить самому. Так она всегда и делала. В квартире, например, которую она снимала до этого, одно окно никогда не закрывалось на шпингалеты.

После туалета прошла по саду, вдохнула в себя его запахи и на мгновение забыла обо всем на свете. Хорошее свойство памяти — время от времени отметать все прошлое. Иначе можно было бы задохнуться им.

Потом, как полагается, умылась, причесалась, потрепала по щекам лицо, натянула на себя джинсы с кофтой и села на табурет с мягким сиденьем за стол, застеленный клеенкой, пить чай, налив себе и старику в большие стеклянные кружки.

Тот, невысокий ростом, щуплый, с бородкой клинышком, расположился на табурете напротив, размешал сахар, и строго сказал:

— Неправедной жизнью ты живешь, девонька.

— Откуда вы знаете, какой жизнью я живу, Николай Михайлович?

— Да я уже большую жизнь прожил, много понимаю. В туалете-то зачем гвоздики из досточек вытащила?

— А вы заметили? Бог простит, Николай Михайлович.

— А простит ли? Не всякому и не всякое прощает.

Но ответить Галина не успела. Во дворе забрюзжала и ворчливо залаяла собака. Старик поднял голову, прислушался:

— Чужой кто-то пожаловал.

Но не успел он подняться с табурета, как входная дверь распахнулась, и на пороге возникли два незнакомых парня. Увидали Врюсову, и один из них бесцеремонно бросил:

— Собирай манатки! Мы за тобой!

— А кто вы? — вырвался из ее горла сип, под сердцем тревожно закололо, глаза неспокойно забегали по стареньким обоям на стенах.

Старик посмотрел на нее, потом на непрошеных гостей и примирительно произнес:

— Так в гости не приходят, господа хорошие. Сначала поздороваться надо.

— Заткнись, дед, не твоего ума дело! — прикрикнул все тот же парень.

— Ума-то, может, и не моего, а хозяин здесь я! — не уступал старик.

В дверях показался Крыса. Остановился, обвел глазами кухню.

Галина сразу узнала его. Помнила фамилию: Найков. Перед убийством Шехова он снимал двадцать третий номер, а потом им интересовалась полиция. Но она тогда сказала, что не помнит его примет. Соврала. Чтобы не быть свидетелем и не светиться в полиции. Ей это совсем было не нужно.

Подручные расступились, пропуская Крысу вперед. Его лицо повернулось к старику:

— Ты хозяин, старик, ты, — подтвердил он. — Пригласи к столу, побалуй гостя чаем.

Старик показал на свободный табурет, приглашая Крысу сесть, и глянул на Врюсову:

— Налей гостю, девонька, он с дороги, ему отдохнуть надо. Может, какие новости поведает. Мы уже давно в мир не выходили, многого не знаем.

Она напряженно поднялась со своего места.

Крыса сел на предложенный табурет и, поглаживая лацкан пиджака, подождал, когда Галина поставит перед ним кружку с чаем. Затем негромко проговорил, обращаясь к хозяину дома:

— Многое изменилось, старик. Хоть в чашке моей не вино, а хочу предложить выпить за упокой души недавно почившего человека.

— За упокой души не грех и чай выпить, — ответил старик. — Любой душе покой требуется. Человек-то хоть хороший был?

— Мой старинный приятель, старик. Вольдемаром звали. — Крыса краем глаза повел по Врюсовой.

Услышав эти слова, она вздрогнула, приподнялась с места, и мгновенно поняла, кто на самом деле перед нею. Новость огорошила. Значит, Вольдемара больше нет. По лицу Крысы увидала, что тот сказал правду.

Старик обратил внимание на ее реакцию и уразумел, что новость напугала Врюсову.

А Крыса глотнул из кружки чай:

— Перед смертью мой приятель попросил меня найти его подружку и позаботиться о ней. Потому я и заглянул к тебе на огонек, старик.

Галина сжалась, забота Крысы о ней не предвещала ничего хорошего. Было неясно, чем она мешала ему, что он даже разыскал ее. Не догадывалась, что причины были совсем не связаны с именем Вольдемара, но после убийства Судоркина оставлять ее в живых Крыса не мог. Ему надо было уничтожить все следы, связанные с убийством Шехова, а Врюсову он сам привязал к этому убийству, хотя она была абсолютно не причастна к нему.

Шехова убил он, но этому предшествовала большая работа. Он заранее за хорошую цену купил его охранников, не пожалел денег, заставил работать на себя. Они сообщали ему о каждом шаге своего хозяина.

Когда Крыса узнал, что тот, бросив все дела, срочно мчится на встречу с Корозовым, он предположил, что такая срочность может быть связана только с гарнитуром, к какому давно подбирался. И Крыса решил действовать немедленно.

Поручил охранникам Шехова, чтобы в гостинице они полностью на ночь и утро блокировали дежурную на этаже. И, в общем, это удалось. Они же изъяли у Павла телефон. Крыса хотел знать, с кем тот последнее время вел переговоры. Все блестяще получилось.

Врюсовой старательно попеременно занимались охранники, когда он вошел в номер к Шехову и потребовал всю информацию о гарнитуре. Но получил отказ. По поведению Павла догадался, что тот ждал приезда Корозова. Этой встречи допустить было нельзя, ибо она могла усложнить ему все дело. И Крыса вогнал нож в грудь Павлу. Потом дал отмашку охранникам, чтобы те, как ни в чем не бывало, у двери ждали Корозова.