Владимир Гурвич - Три мгновения грешного лета

— Не думай об этом, это не существенно. Особенно в твоем возрасте.

— А что существенно, могу я узнать? Или это великая тайна?

— Существенно то, что мы с тобой познакомились, что сидим сейчас на моей кухне, что совсем скоро каждый из нас доставит другу бездну удовольствия.

— Ты снова улетишь на свою планету.

— Я очень надеюсь на то, что ты поможешь запустить туда мой космический корабль.

— Уж в этом не сомневайся.

— А я и не сомневаюсь. Я верю в твои созидательные способности.

— Никак не могу определить, говоришь ты серьезно или нет?

— Ну, конечно, серьезно. Я вообще, в последнее время все делаю только серьезно.

— Тогда у нас немного разные понятия о серьезности.

— А мне почему-то казалось, что ты меня поймешь.

— Пойму, если ты мне подскажешь, что я должен понять.

— Так не интересно. Взрослые люди, даже если они живут сердцем, все равно обязаны все делать без подсказки. Иначе они остаются детьми, несмотря на всю свою сексуальную зрелость.

— Странно, — задумчиво произнес Артем, — мне казалось, что ты немного другая.

— Какая?

— Не знаю, так трудно выразить. Это как кино; когда ты смотришь его в детстве, у тебя одно от фильма впечатление, когда смотришь его затем в зрелом возрасте, то совсем другое.

— Тогда, может быть, не я изменилась, а ты повзрослел?

Артем, не соглашаясь, покачал головой.

— Я не повзрослел, это уж точно. Что я враг себе, зачем я стану портить свою жизнь. А вот ты, кажется, да.

— Ну что же, пусть будет так. В конце концов, это не самый худший вариант.

— Как знать, — довольно мрачно протянул Артем.

— А знаешь, ты в чем-то прав. Не представляю тебя взрослым, не представляю тебя на службе, тянущим семейную лямку. Ты музыкант не только по профессии, но и по душевному складу. В любых отношениях для тебя самое важное — это найти мелодию. Сыграть ее и после финала навсегда уйти. Кажется, у Гайдна, есть прощальная симфония, когда музыканты один за другим покидают сцену и гасят свечи.

— Я не хочу сейчас так уйти, не хочу гасить свечу.

— Не волнуйся, твоя свеча у меня никогда не погаснет. По крайней мере, не скоро.

— Как хочешь, но все это напоминает похороны.

— В таком случае хватит разговаривать, если ты наелся, пойдем в комнату.

— Я давно наелся и давно хочу пойти в комнату.

— Если желаешь, мы можем вместе принять душ.

— И ты еще спрашиваешь!

Поток воды падал на спину Артема и растекался по ней ручьями и протоками, словно весенние ручьи. Светлана, как конькобежец по льду, мягко скользила мочалкой по его телу, оставляя на нем белые мыльные полосы инверсии. Этот красивый и одновременно мужественный мужской торс неимоверно возбуждал ее, вызывал все новые и новые приливы желания. Она взяла в руки его член, который мгновенно стал большим и прямым, словно грот-мачта корабля.

— Боже, как он прекрасен! — воскликнула Светлана, прижимаясь к нему щекой.

— Он может стать твоим навсегда.

— Не скрою, это очень заманчивое предложение.

— Так что же?

Светлана ничего не ответила, вернее ответила по своему, она взяла пенис в рот и стала водить по нему языком. Артем стонал от наслаждения. Внезапно он схватил ее на руки и мокрою понес в комнату, оставляя за собой влажную дорожку следов.

Он положил ее на диван, лег на нее и быстро вошел в лоно. Сознание Светланы вдруг стало почти совсем невесомым, она чувствовала, еще мгновение и оно отделится от нее и начнет свой самостоятельный полет.

Это предчувствие предстоящего полета было таким замечательным, что она, чтобы сосредоточиться и ненароком потерять его, закрыла глаза. Какие-то странные картины и даже не картины, а непонятная цветовая мозаика неожиданно возникла перед ней. Эти цвета переливались и сверкали, как драгоценные камни на свету, а затем вдруг наступила почти полная темнота. И эта была та самая точка, которая отделила одно состояние ее сознания от другого. Светлана громко закричала, хотя сама этого крика не слышала, потому что находилась где-то далеко- далеко, в ином измерение, на той самой неведомой, безымянной звезде, откуда, как теперь она смутно понимала, ее душа когда-то спустилась в этот бренный мир.

Светлана открыла глаза и увидела склоненной над ней лицо Артема.

— Я, кажется, кончила, — пробормотала она.

Артем восхищенно засмеялся.

— Ты не кончила, это называется как-то совсем иначе. На досуге я поразмышляю, какое дать этому явлению научное название. Ты так кричала, что я боялся, что сбежится весь дом. Люди подумают, что здесь кого-то режут или насилуют.

— Честное слово, я ничего не помню.

— Естественно. Ты же улетала на свою звезду.

— Я там действительно побывала.

— И как там?

— Не знаю. Говорю же, что ничего не помню. Только помню ощущение полета. Я дальше все словно бы покрыто пеленой. Мне даже страшно становится от своих переживаний. Тебе не кажется, что в столь острых ощущениях есть что-то не здоровое.

— Как знать, — задумчиво ответил Артем. — Мы слабо представляем, что на самом деле является здоровым, а что больным. Может быть, как раз так и должно быть.

— Может быть, — не совсем уверенно согласилась Светлана. — И все же это немного пугает. Я всегда была уверенна, что живу на земле. А теперь возникает понимание, что одновременно живу еще где-то. Но чтобы попасть в это место, надо пережить нечто подобное, что было сейчас.

— Ну и ладно, почему тебе должно это беспокоить. Что мы знаем о самих себе, откуда пришли, куда уходим. Все покрыто мраком неизвестности. Тебе приоткрывается в такие мгновения какой-то краешек чего-то неведомого. Разве это не интересно?

— Интересно, — с некоторым сомнением согласилась Светлана. — Вот только я не уверенна. А нужно ли мне это приоткрытие. Не всякое знание полезно, иногда оно уводит в сторону от главного пути, ничего не давая взамен.

— Это тебе решать.

— Мне, — вздохнула Светлана. — Мне было сегодня с тобой очень хорошо.

— Это означает, что мне пора восвояси.

Светлана не стала ни подтверждать, ни опровергать этот тезис. Вместо этого взяла в руки член, который сразу же стал наливаться твердостью. Но она не стала продолжать, а отпустила его на свободу.

— Понятно, — сказал Артем и рывком встал с кровати.

Оделся он очень быстро. Светлана лишь накинула на голое тело халатик.

Она проводила его до двери. Артем мялся, не уходил, чего-то ожидая. Светлана же слушала то, что говорил ей внутренний голос. Вернее, пыталась его услышать, так как он упрямо молчал.

— На всякий случай, прощай, — сказал Артем и дотронулся губами до ее щеки. Затем стал быстро спускаться по лестнице.

Светлана проводила его взглядом и, как только Артем исчез из вида, закрыла дверь.