Лан Дремич - Операция Химера

— А это ваши спортивные достижения? — просто, чтобы что-то спросить, поинтересовался Рой.

— Небольшая часть, — улыбнулся Димитрий почти заговорщицки, ухватившись за возможность сменить тему. — Остальное я в школу унес.

— Под неусыпным присмотром Марь Филипповны, — подхватил Рой. — Я прав?

Димитрий рассмеялся:

— На самом деле не так уж мне и нужна еще одна грамота, в школе этого добра хватает, — немного смущенно поведал он. — Как думаете, высох уже дипломат ваш? А то время подходит, с Марь Филипповны станется наряд милиции вызвать, если вас к сроку на месте не будет.

— А что, одного участкового Мормышкина ей не хватит? — развеселился Рой, шагнув к балкону и мельком высчитывая, пора уже высохнуть Ерику или стоит еще немного влажным поприкидываться.

— Может и хватит, но я бы не рискнул проверять, — пошутил Димитрий.

— Тогда будем считать, что высох, — Рой подцепил послушно залоснившегося чистыми боками Ерика. Настроение слегка улучшилось: теперь, зная корни проблемы, можно и к ее решению приступать. Пока непонятно, конечно, как. Но для того, чтобы выиграть в лотерею, нужно хотя бы билет купить для начала. Начало они уже получили, и на том спасибо. — Моя благодарность за своевременную помощь, — весело поблагодарил он. Поднял руку с дипломатом и покрутил, демонстрируя со всех сторон: — Ну вот, как новенький. Пойдемте.

— Ну где же вы ходите?! Ой, а вы уже с гостями? — заторопилась Марь Филипповна, откатившись к кухне, чтобы освободить проход для Роя с Димитрием. — А я жду-жду, уже хотела участковому Мормышкину звонить, спрашивать, не видел ли он нашего инспектора. Я тут квартирку убрала, она же небольшая, квартирка-то, и чистая, только сверху прибраться. Скатерку постелила, на стол накрыла, тарелочки-вилочки разложила, стаканчики-рюмочки расставила... А? — взяв уверенный старт, с трудом притормозила она наметившийся разгон. — Что?

Рой, неудержимо разулыбавшийся при упоминании об участковом Мормышкине, переглянулся с Димитрием и расхохотался.

— А я ему то же самое говорил, — посмеиваясь, сообщил Димитрий. — Что если мы задержимся, вы наряд из города выпишете.

— А и выпишу, — не приняла шутки Марь Филипповна. — Выпишу, даже не сомневайся. Руки идите, мойте. И ноги вытереть не забудьте, вон, об тряпочку мокрую. Взяли моду в обуви по квартире шастать. Ну и что, что ведомственная, тут что, люди теперь, что ли, не живут? Очень даже живут, и очень даже спят ещё. Им что теперь, грязью, что ли, дышать, во сне-то?

Не прекращая улыбаться, Рой подождал, пока Димитрий, оказавшийся ближе к тряпке, вытрет ноги, и в свою очередь, послушно пошаркал подошвами по указанному месту.

— Теперь — руки, — грозно скомандовала Марь Филипповна, придирчиво пронаблюдав за исполнением предыдущего приказа.

Рой пропустил вперед Димитрия, а сам, улучив момент, предъявил Марь Филипповне дипломат, без слов намекая на дальнейшие действия.

Удивительная боевая женщина мигом оценила обстановку, закрыла дверь в ванную за физруком-Димитрием и привалилась к ней всеми обширными окрестностями, сходящимися к пятой точке.

«Действуй», — показала она глазами, — «враг не пройдет, даже если очень захочет».

Едва оказавшись в комнате, Ерик подхватился и мухой вылетел в открытую форточку. Рой проследил за ним взглядом и принялся в обратном порядке повторять наспех придуманный ритуальный обход углов. Помня, что до выхода на неудавшуюся — или, наоборот, удавшуюся; тут как посмотреть — прогулку, углы он навещал сначала по часовой стрелке, а затем против, Рой проделал то же самое с точностью до наоборот.

Примерно на середине вояжа от Ерика пришел рапорт о прибытии на место через все еще открытый балкон завхоза. Секундой позже прилетел всплеск невнятного удовольствия из-за отсутствия в кухне емкости с отравляющей жидкостью.

Поколебавшись, Рой все-таки глянул глазами напарника на наведенную завхозом чистоту, затем вернулся в себя, распахнул канал и поприсутствовал при теплой встрече.

— Ну и где ж ты прятался? — мрачно поинтересовался завхоз-Николай у сунувшегося на кухню Ерика. Сам он восседал за столом в компании газеты и все той же пузатой бутылки. Закрытой, к счастью. Из комнаты доносился невнятный бубнеж телевизора. — Еще молока насыпать? Я твое недопитое, извини, расплескал нечаянно.

Рою отчетливо представилось, как разошедшийся в пылу уборки завхоз, сгоряча наступает на край несчастного блюдечка со всеми вытекающими оттуда последствиями.

Возмущенный до глубины души Ерик в ответ на жуткое предложение отчаянно фыркнул, в полной мере выразив все эмоции по отношению к магазинному пастеризованному молоку.

— Ну, пошли тогда, отнесу тебя на пустырь. Ты у нас животное вольное, по своему разумению жить должно.

— Соглашайся, — подтолкнул снова засомневавшегося напарника Рой. — Ты мне здесь можешь понадобиться. Если что, завтра опять подкараулим, а я в течение вечера постараюсь до него донести, что ежей молоком поить нельзя, у них от этого расстройство кишечника иногда случается.

Ерик все еще терзался сомнениями, поэтому Рой применил последний аргумент:

— Здесь ты в любом случае будешь к нему ближе, чем наверху.

— Логично, — согласился Ерик.

На деле — передумал пятиться и покладисто позволил посадить себя в кепку.

С пустыря, насколько Рой понял, он тоже собирался возвращаться на личном транспорте, только в виде мошки какой-нибудь или комара.

— Лучше камешек или песчинка, — посоветовал Рой. — Их, по крайней мере, сложно прихлопнуть ненароком.

Ерик мысленно закатил глаза и попросил не учить ученого. Не такими словами, конечно, но смысл получился более чем доступным. Одновременно из коридора ведомственной тридцать третьей послышалось громкое пыхтение, свидетельствующее о том, что физрук уже вымыл руки и теперь пытается выбраться.

Рой прокрался обратно в коридор и сделал вид, что никуда не уходил.

— Ой, Митенька, дорогой, — фальшиво, до оскомины на зубах, протянула Марь Филипповна, поспешно отскочив от двери. — Чуть не пришибла тебя, извини.

Дорогой Митенька вывалился из ванной в таком шоке, что не только Рою, но и порядком удалившемуся от дома Ерику стало ясно, что ласковыми словами Марь Филипповна до сих пор Митьку-физкультурника баловала очень редко.

«Я умираю?» читался в его глазах немой вопрос.

— Все хорошо, — успокоил Рой. — Марь Филипповна сначала подумала, что дорогого инспектора, то есть, меня прищемила.

— А, тогда понятно, — Димитрий встал посреди коридора, не зная, куда себя деть.

— Проходи, — снова посуровев, скомандовала Марь Филипповна. — В комнату иди, сядь куда-нибудь, и не отсвечивай, пока я окончательный марафет навожу.