Юлиан Семенов - Детектив и политика. Выпуск №2(6) (1990)

И горе подчиненному, который в такой день лез на глаза хозяину. Впрочем, коллектив настолько изучил повадки своего "лысого орла", как прозвал посла ехидный Сидоров, что безошибочно предсказывал наступление Дня гнева.

Как животные чуют стихийное бедствие, так и совграждане предчувствовали беду. Готовились заранее. Дипломаты назначали свидания в городе. Завхоз на целый день уезжал по хозяйственным делам. Дежурные коменданты вели себя как роботы, в точности соблюдая все нюансы инструкции. Даже Зоя сказывалась больной и пряталась дома, к радости Пашки. Замечено было, что во рту по таким дням стоял какой-то металлический привкус, а от резиденции исходило злобное красноватое свечение.

На следующий день, и это тоже повторялось с ритуальной точностью, Вениаминыч добрел и объявлял выходной. Красное свечение прекращалось, но напряжение не спадало: во-первых, случались рецидивы, а во-вторых, по таким дням посол любил выходить в черном с драконами японском халате, наброшенном на голое тело. Халат он не запахивал и гулял свободно, иногда прохаживался с советником по посольскому двору, обсуждая неотложные дела.

За воротами собирались африканцы и шумно приветствовали каждое появление посла. Советские женщины протестовали молча, с надеждой ожидая выхода поварихи Марии Егоровны, женщины прямой и грубоватой. Ходил слух, что однажды она хлопнула Вениаминыча половником по лысине и еще добавила несколько крепких и обидных выражений по адресу его мужских достоинств.

Вениаминыч такого не ожидал, сильно расстроился. Это был первый случай в его долгой дипломатической карьере, чтобы простая баба — и немолодая! — столь грубо обошлась с ним. О половнике он даже и не вспоминал. Как она могла?! Ведь он ни разу с ней не спал даже! Если бы она знала, как стонет Зоя в его объятиях! А как благодарила его уехавшая машинистка Даша, молодая совсем девка, она-то разбирается! Он хорошую характеристику послал ей вслед. А что? Пусть девчонка знает, что в этой жизни за все надо платить. Сейчас, говорят, в Америку оформляется… А разве там ее кто-нибудь приголубит, обласкает, как он? Как же. Знаем мы эти америки да англии. Набросится какой-нибудь атташе, затащит в постель, а потом сам же гадость какую-нибудь сделает…

А эта бабища, толстая и краснорожая, она-то что в мужчинах понимает? В Москву их отправить, что ли? Хотя им еще год до конца, да и прислал их сюда сам Николай Афанасьевич, с ним ссориться нельзя.

Поостынув, Вениаминыч решил оставить все как есть, но халат в присутствии Марии Егоровны запахивал мгновенно. Вот и сейчас, стоило ей появиться, как он повернулся и почти бегом исчез в комнатах.

"Старый… — коротко прокомментировала его отступление Мария. — И как ты его, Зойка, терпишь?"

Зоя хотела было возмутиться, но, подумав, промолчала. "Тоже мне, указчица, — сказала она про себя. — А сама со стажером спит".

Во дворе резиденции внезапно возник в дым пьяный по случаю неожиданного праздника ночной сторож дядя Том. Он шагал широко, делая резкие выпады вправо и влево, и при этом пел песню непонятного содержания на родном языке, но с частыми вкраплениями русского мата, которому выучил его хулиган-завхоз. Том пел громко, и Вениаминыч высунулся из окна как раз в момент очередного произнесения матерных вставок.

— Эт-то что такое? — Лицо Вениаминыча стало пунцовым от гнева. — Кто его пустил сюда?! Выгнать немедленно. Полицию! Уволить! Завхоза?

"Завхоза уволить”, — пронеслось по рядам столпившихся в испуге сотрудников. "Завхоза уволили", — передавали в посольстве.

Появился бледный как смерть завхоз.

— За что, Николай Вениаминыч, — промычал он и схватился за сердце, но почему-то с правой стороны.

— Ты здесь при чем? — не понял посол. — Вот этого, этого лови, в полицию его, всех уволить!

Завхоз мигом приобрел присущую ему живость и бросился ловить расходившегося сторожа. Но поймать его не удалось, потому что он сумел юркнуть за ворота и слиться с толпой африканцев, которые жадно следили за происходящим.

Раздалась сирена полицейской машины: кто-то понял посла буквально. Трое щуплых полицейских встали у ворот и жестами показывали, что хотят войти.

— А эти что здесь делают? — спросил посол у завхоза. — Что случилось? Зачем полицию вызывали? Я вас спрашиваю?!

Завхоз снова побелел и к тому же начал икать, что еще больше возмутило Вениаминыча. Он приказал вызвать советника, чтобы разобрался с полицией, и скрылся в доме.

Все это происходило накануне большого посольского праздника, посвященного приходу весны на родине. Находчивая Баба Надя в свое время предложила оригинальное название "День весны" — оно и закрепилось. Вениаминычу поэтому было не до разбора дворовых склок. Ему предстояло вместе с советником рассмотреть призывы и лозунги, а также программу праздника, которые потом предстояло утвердить на партбюро.

— Значит, так, Стебнюк. Как всегда, весеннюю демонстрацию. На трибуне — я, Эльвира и ты с супругой. Все пойдут колонной по кругу, сначала наши, потом иностранные гости. Как с лозунгами?

— На этот год, Николай Вениаминович, мы хотели бы предложить что-нибудь посмелее, в духе гласности.

— Хорошо! Давай посмотрим. Так, "Да здравствует перестройка!". Отлично. "Убеждения, действия, мысли — перестройке!". Это очень хороший лозунг. Он подтянет отстающих. А это что? "Наш посол — верный ленинец нового толка!" Не слишком ли, Игорь Петрович? Может, как-нибудь поскромнее, помягче?

— А по-моему, очень здорово сказано. Впрочем, если настаиваете, можно и так: "Наш посол — верный защитник перестройки!"

— Вот-вот, прям в точку! Защитник! Молодец, Стебнюк. От империализма защитник.

Быстро просмотрели программу. "Стержень нынешнего праздника, — говорилось в предложениях, — внедрить советскую культуру в сердца коллектива советской колонии." Далее шли пятнадцать пунктов. Вениаминыч рекомендовал сосредоточить внимание на двух, наиболее важных.

Рядом с резиденцией планировалось в торжественной обстановке произвести посадку Дуба, под которым мог гулять великий поэт Пушкин, а также заложить скамью, на которой он мог сидеть во время своего возможного краткого пребывания на Острове в отроческие еще годы. Вениаминыч собирался произнести под Дубом большую речь, посвященную проблемам родной культуры, задачам, вытекающим из этих проблем для совколлектива. Бюро рекомендовало пригласить на праздник президента Марселя Пепе, дипкорпус, вызвать из соседних стран корреспондентов ТАСС, АПН, Гостелерадио, "Правды" и "Известий". Накануне Вениаминыч уже направил в Москву депешу с перечнем мероприятий и добавил туда просьбу прислать семью хореографов-африканистов, которые смогли бы научить местную молодежь лучшим образцам советского танца.