Джессика Гудман - Они хотят быть как мы [litres]

– Копай глубже, Ньюман. – Джейк сузил глаза и наклонился еще ближе, задевая пальцами мои колени.

– Может быть… – начала я. – Может, это потому, что я всегда чувствовала себя неполноценной. – Теперь слова буквально выплескивались из меня. Все, о чем я никогда не позволяла себе и думать, не говоря уже о том, чтобы произносить вслух. – Как будто мне не место в «Голд Кост». Как будто я все время должна что-то доказывать. Быть идеальной. – Я вспомнила о тревожных кошмарах, которые начались с приходом в школу «Голд Кост» и теперь разрушали мой сон по ночам перед серьезными экзаменами или презентациями. Вспомнила, как мысль о том, что я не дотягиваю до моих блестящих сверстников, вызывала у меня желание сбежать и спрятаться.

Джейк откинулся на спинку кресла, по-видимому удовлетворенный. Но я чувствовала, что ему нужно больше.

– Я знаю, что недостаточно хороша, но боюсь, что об этом узнают все остальные.

Это заставило его улыбнуться.

– Ты думаешь, другие чувствуют то же самое?

Я прокрутила этот вопрос в голове, думая о Никки и Шайле.

– Даже не знаю. Наверное, все чего-то боятся. Взять хотя бы Шайлу. Можно подумать, что ей ничего не страшно. Но на самом деле она боится высоты. Ужасно. Она даже не села со мной на чертово колесо во время устричного фестиваля.

– Серьезно? – спросил Джейк.

Я кивнула.

– Она как ребенок, когда дело доходит до таких вещей. Наверное, у каждого из нас свой страх. Может быть, и у нее есть некая глубинная причина для этого.

Адам снова оттолкнулся от пола, приводя качели в движение. Какое-то время они оба молчали, а я задрала голову, разглядывая покрывало звезд.

Наконец Адам заговорил.

– Я проголодался, чувак. Может, закажем пиццу?

Они увлеклись обсуждением достоинств «Марио» и «Луиджи», двух конкурирующих местных закусочных.

А я помалкивала, обдумывая все, что выболтала о собственных изъянах и, по неосторожности, о слабостях Шайлы. Ей тоже предстояло пройти персональную проверку. Как и всем остальным. Что бы она поведала обо мне? Проговорилась бы случайно или намеренно? Не сказала ли я лишнего?

Я попыталась запрятать чувство вины как можно глубже, убедить себя в том, что не предала доверие Шайлы. Но почему-то не давала покоя мысль о том, что своими откровениями я подкинула Игрокам козырей. И они обязательно этим воспользуются. Я просто не знала, когда. И даже не могла предположить, что это каким-то образом приведет к последней ночи в жизни Шайлы.

Всю неделю я чувствую себя вялой и усталой, ни на чем не могу сосредоточиться. Возможно, Марла была права, когда говорила, что следует притворяться, будто все в порядке, но я все еще думаю о сообщении Рейчел, пока оставленном без ответа, и вспоминаю звереющий взгляд Никки во время шоу. Когда Генри присылает эсэмэску в пятницу вечером, это именно то, что мне нужно, чтобы отвлечься.

« Ночное свидание? У меня?» – предлагает он.

Чуть позже приходит другое сообщение.

« Родители уехали».

Я прикусываю губу и улыбаюсь. После той ночи у Никки Генри проявляет чудеса великодушия – подыскивает для Джареда самые легкие задания, присматривает за ним на мальчишниках. Он единственный из нас, кто отказывается обсуждать поступление в колледж, пока не придут ответы по нашим заявлениям, ожидаемые лишь на следующей неделе. Говорит, что тема слишком болезненная и нам всем нужно просто остыть. Свидание с ним могло бы стать для меня приятным отвлечением от Рейчел, Грэма и Шайлы – персонажей моих кошмарных снов последнего времени. Мне бы не помешала ночь без них.

К тому же Генри насквозь понятен и в общении легкий, удобный и надежный. Он умеет быстро переключаться, превращаясь из звезды журналистики в простого американского парня . Его единственное слабое место – это вечное желание угодить родителям. Для того ему и нужен архив Игроков с учебными пособиями и шпаргалками по математике. Этот предмет дается ему тяжело, но Генри нужны высшие баллы по математике, статистике и экономике, чтобы попасть в Уортон. И, хотя он насмехается над идеей работать – как его отец – на «чужого дядю», мы знаем, что так оно и будет.

Порой я смотрю на него и думаю, что вижу все его будущее: диплом по бизнесу, шикарная стажировка, просторная квартира в Нью-Йорке. Он будет терзаться вопросом «Что, если бы?» , вечно озабоченный тем, что отказался от своей мечты о репортажах на первых полосах газет ради того, чтобы до полуночи корпеть над сводными таблицами. Но у него все равно будет полный комплект: жена с большими сиськами и безупречным вкусом, особняк на Золотом берегу и загородный дом на Восточном побережье. Иногда мне интересно, стану ли я этой женой и останемся ли мы вместе навсегда, просто из-за Шайлы. Разве я могу быть с кем-то, кто не знал ее? И как можно связать жизнь с тем, кто не знает всю твою подноготную?

Между тем перспектива такой жизни, где все заранее прописано, вызывает у меня рвотный спазм. Я выкидываю из головы мысль о взрослом Генри, похоронившем свою мечту, и снова перечитываю его сообщения. Мне нужно думать только о настоящем , вот и все. Мой рот кривится в улыбке.

Нынешним вечером, когда все остальное видится знаком вопроса, возможность зависнуть у Генри представляется не самым плохим вариантом. По крайней мере, мне не придется думать ни о девятиклашках, ни о Грэме и Рейчел, ни о том, чья кровь пропитала уродливую рубашку три года назад.

« Буду в 7» , – отвечаю я.

« Да! – Он счастлив. – Я закажу суши».

Генри живет в новой части города, ближе к воде, где семьи имеют собственные лодочные причалы, где задние дворы размером с футбольное поле, а домики у бассейна оборудованы современными кухнями и ваннами на ножках-лапах. Я останавливаюсь возле подъездной дорожки и набираю несколько цифр на кодовом замке, открывая кованые железные ворота. Через четверть мили я добираюсь до парадного входа, где на крыльце меня ждет Генри в худи с эмблемой «Си-эн-эн». В руке у него пакет с едой навынос.

– Привет, детка. – Он заключает меня в объятия и оставляет влажный, голодный поцелуй на моих губах. Я следую за ним в дом и через отделанную мрамором прихожую попадаю в просторную кухню.

Генри роется в пакете, выгружая горы еды – маки-роллы и разноцветные кусочки сашими, уложенные в пластиковые контейнеры, маленькие коробочки с салатом из морских водорослей и солеными стручками эдамаме. От этого зрелища у меня урчит в животе.

– Кто-то пошел вразнос, – говорю я.

Генри краснеет, поднимая плечи до самых ушей.

– Я не мог вспомнить, что ты любишь, поэтому взял всего понемногу. – Он протягивает мне пару деревянных палочек и смотрит на меня большими, искренними глазами.