Джессика Гудман - Они хотят быть как мы [litres]

– Джилл! Генри! Идите сюда! – кричит Квентин с той стороны дорожки. Он держит в руках последний планшет, и я наконец могу взглянуть на список.

ВАША МИССИЯ, ЕСЛИ ВЫ РЕШИТЕ ПРИНЯТЬ ЕЕ УСЛОВИЯ, СОСТОИТ В ТОМ, ЧТОБЫ ВЫПОЛНИТЬ КАК МОЖНО БОЛЬШЕ ЗАДАЧ ДО ИСТЕЧЕНИЯ НАЗНАЧЕННОГО ВРЕМЕНИ. ЕСЛИ ДЕЙСТВИЕ ПРОИСХОДИТ ВНЕ ПОЛЯ ЗРЕНИЯ СУДЕЙ, ВЫ ДОЛЖНЫ ЗАДОКУМЕНТИРОВАТЬ ПРОЦЕСС ПУТЕМ ФОТОСЪЕМКИ. СУДЬИ ПРОВЕДУТ ПОДСЧЕТ ОЧКОВ В ПОЛНОЧЬ.

• Принести номерной знак с цифрами «69», следующими друг за другом.

• Прыгнуть в океан прямо в одежде.

• Прыгнуть в океан без одежды.

• Принести… ЧТО УГОДНО… с проколотой дыркой.

• Сделать наряд из мусора и носить его до конца ночи.

• Проехаться по футбольному полю «Голд Кост», выписывая круги.

• Надеть толстовку «Голд Кост» на статую Тедди Рузвельта во дворе Картрайтской школы.

• Поцеловаться с кем-то из другого класса.

• Разбить тарелку в общественном месте с криком: «Опа!»

• Выкурить «Джул» с мистером Бомонтом.

• Заказать еду в автокафе Dairy Barn… нагишом.

• Водрузить лифчик на флагшток «Голд Кост».

• Поцеловаться с кем-то того же пола.

• Полежать в шезлонге в купальнике и с тропическим напитком в супермаркете ShopRite.

• Съесть 4 пиццы, 15 чесночных пампушек и 2 галлона [53] Американский галлон = 3,78 л. мороженого от «Луиджи» за 15 минут. НЕ БЛЕВАТЬ!

– Джилл, ты готова? – Генри придерживает для меня дверь «Брюса», и я проскальзываю на заднее сиденье, задевая коленки Никки.

Он трогается с места, и мы направляемся к нашей первой цели, закусочной «У Дианы». Звенит крошечный колокольчик над входной дверью, и Диана оборачивается к нам, но в ее взгляде нет того радушия, что я привыкла видеть, приходя сюда с Адамом или Джаредом. Она смотрит на нас скептически.

– Ба, какие люююди, – произносит она на своем диалекте и, подходя к кабинке у окна, бросает на стол несколько меню.

– Привет, слаадкая, – говорит Квентин. – Ну разве ты не восхитииительна ? – Он раскланивается, как перед королевской особой. По меньшей мере, королевой Золотого берега. Диана закатывает глаза.

– Что вам приготовить? Я так понимаю, сегодня у вас ночное ралли? – спрашивает она.

Я резко вскидываю голову.

– Откуда ты знаешь?

– О, дорогая, от нас ничего не скроешь. Мы все знаем, когда у вас эти маленькие пати. – Ее акцент звучит сильнее, чем обычно, и, похоже, она что-то плеснула в свой вечерний кофе. – Так что будете заказывать?

– Палочки из моцареллы и жареную картошку, – говорит Генри. – Пожалуйста. – Он сверкает зубастой улыбкой.

– Принято, – говорит Диана. – Только скажите своим дружкам, чтобы никаких игр здесь не устраивали! В прошлом году тот мальчишка Гарднер пытался украсть все наши бутылки с кетчупом. Это никуда не годится. – Она грозит пальцем с ярко-красным маникюром, в цвет волос.

Никки подается вперед и шепчет:

– Нам надо быть осмотрительнее.

– Все обо всем знают. Если бы кто-то хотел прикрыть нашу лавочку, они бы это сделали, – говорит Генри, широко раскидывая руки на всю спинку дивана. Я ощущаю его пальцы на своем плече.

Он прав. Весь Золотой берег об этом знает. Все так или иначе в этом замешаны, просто не обращают внимания. Дети есть дети. Надо же им как-то выпустить пар. Родительская тактика невмешательства в нашу социальную жизнь заработала в полную силу, когда в десятом классе мы демонстрировали хорошую успеваемость, что стало чудом после случившейся трагедии.

Ближе к полуночи я уже готова к тому, что вся эта круговерть скоро закончится. Голова раскалывается от передоза алкогольными желе, которыми мы заправлялись в Бухте мидий, пока смотрели, как Джордана Вашингтон прокалывает иглой мягкую, мясистую мочку уха Ракель Гарзы. Ракель грызла апельсин и морщилась, в то время как остальные члены ее команды визжали от восторга, вычеркивая еще один пункт из списка заданий.

Никки, полностью поглощенная своей ролью тамады, то и дело заглядывает в телефон, ожидая новостей от Марлы и Роберта, которые вызвались возглавить две команды.

– Ни хрена не отвечают, – говорит она, когда мы несемся обратно к ее дому. – Знают же, что должны связываться со мной каждые полчаса. Бред. – Никки тянется за бутылкой водки, что стоит у нее в ногах на полу машины.

– Успокойся, Никки, – мягко говорю я, потирая виски, чтобы унять сахарную головную боль.

– Меньше всего я хочу это слышать от тебя. – Каждое ее слово бьет словно хлыст.

Генри и Квентин переглядываются впереди, но молчат. Я сдерживаю слезы и сжимаю кулаки, пытаясь напомнить себе, что она просто переживает. Ей всего лишь хочется, чтобы эта ночь прошла весело.

Но, когда все возвращаются к ее дому и назначенные водители передают Квентину контрольные листы, я чувствую облегчение от того, что дорожное ралли почти закончилось. Команды стоят, сбившись кучками. Легко заметить новые дружеские отношения, ниточки связей, протянутые между младшими и старшими Игроками. Эти истории станут спустя месяцы междусобойными шутками, а через несколько коротких лет – легендами.

– Привет, – запыхаясь, говорит Джаред, толкая меня плечом. Я вглядываюсь в его лицо, нависающее надо мной, и вижу широко распахнутые глаза и раскрасневшиеся щеки. – Чума, да? – ухмыляется он, вскидывая брови.

Он выглядит странно, чудаковато.

– Ты в порядке? – шепчу я, окатывая его ледяным дыханием. Но он уже возвращается к своей команде, подпрыгивая, как необузданный дикий жеребец.

– Судьям, собраться! – зовет Никки. Я закатываю глаза и тащусь туда, где она стоит с Квентином и Генри.

Генри сначала просматривает фотографии на телефоне Марлы, отмечая снимки голых задниц и пивных банок, кого-то из ребят, облитого горчицей, пока не останавливается на одном снимке. У Генри отвисает челюсть, и он толкает меня локтем.

– Э-э, Джилл…

– Что? – В голове стучит сильнее, чем раньше, и боль ощущается даже над глазами. Генри протягивает мне телефон Марлы. На экране расплывчатое пятно обнаженной плоти и волосы цвета платины. Парень и девушка, разделенные лишь клочками одежды. Снимок сделан на песке, поэтому трудно различить, где начинается пляж и заканчиваются тела. Эти двое намертво приклеены друг к другу поцелуем и страстью, но оба безошибочно узнаваемы. Джаред и Марла.

Жар поднимается в груди. Руки начинают дрожать, и я закрываю глаза, но вижу лишь голые тела, перекатывающиеся по песку.

Я листаю дальше, и на одной из фотографий появляется крошечная девятиклассница Сьерра Маккинли в бикини, с широко распахнутыми от страха глазами. Она стоит одна перед магазином ShopRite. Я снова провожу пальцем по экрану и нахожу фотографию, на которой другая девушка – не могу разобрать, кто – склоняется над Сьеррой и их открытые рты встречаются в неряшливом поцелуе. Девушка – кажется, десятиклассница, – выглядит пьяной, ее волосы растрепаны, трусики бикини чуть ли не спущены. Но я не могу оторваться от лица Сьерры. Ее глаза открыты, страх очевиден. Она явно не хотела этого – во всяком случае, вот так, у всех на виду, ради чьей-то забавы. Ее взгляд устремлен на кого-то из стоящих в стороне, от кого она надеется получить поддержку. Я увеличиваю изображение в углу экрана, пытаясь разглядеть, к кому она обращается за помощью. Лицо Джареда ни с кем не спутаешь. Я ожидаю увидеть его смущение или, по крайней мере, попытки отвести глаза, чтобы остановить унижение Сьерры.