Юлиан Семенов - Детектив и политика. Выпуск №2 (1989)

…Стоял вопрос о террористическом акте против Берии, но мы с Пятаковым не рекомендовали этого делать, мы поставили вопрос так, что террористический акт против Берии может сорвать террористический акт против Сталина. Мы предложили, если есть силы, взяться за подготовку террористического акта против Сталина, не приостанавливая подготовки террористического акта против Берии.

ВЫШИНСКИЙ:Не приостанавливая?

СЕРЕБРЯКОВ:Не приостанавливая. Осуществлять акт против Берии мы ни в какой мере не рекомендовали раньше чем они осуществят террористический акт против Сталина.

ВЫШИНСКИЙ:Следовательно, я правильно понимаю, что вместо одного покушения, которое предлагал Мдивани, вы предложили два покушения?

СЕРЕБРЯКОВ:Да. Когда в 1935 году я встретился опять с Пятаковым, возник вопрос о подготовке еще одного террористического акта, а именно против Ежова…

…Было дано задание Мдивани поставить вопрос о возможном объединении с дашнаками в Армении, с мусаватистами в Азербайджане и с грузинскими меньшевиками в Грузии.

ВЫШИНСКИЙ:Что было реально сделано во исполнение этого решения?

СЕРЕБРЯКОВ:Насчет дашнаков и мусаватистов в конце 1935 года Мдивани мне сообщил, что он нащупал только связь, а с меньшевиками он заключил соглашение. Контакт с меньшевиками у него был установлен на той основе, что Грузии предоставляется превалирующее влияние на территории Закавказья.

ВЫШИНСКИЙ:Грузия подчиняет своему влиянию Армению и Азербайджан?

СЕРЕБРЯКОВ:Да. Она — самостоятельное государство, играющее в Закавказье ведущую роль…

ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ:У защиты есть вопросы?

ЗАЩИТНИКИ:Нет.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ:Заседание закрывается.

Объявляется перерыв до 11 часов утра 25 января.

Перед вами дайджест одноименной книги, вышедшей в свет в 1971 году в английском издательстве "Макмиллан".

Предлагаемый материал воспроизводит — хронологически точно и "на два голоса" — историю насильственного помещения ученого-биолога и историка науки Жореса Александровича Медведева в психиатрическую лечебницу и вызволения его оттуда усилиями брата, ученого-историка Роя Александровича Медведева при участии и поддержке ведущих представителей советской интеллигенции.

Жорес Медведев.

I. Подготовка "сценария”. Апрель — май 1970 года

Для того чтобы понять описываемые события, следует начать с эпизода, случившегося двумя месяцами раньше. В конце февраля один из друзей счел необходимым сообщить мне, что у его знакомого научного работника, доктора физико-математических наук, был проведен обыск. Во время обыска было конфисковано несколько рукописных произведений так называемого "самиздата". Мой друг с беспокойством сообщил, что в числе конфискованных работ могла оказаться и рукопись моей книги "Международное сотрудничество ученых и национальные границы", которую он дал на время своему коллеге для ознакомления.

Это, однако, не вызывало у меня беспокойства, поскольку конфискованный экземпляр не относился к категории "самиздата", содержал авторскую правку и был подписан. Кроме того, эта работа была закончена еще весной 1968 года и не представляла никакой тайны.

К серьезной переработке этой рукописи я предполагал приступить в 1971 году, а пока же спокойно собирал дополнительные факты, замечания и советы.

Со временем Главлит, представляющий, как известно, в пе-чати интересы партии и государства, получил бы книгу в свои руки законным путем и смог бы высказать по поводу ее содержания компетентное мнение. Теперь же можно было лишь дожидаться вызова для объяснений по поводу того, как рукопись незаконченной работы попала в изъятую коллекцию.

Март, однако, прошел спокойно, и можно было подумать, чтто указанная рукопись не вызвала заметного интереса эксперта. Не вернулась она и к автору. К апрелю я почти забыл об этом событии, тем более что некоторые другие проблемы стали волновать меня значительно больше.

Числа 8 или 9 апреля мне неожиданно позвонили из Обнинского горсовета и сообщили, что меня срочно хочет видеть председатель горсовета Нина Петровна Антоненко. На естественный вопрос о предмете предстоящей беседы секретарь ответила только, что разговор коснется важного дела. Я немедленно отправился в горсовет, где был сразу принят председателем. Раньше, за семь лет жизни в Обнинске, я никогда не был в этом кабинете.

Вопрос, из-за которого Н. Антоненко столь срочно вызвала меня в горсовет, касался поведения моего старшего сына, ученика 10-го класса. Юноша последние 2–3 года действительно мало радовал учителей и родителей. Вступив в так называемый "переходный" возраст, он начиная с 8-го класса стал заметно хуже учиться, поведение в школе и дома изменилось в нежелательную сторону. Появился комплекс, обозначаемый за границей словом "хиппи".

Н. Антоненко дала отцу ряд педагогических советов и сказала, что назавтра меня вызывают в Калужский отдел народного образования к товарищу Вовк для беседы по поводу сына.

— Вот, можете убедиться сами, — и указала на безымянного работника облоно, который протянул мне отпечатанное на бланке письмо.

Беседа кончилась компромиссом. Я пообещал, что, если удастся отложить визит в АМН СССР на другой день, постараюсь поехать в Калугу. Из горсовета я немедленно пошел к директору школы, чтобы узнать о причинах вызова в облоно. Но оказалось, что директора школы никто из Калуги о моем сыне не запрашивал. Вызов в Калугу становился совсем странным.

Причины столь настойчивых и странных "приглашений" вскоре стали ясны. Предполагалось устроить психиатрическую экспертизу не сыну, а отцу.

О подобной практике неожиданных психиатрических экспертиз лиц, деятельность которых вызывала недовольство официальных властей, но все же не выходила за рамки закона, было уже известно. Наиболее распространенным поводом для такой экспертизы был обычно вызов в военкомат для периодического медицинского переосвидетельствования. Незадолго до меня такой психиатрической экспертизе подвергся мой московский знакомый, долгое время конфликтовавший с Международным почтамтом по поводу пропажи заказных писем за границу. После того как он обратился в суд с иском, его вызвали повесткой в военкомат на медицинскую комиссию, которая оказалась психиатрической. Был известен случай, когда из военкомата одного инакомыслящего сразу увезли в психбольницу; в таких же учреждениях содержались известные общественные деятели П. Григоренко и И. Яхимович, публицистические работы которых были опубликованы за границей. Были известны мне и осторожные попытки отнести к области психопатологии произведения жертв сталинского террора на так называемые "лагерные" темы. На некоторых идеологических совещаниях говорилось, что тема репрессий и лагерей становится у ряда авторов, из-за пережитых ими страданий, "навязчивой идеей". Судя по всему, этот же "сценарий" писался и для меня. Но поскольку вызов в военкомат в данном случае исключался, то кому-то пришла идея с облоно: родительские чувства — очень удобный повод для того, чтобы пригласить человека для беседы.