Татьяна Устинова - Девчонки, я приехал!

– Я не люблю жару, Боречка, – помедлив, ответила Нина. – Мы летом с папой были в Паланге, вот где красивая местность!.. И удачный климат.

– Местность? – переспросил Борис. – Климат удачный?

– Весьма, – подтвердила Нина. – У меня очень тонкая кожа, в Крыму я каждой год сгораю, а в Паланге совершенно не сгорела, вообще!

– Прекрасно, – из-за своего кульмана выглянул Лёва Лифшиц и поправил очки. – Как хорошо, Ниночка, что тебе удалось не сгореть в Паланге!.. А я летом собирался съездить к своим в Себеж, но пришлось гореть на работе!

Тут только конструкторша сообразила, что инженеры над ней смеются, и надулась.

– Где всё-таки Сергей Ильич?

– Если не в Москве, – опять выглянул Лёва, – значит, в механосборочном! Или у сварщиков. Или у двигателистов.

– Или на стапеле, – подсказал Борис.

– Мне бы у него чертёж подписать…

– Всем бы у него чертёж подписать, – из-за кульмана сказал Лёва.

– А правда, что вашего Сергея Ильича собираются с работы снимать? – спросила Нина безмятежно. – Чуть не вредителем объявили! Правда это?

– Враньё и провокация, – отрезал Борис. – Дай срок, разберутся, ещё прощения просить станут!

– Кто станет просить прощения?

– Кто, кто! Кто оклеветал, тот и станет просить!

Нина вздохнула:

– Какой же ты наивный, Борька! Всё у тебя просто – разберутся, прощения попросят! А если из партии турнут? Тогда пропала жизнь!

– Никто его не турнёт! Он знаешь какой инженер?! Знаешь, какой ум?! Знания какие!

– Да кому нужны его знания? – не унималась Нина. – Знаний у нас у всех хватает! Если уж за него взялись, значит, есть причина! Проработки просто так не устраивают!

– Всё, хорош, – распорядился Борис на правах начальника отдела. – Ты лучше свой узел дочерти. И мне на стол!

Нина пожала плечами, усмехнулась презрительно, вздохнула и стала смотреть на чертёж.

Борис весь негодовал и кипел – молча, про себя.

Какая дура, эта самая Нина, ничего не понимает. На таких специалистов, как Сергей Ильич, нужно равняться, да только где там! Кто сможет с ним сравниться?! Никто не умеет так быстро, толково и при этом просто придумывать! Все его предложения пошли в дело, всеми агрегатами, которые он предложил, пользуются! Да без него строительство ледокола забуксовало бы – вот так!

А начальник первого отдела из него всю душу вынул, работать не даёт, всё какие-то бумаги строчит. Вот его и таскают, Сергея Ильича – что ни день, то к директору, то к парторгу, то в этот самый первый отдел!

Должно быть, и сейчас он где-то… там, объясняется. С самого утра нет!..

Как это ни странно, в это самое время Сергей Ильич ни перед кем не оправдывался и объяснительных не писал. Всё утро он пробыл на стапеле – абсолютно счастливым.

В последнее время он был счастлив – почти каждый день. Гадкая возня вокруг него перестала угнетать, он точно знал, что справится решительно со всем на свете.

И ещё он всё время удивлялся.

Удивлялся величию человеческой мысли – ледокол высился на стапеле, и уже не казалось невозможным его сооружение.

Удивлялся коллегам – их энтузиазму, самоотверженности, умению не замечать трудностей.

Удивлялся любви – в юности ему казалось, что любовь выдумали писатели и поэты только затем, чтобы о чём-нибудь сочинять, а сейчас он, пожалуй, тоже принялся бы стихи слагать, если бы умел!

Всё казалось ему по силам, и это было абсолютно новое, счастливое, какое-то молодое чувство.

– Сергей Ильич!

Начальник КБ остановился, оглянулся и приставил ладонь козырьком к глазам – сентябрьский день был ярким, словно нарисован неразведённой гуашью.

Со стороны заводского проспекта к нему поспешал дядя Коля Логунов.

– Здоров, дядя Коля!

– Да где ты есть-то, Сергей Ильич! В контору твою побёг – нету! По всем цехам названивал – нету!

– Я на стапеле был.

– Ну, давай двигай за мной!..

– Да что нужно-то, дядя Коля? Мне бы к себе, работы полно.

– Давай, давай, успеешь поработать! Мишаня до тебя приехал.

Сергей Ильич остановился.

– Куда приехал?

– Дак к нам в завод! Говорю же, ищу тебя, ищу!.. А ты, вишь, на стапеле был!..

– Зачем он приехал?

Дядя Коля посмотрел на Сергея Ильича и покрутил головой:

– Дак сам и скажет, Сергей Ильич! Какие-то у него для тебя новости, видать.

– Какие новости?

– Чудак человек, он мне не докладывает! Вон сам, на лавочке сидит, сейчас всё узнаем.

Колокольный и вправду сидел на лавочке под зажелтевшей липой, курил и смотрел в сторону реки.

Завидев Сергея Ильича и дядю Колю, он затушил папиросу и не торопясь поднялся.

– Здравия желаю, – и пожал Сергею руку. – Был у вас на квартире, не застал, вот сюда приехал. Думаю, разом все дела и сделаем!

– Что-то случилось?

Колокольный улыбнулся:

– Как посмотреть. Вы вот… присядьте на лавочку. И ты, папань, садись.

Они уселись рядком и некоторое время молчали.

– А с генералом Гицко вы, Сергей Ильич, видались задолго до того, как он на завод поступил.

– С чего вы взяли?! Я же вам объяснял, что никогда его раньше не видел!

Колокольный покивал:

– Вы его и не заметили, должно быть. А он вас вполне заметил! Секретарь покойного директора Кольцова вспомнила, что в тот самый день, когда вы приезжали, генерал Гицко тоже наведывался к нему.

Сергей Ильич вытаращил глаза.

– И когда вы от директора вышли, Гицко спросил секретаря, кто вы и почему так долго пробыли в кабинете. И секретарь ответила.

Сергей Ильич полез в карман, достал коробку папирос, вынул одну и постучал ею по крышке, на которой был нарисован всадник на фоне гор.

– Я очень стараюсь, – признался он, – изо всех сил стараюсь понять, что вы хотите сказать. И… не могу.

– Да, собственно, я уже всё сказал, – Колокольный, которого, по всей видимости, забавляла растерянность Сергея Ильича, покровительственно похлопал его по плечу. – Я просто хотел заранее напомнить вам обстоятельства, при которых вы встречались с Гицко. Чтоб вас ничего не удивляло.

– Вы можете мне объяснить, что происходит, Михаил Михайлович?

– Я за этим и приехал, Сергей Ильич!

– Да он всегда такой, – неожиданно встрял дядя Коля. – Очень ему нравится, когда неожиданность какая!

– Это называется – театральный эффект, – поддержал старика Колокольный. – Грешен. Каюсь. Ну, пойдёмте, товарищи?

Словно он ходил тут сто раз, Колокольный уверенно зашагал в сторону заводоуправления, привычно зашёл и направился к лестнице на второй этаж.

– Он что, бывает здесь? – спросил Сергей Ильич у дяди Коли.

– Дак в последнее время частенько!

– Почему вы мне ничего не говорили?

– А что ж я тебе говорить стану, покуда говорить нечего! Вот и не говорил!

На пороге директорского кабинета Сергей Ильич остановился. Здесь был полный кворум – сам директор, парторг завода и парторг ЦК, главный инженер, главный технолог и ещё какие-то люди, кажется незнакомые.