Алла Озорнина - В лабиринтах Бутинского дворца

— Чушь какая-то! — прозвучал голос жены Авангарда Семеновича.

— Чушь не чушь, а опять же Аксинья рассказала… Вон свояк ее деверя собирался забивать скотину, и в самый последний момент перед ним какой-то парень оказался, здоровенный такой.

— Ерунда!

— А вот и нет! Деверь свояка, тьфу ты, да, свояк деверя Аксиньи без мяса на зиму остался.

Тетка Марфа понизила голос и перешла на шепот:

— Ей-богу, конец света идет. И начнется он с нашего Ильинска.

Подивившись бабьей глупости, Авангард Семенович заснул еще крепче.

Проснулся он от собственного храпа. Дома стояла тишина. Под навесом никого не было. «Удрал, свиная рожа! — в сердцах подумал Авангард Семенович. — И, поди, опять на пьянку! Ну, погоди, я тебя выслежу!»

На всякий случай Авангард Семенович выскочил на крыльцо. И кстати. За калиткой мелькнул черный Петькин бок. «Ну, погоди у меня!» — еще раз пригрозил Авангард Семенович и, насколько позволяли больные ноги, устремился следом.

Авангард Семенович ковылял за поросенком что было сил. Тот же будто дразнил хозяина: не успевал Авангард Семенович завернуть за угол, как поросячий бок уже исчезал за другим. Между тем они приближались к окраине города. Петька же и не думал останавливаться. «Куда он бежит?» — недоумевал Авангард Семенович, минуя последнюю улицу.

Сразу за городом начиналась степь. По ней, навстречу заходящему солнцу, трусил Петька пуще прежнего. Авангарду Семеновичу каждый шаг давался все с большим трудом. В какой-то момент он вынужден был остановиться от острой боли в коленях. В глазах потемнело. Когда стало немного полегче и Авангард Семенович начал приходить в себя, новое потрясение ожидало его. В лучах кроваво-красного солнца удалялся от Авангарда Семеновича вовсе не поросячий, а человеческий силуэт. В ушах набатом прозвучали слова тетки Марфы: «Конец света идет! Уже животные в Ильинске в людей превращаются!» И прямо на глазах у Авангарда Семеновича трава, густым ковром покрывающая степь, из ярко-зеленой превратилась в безжизненно-серую.

Мистический ужас охватил Авангарда Семеновича. Повернувшись на сто восемьдесят градусов, он почти побежал к дому.

И вот теперь, уютно устроившись на кухне, под шум закипающего чайника Авангард Семенович пытался найти всему этому объяснение.

И не находил. «Что же делать? — подумал он. — Ведь не оставлять же это так, будто ничего не случилось. Тетка Марфа, конечно же, глупости говорит насчет конца света. Но то, что нечисто в Ильинске, это точно. И я докопаюсь до истины. Чего бы мне это ни стоило».

Ох уж эти взрослые! От них порой не знаешь, чего ожидать! Как все-таки нам, детям, с ними непросто. За примером далеко ходить не надо. Взять хотя бы нашу семью. Получаю письмо от папы. Я, конечно же, очень обрадовалась: ведь папа уже почти три месяца «отдыхает» в санатории на Черном море. Раскрыла конверт, читаю. Папа пишет, что фруктов там — завались. Местные жители на них смотреть не могут. Детей своих уговаривают съесть или грушу, или сливу, или абрикос. А у нас тут даже вот такусенькие яблочки не растут, цены на фрукты офигенные. Вот и приходится вместо них жевать то репку, то огурец. Но дело не в этом.

В конце письма папа очень коротко сообщает о том, что он от нечего делать зашел в местную библиотеку и вдруг наткнулся на статью о потомках Бутиных. Бутины — это крупные предприниматели, золотопромышленники конца девятнадцатого века. Жили они на родине моих родителей — в Ильинске. И тут папа как бы между прочим просит меня до начала учебного года (а осталось всего-то три дня) съездить в Ильинск, разыскать его школьного учителя Авангарда Семеновича, с его помощью попасть в местный архив и попытаться разузнать, есть ли потомки у Бутиных. Если есть, то кто они?

Каково, а? Ну сами посудите, разве ребенку придет в голову подобная бредовая идея. Ведь тут работы для целой академии наук и, наверное, не на один месяц. Нет, до такого могут додуматься только взрослые, в частности мой папа.

Да, странный они все-таки народ. Можно подумать, что я не догадалась, с чего это вдруг папе приспичило немедленно отправлять меня, так скажем, в небольшую командировку. Скорей всего, он там, на море, вообразил, что именно мы и есть прямые потомки Бутиных. Впрочем, кто знает… Ведь может статься, что это так. А это значит, что спустя какое-то время материалы о нас вполне могут войти в программу по истории родного края. Представляю, как разозлится Селедкина, когда узнает об этом. Лицо ее так сведет судорогой, что станет похожим на крысиную морду. Хоть бы оно таким и осталось!..

Теперь самое время рассказать о том, кто же такой мой папа. Он работает в опергруппе уголовного розыска. Надо ли говорить, какая у него сложная и опасная работа?

Да, справедливости ради нужно отметить, что бредовые идеи стали приходить папе в голову только на Черном море. То ли на него климат так действует, то ли вынужденное безделье. Потому что обычно, когда он работает, ему не только не до каких-то фантазий, но и не до нас с мамой. Папа бывает дома очень редко, а в последний год мы вообще его почти не видели. Дело в том, что все это время папина опергруппа выслеживала банду Мохнатого.

Об этом Мохнатом весь город только и говорит. Предприниматели от него плачут: ведь многие потеряли чуть ли не все свое состояние. Но это еще что! В последнее время в городе произошло несколько убийств, и поговаривали, что к ним приложили руку люди Мохнатого.

Раз десять папина опергруппа пыталась взять Мохнатого вместе с его бандой. Но Мохнатый был неуловим. Из-за этого Мохнатого папа перестал спать, есть и общаться со своими близкими, то есть со мной и мамой. Дальше — больше. Папа перестал бриться и зарос щетиной. Мы с мамой очень волновались, ведь он нам ничего не говорил о своих делах на работе. Об этом мы узнали уже потом от его друга и сослуживца дяди Саши Креветкина.

Три месяца назад папа во время захвата банды Мохнатого, занимающейся наркобизнесом, получил серьезное ранение. Но, можно сказать, он еще легко отделался. Не будь рядом дяди Саши Креветкина, рука которого оказалась на пути летящей пули, не известно, чем бы все кончилось. Наверное, ясно без слов, что пережили мы с мамой, когда узнали, что папу увезли в больницу. Туда же, кстати, попал и дядя Саша: у него была раздроблена кисть левой руки.

Когда папа пришел в себя, то первым делом поинтересовался, взяли ли банду Мохнатого. И конечно же, страшно расстроился, что операция провалилась. «Неужели кто-то из наших предатель? — то и дело спрашивал он. — Ведь кто-то явно предупредил Мохнатого о наших планах, и тот выставил засаду. Но кто мог это сделать?»