Людмила Мартова - Тайну прошепчет лавина

– Получилось? – коротко спросил Павел. Челюсти его были так плотно сжаты, что на щеках ходили желваки. Похоже, из рассказа Айгара он вынес что-то личное. Что ж, бывает.

– Нет, – так же отрывисто ответил Айгар. – Разумеется, Олег меня не узнал. Несколько дней я выжидал, что он вспомнит если не девичью фамилию матери, то хотя бы черты ее лица, потому что я довольно сильно на нее похож. Но нет, он не замечал ни меня, ни потрясающего внешнего сходства Эмилии с его старшим сыном, Игорем. Кстати, то, что он назвал сына моим именем, меня немало заинтриговало, мне хотелось верить, что он все-таки сожалеет, что лишился брата, так с ним поступил. Но наш единственный разговор, состоявшийся вечером, накануне схода лавины, рассеял все иллюзии. Имя Игорь мальчику дала наша мама. Она, похоже, единственная, пусть и молча, но страдала оттого, что меня потеряла. Разумеется, Олег так никогда и не признался, что меня оговорил, так что родители ушли из жизни, по-прежнему убежденные в том, что я – вор.

– Он не раскаялся? – тихо спросила Карина. Вернее, не спросила, а констатировала факт, как будто была уверена в том, что раскаяться Олег Девятов не в состоянии.

– Ни капли. Он сказал, что украденные деньги помогли ему в Москве, и это он тогда здорово придумал. А я оказался слабаком, не смог просто выдержать травлю. Он не был рад меня видеть. Ему было неинтересно узнать побольше о своих племянниках. Пообещал показать могилу родителей, много пил и матерился. Он был совсем чужим. Незнакомцем. Того, молодого, Олега я так и не простил, а до этого, потертого и побитого жизнью, мне не было никакого дела. Я не простил, нет. Но я отпустил. Я понял, что могу вернуться домой и жить дальше без сожалений о прошлом. И да, я его не убивал.

– Айгар, вы были знакомы с Федором Игнатьевичем?

– Да, он работал вместе с моей мамой, бывал в доме. И в отличие от Олега, когда я появился здесь, сразу меня узнал.

– Вас это расстроило? Напрягло? Напугало? – спросил Павел.

– Нет, ни капельки, – пожал плечами Айгар. – Я все равно открылся Олегу и после схода лавины понимал, что то, что я тоже Девятов, рано или поздно откроется. Кайди, моя жена, всегда говорит, что невиновные люди не должны ничего скрывать, вот я и не собирался хранить свою тайну. Именно потому, что ни в чем не виноват. В полиции я дал все объяснения, и меня отпустили, попросив пока не уезжать из Красноярского края. Дело в том, что на время убийства Федора Бабушкина у меня алиби. Мы с Кайди в это время еще не вернулись из больницы, где лежит Игорь. Я точно не мог его убить.

– Н-да. Возвращаемся к началу, – задумчиво сказал Павел. – От старика избавились потому, что он что-то видел или знал. А Олега и его семью наказали так жестоко за то, что он был редким мерзавцем.

– Да уж, – голос Карины звучал задумчиво, – редкий мерзавец – это еще мягко сказано. Я-то была уверена, что он потерял человеческие качества под давлением обстоятельств. Смог предать, потому что так сложилось и он не смог устоять перед искушением. А, оказывается, он был негодяем с детства. Унижал одноклассников, воровал, предал брата. Как жаль, что я раньше об этом не знала. Признаться, это уберегло бы меня от большого количества напрасно пролитых слез.

– Карина, вы что, тоже знали Олега Девятова до того, как приехали в «Оленью сторожку»? – с изумлением спросила Патриция.

– Знала, – кивнула Карина. – Более того, я была его первой женой.

У Патриции просто голова шла кругом. Откровения Аркадия Крылова, оказавшегося одноклассником Олега Девятова, признание Айгара Ратсеппа, приходившегося владельцу базы братом, еще не успели как следует уложиться в ее голове, и вот тебе на, сообщение Карины, от которого не знаешь, стоять или падать.

– Вы были его женой? – в голосе Сергея звучало такое недоумение, что Патриция, пожалуй, сочла бы его за потрясение, если бы у этого было хоть малейшее основание. В конце концов, Сергею-то какая разница. – Ну да у этого мерзавца была жена. Так почему бы ею не оказаться именно вам.

В том, что, а главное, как он говорил, была какая-то странность, но Патриция не стала об этом задумываться. В конце концов, странности этого дня можно нанизывать на нитку словно бусины.

– Да, он бросил меня после небольшого эксперимента, затеянного одним очень плохим и гадким человеком. Вы знаете, это так забавно. Много лет я ненавидела этого человека, считая его корнем зла. Я полагала, что, если бы не он, не его ужасное аморальное предложение, на которое мы с Олегом оба согласились, все в моей жизни было бы иначе. И только здесь я поняла, как ошибалась. Олег бы все равно меня бросил. Рано или поздно, но на его пути обязательно встретился бы человек, способный предложить ему больше, чем могла дать я. Он точно так же отшвырнул бы меня в сторону, как ненужный фантик от съеденной конфеты.

– Карина, вы не могли бы рассказать, что именно случилось, – мягко попросила Кайди. – Понимаете, погибли люди, скоро вернутся полицейские, надо все-таки понять, что тут произошло.

– Да, конечно, скрывать мне совершенно нечего. Впрочем, как и рассказывать. Мы познакомились, когда учились на последних курсах. Оба приезжие, жили в общежитии, потом, когда поженились, снимали квартиру. Олег мечтал построить карьеру, стать знаменитым хирургом. Он действительно был талантлив, поэтому смог устроиться на работу в крупную федеральную клинику. Конечно, ему не доверяли ничего серьезного. В основном он был обычным врачом, дежурившим по ночам. А Олег был готов заплатить любую цену, лишь бы пробиться, лишь бы его заметили. Его и заметили – молоденькая девятнадцатилетняя медсестра, которая, к несчастью, приходилась дочерью заведующему отделением. Она влюбилась так, что однажды порезала себе вены, и отец решил сделать все, чтобы его доченька не страдала.

Сергей и Павел слушали внимательно, подавшись вперед всем телом, словно от рассказа Карины зависела их жизнь. Патрицию начинало это тревожить. Карина же продолжала говорить, не отвлекаясь на выражение чужих лиц и глаз, торопливо, проглатывая окончания слов, словно скидывая с себя огромный груз, который, как черепаха, таскала на себе все эти годы.

– Заведующий отделением, на мою беду, оказался еще и бабником, – говорила она, глаза ее лихорадочно блестели, словно у женщины поднялась температура. – Он был знаменит, богат и беспринципен. Прекрасное сочетание, чтобы воплотить в жизнь придуманный им дьявольский план.

– Как его звали? – хрипло спросил Павел.

– Михаил Валентинович Малиновский, хотя между собой мы с Олегом звали его Мефистофелем. Он предложил нам сделку. Он покупал нам квартиру на мое имя, в которой я должна была жить месяц без Олега, принимая у себя самого Малиновского каждый раз, как у него возникало такое желание. А Олег этот месяц должен был провести с Ириной, дочерью Михаила Валентиновича.