Алина Степанова - Сломанный мальчик

С одной стороны — могу весело хихикать, гордясь как ловко я обвела вокруг пальца полицию, с другой — это же только преступники могут этим кичиться. Хотя, с другой стороны: разве ослушаться приказа полиции — это не самое настоящее преступление?

Буйтор, отчего-то в плаще, курил свой дежурный леденец. Он просматривал за компьютером фотографии, сделанные в каком-то темном помещении. Что же именно на них было, мне понять не удалось.

При нашем появлении майор бросил пару слов на венгерском Андрашу, и тот остался в кабинете Буйтора. Мы же с майором спустились на первый этаж и пошли через тот самый дворик, где меня на днях отоварило шлагбаумом.

Целью нашего путешествия было маленькое двухэтажное здание в углу двора с непонятной табличкой на местном языке.

В помещении остро пахло лекарствами. Похоже, это какая-то специальная полицейская больница. Вон и каталки сложены в углу. Но почему-то только лежачие. Странное учреждение, где больные только лежат.

Мое внимание привлек пробковый стенд на стене. Яркими булавками веселеньких неоновых цветов на нем была прикноплена подробная инструкция — как достать… человека из черного мешка. Крик вырвался из моего зажатого рукой рта. Знаю я это заведение, где все только лежат! Да мы же в морге!

Майор серьезно посмотрел на меня.

— Alina, you must identify the body.

Ну и шутки у этого Буйтора! Всего-то? Больше ничего сделать не нужно? Ни вскрывать, ни зашивать, просто посмотреть? Фигня какая! Ну, посмотреть-то это всегда пожалуйста! Только вот нет у меня такого хобби, покойников рассматривать. И потом, оно что, знакомо мне, тело это? Мамочки, какой ужас!

— Кто-то умер? — только и смогла я пролепетать.

— Yes. No one can do it, except you!

Ну… раз больше некому и это личная просьба майора (пришлось мне быстро успокоиться) — как тут откажешь? Надо посмотреть.

По крутой лестнице мы спустились в подвал. Я шла, вцепившись в перила — свернуть шею в криминальном морге в мои планы не входило. Впрочем, в мои планы не входило вообще ничего из того, что произошло со мной в Будапеште, но кто же меня спрашивал? Человек предполагает, а Бог располагает.

Такие помещения, как то, где мы оказались, показывают в детективных сериалах — по стенам идут ряды стальных ячеек с одинаковыми модными хромированными ручками, как у ящиков комода из «Икеа». За одну такую ручку и потянул встретивший нас мужчина в голубом халате из нетканой материи. От работника морга здорово пахло алкоголем и одеколоном. Очень хорошо его понимаю — доведись мне работать в таком месте, не знаю, была бы я трезвой хотя бы раз в неделю. Из холодильника выкатился длинный ящик.

Буйтор щелкнул выключателем, загорелся яркий верхний свет. Я зажмурилась. Если честно, самое последнее, чего мне сейчас хотелось — это открывать глаза…

Звук расстегиваемой на черном пакете молнии привел меня в чувство.

— Do you know this person?

Осторожно, одним глазом, я взглянула на содержимое черного мешка. Из него на железный стол высыпались слипшиеся длинные золотистые локоны. Тело было женским.

Главное — не падать в обморок! Просто полежать без чувств в морге мы все когда-то еще успеем, не нужно ускорять естественный ход событий. Да и разбить башку при падении о холодный плиточный пол в морге — глупая и неинтересная смерть.

Я судорожно вспоминала, как можно сдержать подступающие рвотные позывы. Мой рот был полон горячей слюны.

— Воды! Пожалуйста, воды! — попросила я сдавленным загробным голосом.

Мужчина в халате понял меня без всякого перевода и сунул мне в руки белую кружку с остатками давно остывшего чая, который он, видимо, не допил во время завтрака. Никаких сил брезговать чужой посудой у меня не было, поэтому я сделала пару глотков. Мне немного полегчало.

Отдышавшись буквально пару минут, я смело повернулась к трупу и сделала шаг навстречу. Буйтор, наблюдавший всю бурю эмоций на моем лице, явно ждал от меня какого-то экстраординарного поступка. Иначе зачем бы он бросился наперерез, чтобы остановить меня? Неужели он правда мог подумать, что я брошусь трупу на грудь? Кстати, почему на грудь? А вдруг тело лежит на животе? Господи, какой бред меня занимает…

Оставшиеся пару шагов до холодильника я сделала в объятиях майора (до чего дожила… Так давно не обнималась с мужчиной, что готова была это делать уже хоть бы и в морге).

Я смотрела на покойницу и не знала, какие эмоции испытывать. С одной стороны — женщина мертва и это крайне печально. С другой — эта женщина убийца, и совсем недавно пыталась убить меня, причем не один раз.

— Это Анна, вы же сами видите…

Мать похищенного мальчика остекленевшими глазами смотрела в потолок (и почему их не закрыли?). Не пойму, к чему тут мое присутствие — майор же прекрасно знает, кто она такая, лично же ее опрашивал…

Майор сурово ответил, что он, конечно, узнал Анну, но по протоколу не может один провести опознание.

Странно… Почему это вдруг полицейскому нельзя опознать знакомый труп? Так вообще можно сказать? Человек в погонах явно лицо незаинтересованное, а вот всякие там родственники или знакомые и наврать могут с три короба.

Наконец пытка моргом закончилась. Мы втроем вышли на свежий воздух и я смогла при дневном свете рассмотреть сотрудника морга. Тот выглядел так, будто бы на своем рабочем месте ему приходится жить. Бледный как смерть (уж простите за напрашивающееся сравнение), одутловатый, с каплями пота, стекающими на голубой халат — остановиться было уже невозможно. Я едва успела забежать за угол, как содержимое моего желудка, в котором плескался чай работника мертвецкой, покинуло меня, придав желанное облегчение.

Майор протянул мне салфетку и опять обняв (мне уже начинает это нравиться), повел через дворик в здание управления полиции, в свой кабинет.

Мой бодигард отсутствовал. Заботливый как мать Буйтор заявил, что Андрашу необходимо отоспаться. Майор сделал вид, что не понял, почему мое ржание не прекращалось минут пять. Ну это ладно. Ну и слава Богу.

Теперь в провожатые мне отрядили намного более мне симпатичного Томми Мольнара, по которому я уже даже успела соскучиться — в последний раз мы виделись в больнице, когда он трепетно охранял мой покой. Против такой охраны не стала бы возражать даже самая капризная особа.

Хорошо пожившая полицейская машина (в России давно не видно столь пожилого служебного транспорта), грозя рассыпаться на ходу, скрипя и жалуясь, неспешно докатила нас с Томми до отеля.

У входа творилось нечто странное. Какое-то столпотворение. Опять что ли дверь закрылась? Прямо перед моим носом неизвестно откуда возник микрофон. Юноша, похожий на репортера, что-то горячо вопрошал у меня на венгерском языке.