Гарольд Роббинс - Чужак

— Что за идея будить человека средь бела дня? — недовольно спросила она. Голос у нее был хриплый и слегка дрожал.

— У вас в окошке висит объявление, мэм, — сказал я, указывая на бумажку. — Сдается комната.

— Не называй меня мэм, — проворчала женщина и посмотрела в том направлении, куда я указывал пальцем. — Ах, это, — сказала она уже более спокойно.

— Да, комната еще свободна? — спросил я.

— Нет, — быстро ответила женщина, — ее вчера заняли. Я просто забыла снять с окна объявление.

— Извините, что побеспокоил вас, — сказал я и начал спускаться по ступенькам. Женщина окликнула меня:

— Молодой человек! Вернитесь.

Я вернулся.

— Да, мэм?

— Прекрати называть меня мэм, мне это не нравится.

— Извините.

Она внимательно посмотрела на меня.

— Ты впервые в этом городе, да? — спросила она, что меня расстроило. Если она так легко смогла это определить, то какие шансы были у меня укрыться здесь?

— Да, — ответил я, — а что?

— Ничего. Откуда ты приехал? Из Нью-Йорка?

— Не ваше дело, — ответил я, начиная злиться. — Я просто спросил у вас насчет комнаты, но не предполагал, что попал в полицейский участок. Забудьте об этом. — Я повернулся.

— Подожди минутку, — сказала женщина. — Я не имею в виду ничего такого, просто хочу помочь тебе. Возможно, у меня найдется комната. Зайди.

Я прошел за ней в прихожую. С правой стороны была большая двустворчатая дверь. Женщина открыла ее, и я прошел за ней в большую комнату. По всей комнате были расставлены диваны и кресла, а в углу находился большой рояль, на котором стояло несколько пустых бутылок из-под виски. Повсюду были сигаретные и сигарные окурки — в пепельницах, на полу возле большого старомодного камина. Комната пропахла табаком и виски и еще чем-то таким, что напоминало запах, приносимый ветром от больницы, когда он дул в сторону нашего приюта.

— Мальчик, здесь отвратительно пахнет, — сказала женщина, втянув носом воздух, потом подошла к окну и открыла его. Окно было в дальнем конце комнаты. Я заметил большие распахнутые ставни. В комнату начал проникать свежий воздух.

— Садись, садись, — сказала женщина, указывая рукой на один из диванов. Сама она подошла к небольшому буфету, открыла его, достала джин, налила его в стакан и выпила залпом, даже не поморщившись. Потом она снова потянула носом воздух. — Ну вот, уже лучше.

Женщина представляла собой забавную картину, стоя у буфета в халате, напоминавшем кимоно, с седыми волосами, заплетенными в тугие косички и перевязанными ленточками. От выпитого джина лицо ее слегка раскраснелось. Я молчал, едва сдерживая смех. Вид ее здорово позабавил меня.

Женщина села на диван и посмотрела на меня. Несколько минут мы сидели молча, и меня уже начал утомлять ее пристальный взгляд. Наконец она заговорила:

— Сколько тебе лет?

Я замялся. Она заметила это.

— Девятнадцать, — все равно соврал я.

— Гм! А почему ты уехал из Нью-Йорка?

— Не ваше дело. Я уже говорил вам, что только хотел узнать, сдаете вы комнату или нет. — Я начал подниматься.

— Минутку, минутку, не кипятись. — Женщина жестом велела мне сесть на место.

— Ну хорошо, — сказал я. Мне было интересно, что понадобилось от меня этой старухе. Похоже, это был бордель, и я в любом случае не собирался жить здесь.

— У тебя неприятности с девушкой? — допытывалась она, сверля меня взглядом. Я покачал готовой. — Тогда, наверное, с полицией?

Я подумал, что это недалеко от истины. Эти неприятности вполне могли быть у меня, если только брат Бернард заявил обо мне в полицию. Я неопределенно пожал плечами и промолчал.

— Ох! — воскликнула старуха, улыбаясь. Она была довольна, что угадала, я видел это. — Я так и думала. А что ты собираешься делать в Балтиморе?

— Найти работу и комнату, если мне, черт возьми, удастся когда-нибудь выйти отсюда.

Старуха громко рассмеялась:

— Собираешься исправиться? — фыркнула она. — Тогда не груби мне. Куда ты денешься? Такого мальчишку, как ты, моментально схватят и отправят назад в Нью-Йорк, а ты и понять не успеешь, что произошло.

Я молча посмотрел на старуху. Она встала, подошла ко мне и сказала возбужденно:

— А ты не очень разговорчивый, да?

— Я говорю, когда мне есть что сказать, — ответил я. — А сейчас вашего разговора вполне достаточно для нас двоих.

Она нагнулась и пощупала мускулы на моей левой руке. Я не понял, для чего это, и инстинктивно напряг мускулы.

— А ты достаточно сильный, — сказала старуха и выпрямилась. Потом подошла к буфету, налила джина и залпом выпила, опять ничуть не поморщившись. — Ты мне нравишься, — сказала она. — Мне нравится твой твердый и смышленый взгляд. У меня есть для тебя работа.

— А что надо делать? — спросил я. Сводничество меня совсем не привлекало.

— Ты знаешь, что это за заведение? — спросила старуха, обводя рукой комнату.

— Да.

— Хорошо. Мне нужен человек, который следил бы за тем, чтобы посетители вели себя пристойно, и удерживал бы их от скандалов. Работы, собственно, не так много, выставлять их на самом деле не нужно, ну разве что когда уж слишком перепьются и с ними можно будет легко справиться. Тебе надо просто стоять здесь и наблюдать, чтобы они видели тебя. Этого будет достаточно. Иногда ты будешь ходить со мной за покупками, и все будут думать, что у меня появился новый управляющий. И никаких разговоров. Тридцать долларов в неделю, комната и стол. Что ты скажешь об этом?

— Заманчиво, — ответил я, — но мало похоже на то, чем мне приходилось заниматься.

— А чем ты занимался? Воровал по мелочам? И к чему это может привести? Получишь пулю в задницу, вот и все. Здесь тебе будет гораздо лучше, да и денег больше. — Старуха наклонилась ко мне, и я почувствовал запах джина.

— Но никакого сводничества, — сказал я.

— Какое сводничество! Ты плохо думаешь о моем заведении! Сюда не каждый может прийти, у меня тихое, респектабельное заведение.

— Хорошо, — сказал я, поднимаясь. — Когда начинать?

— Прямо сейчас, — улыбнулась старуха. — Но запомни одну вещь. Девочек не беспокоить. Не думаю, что ты настолько глуп, что не воспользуешься положением, но не заводи фавориток. Я не хочу, чтобы девочки ссорились.

— Понял.

Она подошла ко мне ближе.

— Работай, занимайся делом, и тебя никогда не найдут здесь.

— Как раз об этом я и подумал.

— Значит, договорились. — Старуха снова подошла к буфету, выпила и спросила:

— Как тебя зовут?

— Фрэнки. Фрэнк Кейн. А вас?

— Называй меня просто бабушкой.

Старуха подошла к дверям.

— Мэри, Мэри! — прокричала она визгливым голосом и снова повернулась ко мне.

— Где твои вещи? — спросила она.

— Здесь, — ответил я.

— Ты, наверное, очень торопился, — засмеялась старуха. — Это все от молодости. Не умеешь доводить дело до конца, не думаешь о том, что тебе может понадобиться. У тебя и денег, наверное, нет. — Я промолчал. — Я так и подумала, — торжествующе воскликнула она. — Я поняла это по твоему виду. Держу пари, что у тебя не нашлось бы денег даже заплатить за комнату, если бы тебе удалось ее найти.