Гарольд Роббинс - Чужак

— Не, — сказал я. — Я работаю у Джимми Кифа.

Феннелли жестом позвал официанта. Я заказал сэндвич с мясом и бокал пива.

— Тебе еще рано пить пиво, — сказал Феннелли и велел заменить пиво на крем-соду.

Он наблюдал, как я расправлялся с сэндвичем. Я ел быстро, и через несколько минут с сэндвичем было покончено.

— Спасибо, мистер Феннелли, — поблагодарил я его и встал из-за стола.

Он улыбнулся.

— Не стоит, малыш. Мне тоже когда-то, как и тебе приходилось чистить ботинки.

Он засунул руку в карман и достал несколько банкнот.

— Вот, возьми, и дуй отсюда, — сказал он.

— Да, сэр, — сказал я и, увидев, что там было целых пять однодолларовых бумажек, снова поблагодарил его: — Спасибо!

Такие люди обожают, когда их часто благодарят. От этого они ловят кайф, а поблагодарить лишний раз ничего не стоит. Кроме того, я прекрасно понимал, что этот человек заслуживает того, чтобы показать свое уважение к нему. Поэтому я в третий раз поблагодарил его и вышел из зала.

На углу стоял Рэй Каллагэн с таким же ящиком для чистки обуви, как и у меня. Я подошел к нему. Рэй был клевый парень. Его отец был пьянчуга, и жили они на пособие. Рэй приносил деньги матери, такой же запойной пьянице, как и отец, и она тратила их на выпивку.

— Привет, Фрэнки! — поздоровался он.

— Привет! — ответил я. — Ну, как дела?

— Не очень, — процедил Рэй сквозь зубы. — За полдня только сорок центов.

Я вытащил свои пять долларов и покрутил ими у него перед носом. Он вытаращил глаза и изумленно сказал:

— Ни фига себе! Где ты их нарыл?

Я улыбнулся.

— Нужно знать, с кем общаться, — сказал я и выложил ему все в подробностях.

— Ну ты даешь! Везет же людям!

Мы пошли вместе по улице. Начало смеркаться. Кое-где в домах замерцал свет.

— Как насчет того, чтобы зайти ко мне, если тебе нечего делать? — спросил Рэй осторожно.

Я знал, почему он просит меня об этом — он боялся, что ему влетит за то, что он мало заработал.

— О’кей, — согласился я.

Войдя в подъезд, мы услышали, как скандалят его отец и мать.

— Черт! — воскликнул Рэй, оборачиваясь ко мне, — когда же они закончат! Похоже, мне влетит.

Я не ответил, и мы стали подниматься по лестнице. На площадке второго этажа открылась дверь, из нее вышел мужчина и стал поспешно спускаться с лестницы. Дверь осталась приоткрытой, и сквозь нее послышался женский голос:

— Это ты, Рэй?

Рэй остановился:

— Да, — ответил он и, повернувшись ко мне, сказал: — Это Мэри Кэссиди, я бегаю для нее в магазин.

Она подошла к двери.

— Ты не слетаешь за пивом?

— Конечно, Мэри, — сказал Рэй и, поставив свой ящик, взял мелочь из ее протянутой руки и, попросив меня подождать, побежал вниз.

Мисс Кэссиди сказала мне:

— Чего ты там стоишь? Бери ящики и заходи. — Она закрыла дверь. — Ты можешь посидеть здесь, пока Рэй не вернется. — И она указала мне на стул.

Я сел. Мэри вошла в другую комнату и вскоре вышла оттуда с чем-то вроде большой клизмы, наполнила клизму водой из раковины и опять вошла в комнату. Через несколько минут она появилась.

— Он еще не вернулся? — спросила она.

— Нет, мэм, — сказал я.

На этот раз я рассмотрел ее внимательней. Она неплохо смотрелась — высокая блондинка со слегка вьющимися волосами, темными, сине-зелеными глазами и ярко накрашенным лицом. Я смотрел на нее так пристально, что она вспыхнула. Интересно, знал ли Рэй, что она проститутка? Я подумал, что она, наверно, неплоха в постели. Я стал соображать, как бы попросить ее потрахаться. У меня еще никогда не было женщины. Но у меня было пять долларов, и это придало мне храбрости.

— У меня есть пара долларов, — сказал ей я.

— Ну и что? — Мэри взглянула на меня с любопытством. В ее голосе слышался легкий ирландский акцент.

Я не знал, что ответить, и смотрел ей прямо в глаза. Несколько секунд мы молчали, затем она сказала:

— Ты же такой молоденький…

— Мне пятнадцать, — сказал я.

Все время врать достаточно легко. К тому же, я убедил сам себя, что мне пятнадцать.

— Ты уже когда-нибудь занимался этим? — спросила она.

Ее пышная грудь была страшно аппетитной.

— Конечно, — не моргнув глазом ответил я, — много раз.

Я все больше и больше нервничал.

— Ладно! — сказала она, — пошли.

Она повела меня в спальню. Подойдя к кровати, она повернулась ко мне и сказала:

— Давай деньги.

Я вытащил из кармана два доллара и протянул ей. Руки у меня тряслись. Она взяла деньги и положила их под подушку. Сняв платье через голову, она легла в кровать.

— Иди ко мне, — позвала она меня.

Я расстегнул штаны, и они соскользнули на пол. Колени мои слегка дрожали. Я залез в постель и лег рядом с ней. Я пытался что-то изобразить, но у меня ничего не получалось: я очень оробел и нервничал. Она с нетерпением произнесла:

— Давай скорее. У меня мало времени. Рэй может вернуться с минуты на минуту.

Бесполезно, я был слишком зажат. Ничего не получалось. Она попыталась мне помочь, но это не дало никаких результатов. Наконец она встала с постели. Я еще немного полежал, наблюдая за ней. Когда она повернулась ко мне спиной, я засунул руку под подушку и достал свои два доллара: я не собирался платить ни за что. Она ничего не видела, и я положил деньги в карман рубашки.

Она подошла к кровати и, не говоря ни слова, бросила мне полотенце. Потом оделась. Я встал и натянул на себя штаны, а она все это время пялилась на меня. Потом мы вместе вышли из комнаты.

Она засмеялась.

— Приходи, когда подрастешь, сынок. Я всегда говорю, что нечего мальчишкам заниматься мужским делом.

Я посмотрел на нее. Кровь отхлынула от моего лица. Я побледнел, что всегда бывает, когда меня сильно достанут. Я чуть было не огрел ее своим ящиком для чистки обуви. Она, вероятно, почувствовала это, потому что глаза ее расширились и она отступила на шаг. Во мне все клокотало. Я свирепо смотрел на нее.

— Не нужно… — проговорила она, и тут дверь открылась и на пороге появился Рэй. В руке он держал сумку.

— Я принес пиво, Мэри, — сказал Рэй.

Я посмотрел на нее еще раз. Она продолжала пялиться на меня. Подняв свой ящик, я вышел из квартиры.

Я слышал, как Рэй ее что-то спросил и она засмеялась. Потом они подошли к двери. Она дала ему десять центов и стала закрывать дверь. И вдруг, как будто вспомнив, сказала:

— А это десять центов для твоего приятеля, за то, что он тебя дожидался.

Она бросила мне монетку и закрыла дверь. Я поймал монету и швырнул ее в закрытую дверь.

— Шлюха поганая, дешевка! — крикнул я и, не оглядываясь на Рэя, скатился с лестницы и выбежал на улицу.

Через пятнадцать дней должны были начаться каникулы, и мне ужасно не терпелось поскорее начать работать у Кифа целый день, чтобы прилично заработать.