Иван Головченко - Милицейские были

Ребята притихли, начали рассматривать неказистую вещь. Вдруг у одного мальчишки с обветренным лицом и рыжеватыми, выгоревшими от солнца волосами, в измазанной вишнями рубашке лицо расплылось в хитроватой победной улыбке.

— Да наш это ломик, чей же еще!

— А ты случайно не спутал? — спросил Федин.

— Ха, своего ломика не знаю, что ли. Он стоял в навозе у нас. Вы, наверное, его там и взяли.

— Нет, по-моему, ты ошибаешься!

— Чего это я ошибаюсь? Мишка, брат мой, этим ломиком ополонки зимой прорубывал, чтобы рыбу ловить…

— Ломик ихний, я знаю, — подтвердил другой парнишка.

— Ну что ж, раз твой ломик, придется тебя еще покатать.

Федин для видимости поковырялся в моторе, а затем спросил:

— Ну, а как тебя зовут?

— Саша. Задира.

— Садись, Саша, а вам, ребята, придется пешком пройтись.

— Спасибо, спасибо! — наперебой закричали ребята, разбегаясь кто куда.

Саша важно уселся в кабине, и они поехали.

— Сколько же тебе лет?

— Семь.

— О, значит, в этом году в школу? Ну, а ты был уже в школе?

— Нет.

— Так давай заедем, посмотрим школу.

На другом конце села, окруженная фруктовым садом, стояла школа. Машина подъехала к ней. В учительской удивились появлению капитана с мальчишкой. Федин представился директору школы и сказал:

— Мы вот с Сашей Задирой все спорим, чей это ломик. Он говорит: «Мой», — а я сомневаюсь. Как учитель рассудите нас! — И потихоньку в самое ухо директору сказал: — Необычная к вам просьба: мне необходимо взять показания ребенка, но законом предусмотрено, чтобы такие беседы производились только в присутствии педагогов.

Директор школы, уже пожилой человек, сразу сообразил, что от него требуется. Обращаясь к ребенку, он сказал:

— Саша, наверное, хорошо знает свой ломик?

— Я же сказал: ломик наш, значит, наш, — с обидой настаивал Саша.

В школу был приглашен старший брат Саши, ученик Миша Задира. Он также подтвердил, что ломик принадлежит им.

— Вчера он лежал в сарае, я его видел…

— Может быть, ломик у вас ночью украли? — спросил Федин.

— А кому он нужен! Подумаешь, добро какое… — удивился Миша.

Отпустив ребят домой, Федин долго размышлял, прохаживаясь в тени школьного сада: «Ломик, безусловно, является орудием убийства. Кому он принадлежит, теперь известно. Остается выяснить: кто же убил Довгого? Если это злодейство совершил владелец ломика Задира, то за что? Где причина, приведшая к преступлению?..» И он пошел снова в сельский Совет. Собрал там характеризующие данные на погибшего, а также на подозреваемого в убийстве — Задиру.

Председатель сельсовета рассказал Федину, что совсем недавно на собрании колхозников Довгий изобличил Задиру как вора общественной собственности. На второй день правление колхоза передало материалы на Задиру в органы прокуратуры для привлечения его к ответственности.

— Задира в колхозе работает плохо, постоянно пьет. По характеру он человек злобный, жестокий, мстительный. За малейшую обиду готов голову снести любому. Он уже совершенно извел свою жену, детей… — закончил свой рассказ председатель.

Теперь перед Фединым встала проблема: немедленно доложить обо всем начальнику милиции для принятия решения в установленном законом порядке или продолжать перепроверку имеющихся данных вплоть до беседы с подозреваемым? Такая беседа не помешает последующему его допросу, когда приедет следователь и возбудит уголовное дело.

…В доме Задиры еще не спали. Жена, сухощавая, не по годам состарившаяся женщина, хлопотала по хозяйству. Миша и Саша ужинали: пили из больших железных кружек молоко. Сам Задира, низко опустив голову, сидел на стуле в кухне и курил.

Появление в такое время капитана встревожило женщину. Она упустила ведро из рук, испуганным голосом произнесла:

— Пришли, ой боже!

— Вы Задира? — обратился Федин к сидящему в кухне мужчине.

— Я. Ну и что? — И медленно поднялся со стула.

— Я капитан Федин, из милиции. Хочу поговорить с вами.

— Вижу, что не из собеса… Но о чем мне с тобой?

Дети перестали есть, любопытными глазами смотрели на знакомого милиционера. Жена Задиры залилась слезами и начала причитать:

— Ой господи, что же ты наделал!?

Задира оскалился на нее:

— У, дура, молчи!

— Молчать-то уже ни к чему, мне все известно, — сказал Федин и незаметно снял в кармане пистолет с предохранителя. Для предосторожности.

Задира потупил глаза. Жена закрыла лицо руками. Дети держали в руках кружки с молоком и недоуменно смотрели на Федина.

— А что рассказывать, коли знаешь. Детей же в школу звал, ломик показывал…

— Тогда разговор будет короткий: вы задержаны!

На следующее утро прибыли в помощь капитану Федину два оперативных работника и следователь. Задира рассказал:

— Подкараулил я Довгого, когда тот шел с работы, с животноводческой фермы. И ударил по голове ломиком… После первого удара Довгий упал. Уже лежащего, я его еще дважды ударил и ушел.

— За что же вы убили человека?

— Каюсь! Обида проклятая… Выдал он меня… А что мне за это будет?

— Суд определит вам меру наказания.

Задира весь обмяк, сник, глаза заплыли слезой, зубы выбивали мелкую дробь. Капитан смотрел на него и думал: «Почему преступник сознает трагизм своего положения только после совершения злодеяния?..»

По ночной дороге, прорезающей высокий хвойный бор, на большой скорости шла грузовая машина. За рулем сидел молодой водитель Саша Кирейко. Его густую непокорную шевелюру трепал теплый ветерок, сосредоточенный взгляд был прикован к светлому коридору, прорезанному в темноте светом фар. Саша спешил домой, где его ожидала жена. Вдруг он заприметил темный бугорок у дороги, который как будто шевельнулся. Саша инстинктивно затормозил. Выскочив из кабины, он бросился к подозрительному бугорку. И увидел лежащую женщину. Лицо и голова ее, волосы и одежда были залиты кровью, измазаны землей. Саша подхватил ее под мышки, с трудом усадил в кабину, резко нажал ногой на акселератор и погнал машину к ближайшей больнице. Сквозь стоны женщины он вдруг услышал такое, что заставило его содрогнуться:

— Умираю… Я умираю… Прошу, передайте, что меня убил… брат мужа, меня убил… — Она силилась еще что-то сказать, но потеряла сознание.

…Полковник Буланенков в эту ночь спал крепким сном.

— Что-то тебе сегодня ночью не звонили, — сказала жена за завтраком.

— Если телефоны ночью молчат, это хороший признак. Значит, ничего страшного не произошло, — отшутился Буланенков.

Но шутки его и хорошее настроение оказались преждевременными. На рабочем столе его ожидала сводка о происшествиях за сутки. На первой же странице Буланенков прочитал: «Ночью в пригородном районе, в лесу, шофер Кирейко подобрал в бессознательном состоянии с пробитой головой и выбитыми зубами жену управляющего трестом Иванкова. Женщина направлена в больницу, расследование ведет райотдел милиции…»