Силуан Туманов - Вера. Детективная история, случившаяся в монастыре [litres]

Поздоровались. Сергей мельком взглянул на удостоверение Веры.

– Присаживайтесь, Вера Георгиевна! Наша местная социальная сеть – Никитишна – уже все село оповестила о вашем приезде. Рад, что мимо не прошли.

«Ага. Немного обиделся, что сразу не зашла к нему вчера».

– Да, ваша Никитишна прям уникум какой-то. Надо непременно познакомиться.

– Вот уж чего вам точно не избежать, так этого знакомства, – горько улыбнулся Сергей.

Вера подумала, что он умеет говорить с людьми, расположить к себе, знал, что и когда сказать даже в минуты волнения.

– Вы для нее, Вера Георгиевна, такое же событие, как и… В общем, в покое она вас не оставит. Она никого в покое не оставит, если случилось что. Чего только она за эти дни про меня не наговорила! Вам уже, небось, пересказали. И про несчастную любовь, и про то, как я якобы Свету избивал и как пил… Люди за спиной шепчутся, а в лицо сочувствуют… Ничего, если оправдываться не буду?

– Ничего, – улыбнулась Вера. – Это она?

– На фотографии-то? Да, Света. Года четыре назад на море ездили. Казалось, что счастье будет длиться вечно, а вот как получилось… Она души не чаяла в учениках, в школе своей, в работе. Все что-то переписывала, копировала, к занятиям готовилась. Только и разговоров дома о школе, об успехах детишек. Своих как-то не получилось завести…

Знаете, она всегда была как не от мира сего. Верующая с детства, конечно, но в детстве нас всех крестили. Иногда ходила на холм, в храм. Я тоже с ней несколько раз поднимался. Но дома о религии не говорили, венчаться не планировали. Жили дружно… Иногда ругались, конечно. Она справедливости везде искала, не могла пройти спокойно мимо, если где-то сталкивалась с обманом, злоупотреблениями.

Почему из учителей ушла? Наговорила как-то в сердцах директрисе шумской школы что-то о непрофессионализме, настроила против себя нескольких педагогов. Та терпела долго, все-таки хорошую учительницу в наши дебри не заманишь. Но знаете же, как это бывает? Вода камень точит…

Потом Света стала ходить на исповедь к отцу Трифону. Он не такой плохой, как наши о нем думают. Себе на уме, конечно, не местный. Но у него свой талант, умеет зажечь в беседе. Иногда дельные вещи говорит. Он Свету тогда поддержал. Ничего хорошего, правда, из этого не вышло. Терпение у директрисы кончилось. Из школы пришлось уйти «по собственному». А куда уйти? Работы тут нормальной нет. Пыталась устроиться продавщицей в то же Шумское, но не ее это – обвешивать, выдавать прошлогоднее за свежее. Тоже не задержалась. А потом стала чаще ходить в монастырь и в один прекрасный день поставила меня перед фактом: уходит в монахини.

– Прямо совсем без причины?

– Ну, я ж не ангел, обычный человек. Иногда и выпивал лишнего, иногда и на стороне что бывало. Но все равно домой возвращался. А ей этого было мало. «Либо ты целиком мой, либо я ухожу». «Да твой я, твой!» Но, видимо, уже поздно было… Хотя иногда думаю, что это был просто предлог: ей жизнь такая, обыденная, опостылела… И знаете, после того как Света ушла в монастырь, к выпивке не тянет совсем, да и не встретил никого больше.

– То есть это не может быть самоубийством из-за несчастной любви?

– Насмешили! Два года прошло, времени уже достаточно, чтобы в чувствах разобраться. Вернуться она ко мне могла в любой момент. Всего-то метров пятьсот между монастырем и нашим домом. А как будто пропасть бездонная… Да и не страдала она в монастыре. Это видно было. От меня никогда не пряталась, но все разговоры о возвращении пресекала сразу, ничего не объясняя. Ушла – значит, ушла.

– А про диагноз ее вы знали? Кстати, что за человек ваш местный врач?

– А… Кошкин. Наш рьяный поборник полового просвещения. Мы с ним не особо общаемся. Неплохой человек, отзывчивый, иной раз чересчур, но дело свое знает. Раньше был в районе врачом, но за особую любовь к коньяку фельдшером сюда прислали. А для нас это только к лучшему: пункт пустовал долгое время, как укол какой поставить, то к монашкам бегали, то к Никитишне. Из соседнего села ведь не дозовешься, да и не везде проехать фельдшерице в распутицу. А районная больница вообще далеко. Так что и ему какая-никакая зарплата, и нам, если что заболит, первая помощь.

Как все произошло? Дети рассказали. Прибежали в участок, отвели к месту происшествия. Но там уже только остов машины дымился. Не дай Бог никому такое видеть… Что требовалось, все запротоколировал, отправил. Ответ пока пришел только по состоянию машины – полностью исправна. Значит, человеческий фактор. А почему?

Нет у меня никаких догадок… Мне кажется, это монастырь душу из нее вытянул. Он снаружи белый, а внутри все в черном ходят. Вот и она. Вроде ходила улыбалась, а как будто что-то изнутри ее точило. Не справилась с управлением…

– Как вы думаете, у Светланы были враги? Ну, подстроить аварию могли, например?

– Да что вы! Нет. У нас тут не Техас какой-нибудь, таких страстей нет. Конечно, она многих своей простотой доставала. И игуменью, и других монахинь, и Никитишну на место ставила, а это не каждый может. Многим высказывала, если кто что не так делал. Но чтобы уж прямо враги… Вряд ли. Кстати, дети, которые в тот день с ней в школу ездили, у председателя собрались, ждут встречи, как вы и просили: сегодня у них занятий нет. Пойдемте, провожу. Сами все услышите из первых уст.

С председателем сельсовета Иваном Арнольдовичем Траутом разговор был недолгим. Тихий, худощавый потомок поволжских немцев. На вид лет сорок, выяснилось – пятьдесят пять. Угостил чаем с какими-то невероятно вкусными сушками и карамельками.

Да, монастырь играет важную роль в жизни поселка. Да, Торнину все любили. Дети от нее были без ума. Что еще о ней можно сказать? Помогала выставки организовывать, на праздники с детьми разучивала песни, но обязательно к патриотическому что-то религиозное добавит. Нет, дети не жаловались, но из области могли и не похвалить – сами понимаете: Церковь отделена от государства.

Да, с игуменьей отношения в целом хорошие. Человек она непростой, с ярко выраженной религиозной позицией, но, когда пожертвовали монастырю новый микроавтобус, согласилась, чтобы Торнина по будням нашу ребятню возила в соседнее село Шумское, в школу. Туда и обратно, ко всеобщей радости. Раньше с этим всегда сложности были: автобус ужасно неудобно ходит по времени, а в распутицу и непогоду пешком особо не находишься.

Да, старец Трифон, конечно, типичный представитель духовенства, но благодаря его деятельности в Курихино стали приезжать люди, жизнь оживилась. Это неплохо.

Почему так Фаина поступила? Причины смерти неясны, в версию самоубийства верить оснований нет. Нет, ни о каком помрачении рассудка и речи быть не может, хотя монастырь не самое здоровое место для рассудка. Может, устала, заснула за рулем? Надо быть очень осторожным, когда водишь машину. Дети утверждают, что она была в сознании до последнего момента. Можно ли верить детям? Они милые, но не всегда честные, увы.