Александр Ярушкин - Рикошет

Очередь граждан, жаждущих новостей, постепенно рассасывается. Остается лишь мужчина в коротком болоньевом плаще, со старым потертым портфелем. Он воровато оглядывается и, согнув пополам прямую, как черенок лопаты, спину, склоняется к окошечку.

Хотя солнце и не слепит глаза, я следую примеру известных женщин-авантюристок — нацепляю очки с темными стеклами, которые так и не успела отдать Маринке. Глянув в зеркальце, убеждаюсь, что приобрела достаточно экстравагантный вид.

«Разночинец» в болоньевом плаще все еще у киоска и все в той же позе. Когда я приближаюсь, он торопливо прячет в портфель несколько номеров «Искателя», свежий «Уральский следопыт» и «Наш дом». Чувствует, что кто-то стоит за спиной, и недовольно оглядывается. Продолжаю настырно торчать рядом. Быстро щелкнув замками, «разночинец» удаляется, высоко вскидывая ноги в тяжелых туристских ботинках.

Архипов встречает меня любезной улыбкой. Отвечаю тем же. Преклоняюсь перед магическим окошком, говорю таинственным голосом:

— Привет… «Искатель» не надо… «Следопыт» и «Уроду».

— Привет, — озадаченно тянет киоскер, но тем не менее ныряет под прилавок.

Передо мной возникает неестественно пухлая «Экономическая газета» недельной давности. Следом выныривает голова Архипова. Он, в надежде разглядеть мои глаза, пытливо таращится. Но вот щетинистые брови радостно взлетают:

— Ниночка! Извините, сразу не узнал… Есть сонеты Петрарки.

— Годится, — отзываюсь я и, сняв очки, закусываю кончик дужки. — Вообще-то, меня больше интересует не Лаура, а Римма и Людмила Путятовы и ваш с ними конфликт на похоронах тетушки… Я следователь прокуратуры…

Георгий держится прекрасно. Мгновенно погасив растерянную улыбку, ставит на окно картонку с лаконичной надписью «учет».

Устраиваюсь на знакомой табуреточке. От моего посещения Архипов особого удовольствия не испытывает, но, как настоящий джентльмен, старается этого не показать. Напротив, широко улыбается, демонстрируя крепкие зубы, и заверяет, что всю жизнь мечтал познакомиться с таким очаровательным следователем. Исчерпав запас затасканных любезностей, он осторожно интересуется:

— Извините, о каком конфликте вы говорили?.. Стукова никогда не была моей тетушкой, и поэтому претендовать на богатое наследство у меня нет никаких оснований.

— Тогда что же вы делали на ее похоронах?

Архипов делает вид, что смущается:

— Уважаю старинный русский обычай — поминать усопших… К тому же, Стукову я хорошо знал. Она много лет дружила с моим папашей… Мягко говоря, они периодически сожительствовали. Удивляюсь своему родителю. Как у него только хватало терпения? Старушка не отличалась ангельским характером.

Не люблю циничных людей. Поэтому, сдерживая злость, наивно распахиваю глаза:

— За это ее и убили?

— Не исключено, — спокойно отвечает Архипов. — Она у многих вызывала неприязнь.

— И у вас?

— Представьте, — вздыхает Георгий. — Когда я был маленький и папа приводил меня в гости к своей… пассии, она всегда закрывала от меня конфеты в шкафу. Однажды я случайно разбил копеечную вазочку из-под варенья… Она мне чуть не открутила ухо. Но при па-апе… При папе сюсюкала: «Гошенька, деточка… Гошенька, деточка… Как ты быстро растешь!..»

— Да. Трудное у вас было детство! — сочувствую я.

Архипов бросает хмурый взгляд исподлобья. Не реагируя, возвращаюсь к занимающей меня теме:

— Что же все-таки не поделили с племянницами, Георгий Глебович?.. Надеюсь, они вам уши в детстве не крутили?

— Нечего мне с ними делить, — отрезает Архипов. — Слишком они похожи на свою тетку.

— Чем?

Киоскер брезгливо морщится:

— От всех, кто общался с Анной Иосифовной, пахнет нафталином, отсыревшими керенками и испариной, появляющейся при виде золота и камешков.

— От вас тоже?

Он задумчиво потирает тяжелый подбородок, потом самокритично признается:

— Попахивает…

Признание звучит неожиданно. Уже мягче спрашиваю:

— Кто, кроме племянниц, бывал у Стуковой?

— Убийцу ищете? — иронически улыбается Архипов.

— Именно в этом и заключается моя работа, — говорю ровным голосом и жду ответа на вопрос.

— Гостей она не любила, — произносит Георгий. — Кое-кто захаживал… Родитель мой навещал. Сосед какой-то рыжий. Гутя все время терлась, приживалка ее. Бог знает, с каких времен при Стуковой. То тут приберет, то там постирает… Пожалуй, больше никто и не ходил.

Записываю показания Архипова. Задаю последний вопрос:

— Вы не знаете, почему ваш отец отправил Стуковой перевод на одну тысячу двести рублей?

Лицо Архипова вытягивается:

— На сколько?!

Повторяю цифру.

— Ну, папа! — с досадой вздыхает Георгий и ядовито улыбается: — Понятия не имею!

— Ну что ж, тогда до встречи… Кстати, Георгий Глебович, не забудьте выставить в открытую продажу дефицитные журналы.

Уже из машины бросаю прощальный взгляд на киоск.

Архипов с кислым лицом пристраивает «Уральский следопыт», «Искатель» и «Уроду» к стеклу, в котором отражаются проносящиеся мимо автомобили и кусочек голубого неба.

Останавливаюсь перед светофором и понимаю, что еду к дому, где жила Анна Иосифовна Стукова, хотя собиралась навестить Архипова-старшего.

Пробую разобраться, почему так получилось, восстанавливаю ход своих рассуждений, честно говоря, довольно сумбурных, поскольку, как это ни прискорбно, у меня до сих пор нет ни одной порядочной версии о том, кто из общавшихся с дочерью известного томского ювелира убил ее.

В том, что убийца хорошо знал Стукову и был вхож в дом, у меня сомнений нет. Об этом говорит обстановка на месте происшествия, отсутствие взлома, да и труп лежал возле кровати, а не в прихожей.

Это мог быть Архипов-старший. Мало ли во что могли трансформироваться их многолетние, но так и не узаконенные отношения? О странности связи прямо-таки вопит денежный перевод, о котором не знал даже сын, если верить ему и не принимать во внимание ядовитую ухмылку. Более чем любопытно и то, что Архипов-младший, отнюдь не испытывающий любви и нежных чувств к покойной, проводил ее в последний путь, а его папа после стольких лет тесной дружбы забыл или не захотел этого сделать. Существует такая традиция: сердечные друзья, не проживающие вместе, обмениваются в знак доверия и преданности ключами от квартир, а когда отношения дают трещину, с излишней эксцентричностью выкладывают их друг другу. Интересно, как относились к этой традиции Архипов-старший и Стукова!

Стоп! Почему Анна Иосифовна сменила замок? С чего я взяла, что сменила?.. Потому что замок новенький! А новый ли?

Теперь понятно, зачем я свернула к дому Стуковой — проверить правильность моей догадки и еще раз взглянуть на замок, врезанный в дверь квартиры убитой.