Кэролайн Грэм - Пока смерть не разлучит нас

— Итак, миссис Холлингсворт, вы обнаружили, что вас везут обратно. В «Соловушки».

— Да. К моему ужасу и отчаянию, старший инспектор.

— И что произошло, когда вы прибыли на место?

— Алан сразу заехал в гараж. Я затаилась, ни жива ни мертва, под пледом. Думала, он уйдет и я выберусь из машины, а оттуда — в сад позади дома и спрячусь там до темноты. Но тут он перегнулся через сиденье к задней двери и увидел, что под пледом что-то есть, ну и… Он был вне себя от счастья, чуть не плакал, когда увидел, что это я. Но в то же время мне показалось, что была в нем какая-то мрачность, безнадежность, что ли? Он завернул меня в плед.

— И что сталось с этим пледом?

— Не поняла, о чем вы?

— Его не было в гостиной, когда полицейские взломали дверь.

— О, он отнес его наверх. Так я думаю. Потом.

— Хорошо. Продолжайте, миссис Холлингсворт.

— Мы вошли в дом, и он принялся бессвязно говорить про то, что все это дело чуть не убило его. И еще про то, что, случись такое снова… если я брошу его и уйду к другому… его жизнь будет кончена. Я постаралась его успокоить. Похоже, мне это удалось, потому что он внезапно затих. Сказал, что раскаивается, что не должен был так меня пугать. И чтобы я не волновалась, потому что отныне все будет очень хорошо. Теперь я думаю, что меня должна была насторожить такая внезапная перемена в его настроении. Но я была так рада, что он перестал причитать и буйствовать. К этому времени…

Барнаби ее прервал. Он уже почувствовал, к чему она клонит, и весь похолодел. Ему захотелось во что бы то ни стало остановить этот лицемерный монолог хотя бы на пару минут.

— Вы употребили слово «насторожить», — сказал он. — Я полагаю, что с таким же успехом его можно употребить в отношении вашего мужа. Наверняка, увидев вас вблизи, он должен был догадаться, что его обвели вокруг пальца.

— Я зажгла только настольную лампу.

— Тем не менее.

— Для этого он должен был бы дотронуться до моего лица. А я предупредила, что у меня все дико болит. И тогда он пошел наверх за панадолом. Вернулся с пустыми руками. Сказал, что панадол у нас закончился.

— Что было дальше? — спросил сержант Берилл.

Барнаби досадливо поморщился. Он предпочел бы задержаться на этой сцене, но прежде чем успел открыть рот, Симона продолжила рассказ. Она говорила жалобным голоском, короткими, отрывистыми фразами, словно у нее от волнения перехватывало дыхание:

— Он все говорил и говорил. Про то, как меня любит и как тосковал без меня. Засыпал меня вопросами. А я сказала, что все было просто ужасно, нет сил вспоминать. И он вроде отстал. Когда спустился, некоторое время молчал. Потом поднялся на ноги и предложил выпить виски. Я виски не люблю, но он сказал, что это поможет мне заснуть. Затем пошел на кухню, вроде как за водой, хотя сифон стоял рядом на столике. После сел и стал пить большими глотками. Я отпила совсем чуть-чуть, но он все уговаривал меня, так настойчиво, что я выпила еще. Он сделался белым как полотно и весь покрылся испариной. Я испугалась. Когда он на минуту закрыл глаза, я выплеснула все из своего стакана.

— Куда?

— В ведерко для льда. Столик с напитками стоял рядом. Он открыл глаза, взглянул на меня и как-то очень спокойно произнес: «Выпила? Ну и умница». А после добавил: «Прости меня за все, моя радость. Теперь мы всегда будем вместе». Тогда я не поняла его слов.

«Как бы не так, лживая ты стерва», — подумал Барнаби. Он оценил всю гениальность придуманного ею хода. С беспощадной ясностью увидел последний финт. Увидел несчастного Холлингсворта, который себя не помнил от счастья с тех пор, как жена решила обнаружить свое присутствие. Растроганного, наверное, до слез тем, что она, избитая и израненная, после всех испытаний и тягот, озабочена не своим, а его состоянием. Собственными ручками приготовила выпивку и уложила мужа на диван. Уговорила выпить все до дна.

Только поди это докажи.

— И когда вы заметили, миссис Холлингсворт, что ваш муж не просто заснул?

— Так я этого не заметила! После того, как я ополоснула свой стакан…

— Зачем?

— Я вообще аккуратный человек.

— В кухне было полно грязной посуды, — напомнил ей сержант Берилл, — одним стаканом больше, одним меньше, какая разница?

— Вся гостиная провоняла виски. Это было невыносимо.

— В ведерке для льда не обнаружено следов виски, миссис Холлингсворт, — осведомил Барнаби.

— Но ведерко я тоже ополоснула перед уходом.

— А может быть, после того как ваш муж проглотил свою смертельную дозу, собственную порцию чистого, без примесей, виски вы просто выплеснули в раковину?

— «Без примесей»?

— Раз вы все одно решили уйти, — вставил сержант Берилл, — к чему было беспокоиться о запахе?

— Послушайте, вы хотите узнать все до конца или нет? Потому что я уже готова…

— Не давите на мою клиентку, — в очередной раз предупредила Джилл Гэмбл и, призывая Симону к сдержанности, накрыла ее руку своей ладонью. — Если будете продолжать в том же духе, я буду вынуждена посоветовать ей воздержаться от подробного описания своих намерений.

Наступила короткая пауза. Сержант Берилл в досаде покусывал нижнюю губу. Симона еще раз промокнула несуществующие слезы, на сей раз — бумажной розовой салфеткой, а не платочком. Барнаби же пытался побороть ощущение, что несется по краю обрыва на машине с отказавшими тормозами.

— Могу я продолжать?

— Конечно, миссис Холлингсворт.

— Правда, я почти что закончила. Я покинула дом.

— Кажется, вы кое-что позабыли, миссис Холлингсворт.

— Я так не думаю.

— Перед тем как оставить дом, вы поднялись наверх?

— Наверх я не поднималась!

— И набрали послание на компьютере вашего мужа. Чем вы прикрыли клавиатуру? Одним из этих ваших шарфиков? Я заметил, в вашей спальне была пара почти прозрачных.

На лице Симоны отразилось полное недоумение:

— И что там говорилось?

— Это была предсмертная записка.

— Ну вот, видите! — Она повернулась к Джилл и схватила ее за руку, голос звучал торжествующе, даже восторженно: — Надо же! Оказывается, Алан оставил предсмертную записку!

Это было невыносимо. Старшему инспектору показалось, что его сейчас вывернет наизнанку от бессильной ярости. Потребовалось время, чтобы он взял себя в руки, после чего спросил:

— В котором часу вы покинули дом, миссис Холлингсворт?

— Кажется, около одиннадцати. — Восторженное сияние ее не улеглось до сих пор. Она вся светилась.

— Через какую дверь выходили?

— Через парадную. Мне это не сразу удалось. Была пара неудачных попыток, пока я не додумалась выключить галогенную лампу. А то соседи, мистер и миссис Б., торчали у окон всю ночь. А мне еще предстояло как-то добраться до Хай-Уикома.

— Но зачем туда? — спросил Барнаби с иронией. — Ведь до «Лавров» было рукой подать.