Кэролайн Грэм - Пока смерть не разлучит нас

Не совсем уверенный, что это было — выражение недоверия или обещанный сигнал, позволяющий вставить слово. Барнаби прочистил горло. Не услышав в свой адрес упрека, он сказал:

— Разве в этом есть что-либо необычное, миссис Молфри?

— Еще бы, конечно есть! Ее мать умерла семь лет назад.

— Значит, это был просто предлог, призванный скрыть истинную причину отъезда. Люди далеко не всегда говорят правду, когда речь идет о глубоко личных делах.

— А я вот всегда говорю одну только правду, — просто, как малое дитя, ответила миссис Молфри.

На это сказать было нечего, и благоразумный Барнаби даже не пытался.

— Вам не кажется, что все это звучит как-то… — она запнулась в поисках слова, которое бы передавало зловещие и мрачные ее предчувствия, — как-то по-сицилийски?

Барнаби подумал, что сицилийского во «всем этом» не больше, чем в блэкпульском леденце [13] Блэкпульский леденец — один из традиционных атрибутов британских морских курортов, к которым, в частности, принадлежит Блэкпул. Он имеет вид цилиндра, красного снаружи и белого внутри, на торцах которого написано по кругу название курорта. И сколько бы вы ни откусывали от него, название никуда не девается. — Ред. .

— Полагаете ли вы, что миссис Холлингсворт обязательно известила бы вас, если бы вынуждена была задержаться на продолжительное время?

— Не обязательно. Она, скорее, моя хорошая знакомая, а не близкая подруга. Это совсем не значит, что я не должна тревожиться за нее.

— Конечно. Вы обсуждали это дело еще с кем-нибудь?

— Только с Кабби. Это мой innamorato [14] Обожатель ( ит. ). .

Могучим усилием воли Барнаби сумел сохранить невозмутимое выражение лица.

— Он считает, что это не наше дело. Но для того, чтобы разбираться в таких сложных вещах, он немного староват. Консервирование фруктов, приготовление запеченных фрикаделек из ливера, вышивка с аппликацией — вот и все, на что он годится. Типичная мужская особь. У вас нехороший кашель, инспектор.

— Пустяки, не обращайте внимания. Я в полном порядке, — выдавил Барнаби, утирая глаза.

Он встал. Поднялась, опираясь на круглые стальные ручки кресла, и она.

— Благодарю, что пришли, миссис…

— А разве мне не нужно что-нибудь заполнить или подписать? — спросила она, деловито осматриваясь.

— Просто оставьте ваш адрес внизу, у сержанта.

— А в сериале «Счет» они требуют этого от свидетелей.

— Смею заверить вас, что мы обязательно займемся этим делом.

Он решил, что прикажет созвониться с местным патрульным офицером. Пускай осторожно наведет там справки. Посетительница показалась ему вполне вменяемой, но она, возможно, просто не в курсе дела. Жалоба по поводу несправедливого преследования — последнее, в чем нуждается его отдел.

Барнаби обошел вокруг стола, чтобы открыть ей дверь. Миссис Молфри протянула ему руку, и ее крошечная морщинистая лапка исчезла в его мощной длани. Она и сама была крошечной, поля ее летней шляпки находились на одном уровне с кончиком его галстука. Ее малиновые губы полуоткрылись в чарующей улыбке. Из-под своих невероятных ресниц она посмотрела на него и негромко произнесла:

— Полагаю, мы с вами сработаемся.

После ее ухода он еще немного посидел в легком изумлении, покачивая головой, затем включил телефон, который немедленно затрезвонил, и поток неотложных дел заставил его забыть обо всем прочем.

Вот уже семь лет, как констебль Перро выполнял обязанности патрульного полицейского на участке, включавшем три деревни: Ферн-Бассетт, Мартир-Лонгстафф и Фосетт-Грин. Последняя пользовалась особым ею расположением.

В Ферн-Бассетте было чересчур мною коттеджей, куда хозяева наезжают лишь на выходные, а также пансионатов и жителей, ежедневно мотающихся в Лондон на работу. В Мартир-Лонгстаффе издавна шла неутихающая война между торговцем металлоломом, вопреки всем правилам занимавшимся своим громким бизнесом на дому, и его соседом, который жаждал положить этому конец. Стычки были шумными, яростными, изнуряюще регулярными и нередко кончались дракой, частенько посреди ночи.

То ли дело Фосетт-Грин! Оглядевшись по сторонам, констебль Перро умиротворенно вздохнул. Дремавшая на солнышке деревня выглядела так, будто ее и не тронула цивилизация. Бо́льшая часть земли здесь относилась к старинному поместью, приобретенному крупным концерном. На средства последнего здесь высадили множество редких деревьев и вырыли большой искусственный водоем. Все прочее осталось как было. За незначительными исключениями, местные фермеры стойко сопротивлялись соблазнительным предложениям застройщиков разбогатеть за счет продажи земельных участков. Поэтому за последние пятнадцать лет здесь, по сути дела, ничего не изменилось.

Констебль Перро оставил свою «хонду» на самом краю деревни, хотя до места, куда он направлялся, оставалось еще минут десять ходьбы. Местные жители справедливо полагали, что «их собственный» коп должен неспешно прогуливаться по улицам, время от времени останавливаясь, чтобы перекинуться парой слов, выслушивать жалобы и вообще показывать, что закон не дремлет. Собственно, чтобы добраться до «Соловушек», ему потребовалось почти полчаса.

Полученная констеблем краткая вводная оставляла за ним полную свободу действий. Побеседовать с Аланом Холлингсвортом, более или менее подробно вдаваясь в детали — по обстоятельствам. Лично сам Перро считал, что у кого-то из соседей от безделья чересчур разыгралось воображение. Ему не сообщили имени заявителя, да он и не особенно стремился это имя узнать, не видя в том особой необходимости.

Перро намеренно выбрал для визита середину воскресного утра. Было почти одиннадцать — время, когда завтрак уже закончен, а для того, чтобы джентльмен отлучился из дому на ланч, еще слишком рано.

Появление Перро у главных ворот было замечено и отмечено. Старая миссис Молфри, подрезавшая у себя в саду цветущие ветки апельсина, улыбнулась ему и в знак приветствия помахала секатором. В соседнем доме белый пудель с лаем забарабанил лапками по стеклу и был немедленно отозван.

Подступы к гаражу и парадной двери явно требовали прополки. В бордюре из голенастых анютиных глазок и стелющейся ковриком обриеты показались ростки чертополоха. Душистый табак в вазонах на крыльце засыхал.

Не обнаружив звонка, констебль деликатно постучал в дверь медным хвостом русалки. Заметив, что шторы пока не раздвинуты, Перро подождал минуту-другую на случай, если Холлингсворт еще спит, и постучал снова.

По переулку женщина тащила за собой орущего и упирающегося малыша. Указав на констебля, она пригрозила отпрыску, что, если тот сию минуту не закроет свою пасть, этот вот здоровенный полисмен сейчас же заберет его, запрет в кутузке, а ключ спустит в сортир. Констебль горестно вздохнул. Много ли толку от его визитов в начальную школу, если существуют подобные родители? Неудивительно, что при виде него ребята удирают со всех ног.