Влада Ольховская - Белая акула

А значит, это были не рабочие заметки. Михаил Эйлер переписал все данные, что собрал за свою долгую карьеру, специально для такого вот хранения. С одной стороны, по закону от его писулек не было толку. С другой, они были бесценны — ведь многие из людей, о которых он упоминал, еще были живы и продолжали работу. Да, доказательств нет. Однако знание — это уже сила. Правду, которую знаешь, гораздо проще доказывать.

Наблюдая, как она роется в тетрадях, Коргин снисходительно поинтересовался:

— Ну что, девочка, признаешь теперь, что твой отец был гением криминалистики?

— Признаю, что он был даже большим идиотом, чем я подозревала, — невозмутимо отозвалась Александра.

От неожиданности даже спокойный сотрудник спецслужб, пусть и бывший, поперхнулся своим следующим вопросом. Успокаивать его Александра не собиралась, она бегло просматривала оглавления разных тетрадок, разыскивая нужное имя.

— Не стыдно вообще? — опомнился Коргин.

— Нет. Какой смысл был сидеть на этом, как хомяк на семечках? С каждым годом все эти шедевры эпистолярного жанра теряли ценность! Люди, упомянутые здесь, умирают или уходят на пенсию, доживать жизнь в достатке. А перед этим — грабят, убивают и пытают. Мой папаша не в своем уме, зато он в добром здравии, поэтому собрание его сочинений могло достаться Яну лет через десять-двадцать, когда оно стало бы годно только для растопки камина. Об этом вы двое не подумали?

— Когда мы все обговаривали, было иначе! Миха предполагал, что жить ему осталось год-два.

— Все равно не вижу причин не отдать это Яну сразу.

— Ян с ним тогда не разговаривал и ничего бы от него не взял. Твой отец надеялся, что хотя бы после его смерти это изменится.

Что ж, это несколько оправдывало старика. Александра прекрасно помнила, как был настроен ее брат, когда она только вернулась. Да он и сейчас так настроен! В глубине души она подозревала, что даже ей будет проще простить отца, чем Яну.

— Вы читали эти записи? — поинтересовалась Александра.

— Что-то читал, что-то и так знал. Мы с твоим отцом иногда работали вместе.

— Имя Виктора Шереметьева вам знакомо?

— Тетрадь в серой обложке, вон та, в середине, — подсказал Коргин. — А что, Шереметьев еще жив? Воистину, дьявол свое забирать не спешит!

Александра не стала напоминать ему, что они с Михаилом Эйлером тоже живы. Она просто взяла тетрадку в серой обложке и отыскала нужное имя. Записей было не слишком много — но и немало.

Виктор Шереметьев действительно оказался примечательной личностью.

Работать он начинал еще в советские времена. Тогда, как, впрочем, и теперь молодому врачу приходилось пройти через бедность, прежде чем ему удавалось получить хороший заработок. Юный Виктор вроде как все это понимал, но бедность не любил настолько, что всеми силами искал обходные пути.

Он еще не был ценен как врач, но был настойчив, и это помогло. Его взял ассистентом один из бывших учителей. Причем проводил он не простые операции, а подпольные. Не всегда имел дело с преступниками — но иногда и с ними. Это ведь только в советских новостях никакой преступности не было, а люди на ночь не запирали двери. В реальности обстановка была чуть более напряженной.

Некоторое время Виктор вел себя смиренно, особо не выпендривался, сосредоточился на нужных связях. Он был достаточно умен, чтобы понять: такого, как сейчас, зеленого и неопытного, его никто за большие деньги не наймет. Но постепенно он обретал уверенность в себе, менялись времена, преступность крепла, а нелегальная медицина входила в совершенно иную финансовую сферу.

В девяностые речь зашла о полноценных клиниках для «темных» врачей. Можно было уже не напрягаться по поводу официальной работы, просто числиться где-то и все. Правда, мест было маловато, но Виктор надеялся, что он уже поцеловал достаточно влиятельных задниц, чтобы это удачно дополнило его резюме.

Не вышло. Оказалось, что профессиональные навыки ценятся больше, и желанное место досталось тому самому наставнику, который когда-то взял Виктора под крыло. Виктор публично поздравил его и, вроде бы, даже порадовался за коллегу. Вот только те, кто хорошо знал Шереметьева, удивлялись тому, что он принял поражение так легко. Некоторые даже спрашивали Виктора об этом, а он смиренно отвечал, что судьба все решит сама — кому и где быть.

Так и получилось. Через пару дней его наставник в пьяном угаре выпал из окна собственной квартиры. Родственники отказывались верить, что такое возможно: увлеченный хирург пил мало и редко, а уж один — никогда! Однако следствие ничего подозрительного не обнаружило, и дело закрыли.

Из уважения к погибшему медику на должность взяли его скорбящего ученика — Виктора Шереметьева. Некоторым он казался слишком молодым, однако наниматели решили: если не справится — уволим… или закопаем, в зависимости от того, насколько серьезной будет его ошибка.

Но Виктор не просто справился, он быстро стал всеобщим любимчиком. Во-первых, он был не без таланта. Это только в литературе гений и злодейство не слишком любят друг друга. Как показал на своем примере Шереметьев, быть отличным профессионалом и феерической сволочью совсем не трудно.

Во-вторых, он отточил мастерство налаживания нужных связей. Он со всеми был вежлив, приветлив, помнил дни рождения своих клиентов, их жен и детей, присылал по праздникам подарки, никогда не путал имена.

Ну а в-третьих, и это главное, он был не брезглив. Он прекрасно знал, чем занимаются его пациенты — и не просто догадывался, что они какие-то там преступники, а знал во всех подробностях. Многие нелегальные медики именно на этом ломались. Все-таки врач — профессия благородная, и знание о том, что ты сохраняешь жизнь человеку, который в будущем отнимет еще десятки жизней, было не так-то просто проигнорировать. А вот Виктору было плевать, кто там что делал вне стен его клиники. Для себя он давно уже определил, что жизни не равны, у каждой своя цена. И если человек стал жертвой, сам пусть с этим и разбирается. Виктор уверенно жал руки, покрытые кровью.

Так что он далеко пошел — он стал богат, открыл собственную клинику. Теперь уже быть его клиентом стало престижно, и многие к этому рвались, а он мог выбирать. Ходили слухи, что он зарабатывал не только спасением жизней. Он еще и помогал отправиться на тот свет врагам своих клиентов, имевшим несчастье оказаться в государственных больницах — это была вторая сторона его бизнеса. Михаил Эйлер таким слухам верил, но доказать так ничего и не сумел.

Собирал он сведения и о семье врача. Женился Виктор один раз и поздно — на невесте со связями и приданым, иначе и быть не могло. Правда, перед этим он наплодил немалое количество детей вне брака, однако самого Шереметьева они не интересовали.