Мария Амор - Вкус Парижа

– Простите, ваше высочество, а можно узнать имена экспертов, подтвердивших подлинность вашего стула?

– Стул был приобретён для меня моим декоратором месье Кремье в галерее «Стиль». Её владелец, арт-дилер с огромным опытом, месье Жерар Серро уверил меня в подлинности артефакта. Что же касается того, что стульев оказалось тринадцать – месье Серро объяснил, что в те времена практически всегда краснодеревщик, выполнявший гарнитур для королевских особ, делал на один стул больше. Это позволяло ему выработать дизайн, потренироваться, а главное – такой добавочный тайный предмет стоил огромных денег: было много желающих иметь вещь, идентичную той, которой пользовался его величество, и цена была соответствующей. Какой именно из стульев был тринадцатым – теперь никто никогда не узнает, но двенадцать шансов из тринадцати, что теперь я сижу на сиденье маркизы де Ментенон. Помимо месье Серро, аутентичность этого раритета подтвердили куратор Версаля месье Бернар Годар и месье Камилл Мийо, глава отдела декоративных искусств Лувра. Как раз сегодня утром я получил все эти объяснения в письменном виде и нахожу их вполне убедительными и достаточными.

Додиньи покраснел, подскочил к принцу и завизжал так пылко, что с каждым словом из его рта вырывалось облако слюны:

– Они все были с ним заодно! Покажите мне стул! Я докажу вам…

Принц брезгливо отступил на шаг, скрестил руки на груди:

– Для расследования гибели месье Люпона уже поздно разбираться с моим стулом. Настоящее не может изменить прошлое: либо я уже поверил вам и отомстил, либо я вам не поверил и тогда вряд ли стал бы мстить. Но если бы я считал, что дело требует мести, то я бы перво-наперво воздал тому, кто пытался испортить мне радость от приобретения редкой и ценной находки.

Я догадался, что настала пора откланяться:

– Простите, ваше высочество. Поверьте, только надежда с вашей помощью разобраться в основательности обвинений месье Додиньи против покойного заставила меня прийти к вам.

Принц воздел ладони:

– Я понимаю, уважаемый доктор. Как видите, у меня не было ни малейшей причины затаить зло на месье Люпона, чего нельзя сказать о самом месье Додиньи.

У меня не осталось сомнений, кто из нас двоих – всесильного принца и простого лекаря – был фотографией, а кто – её негативом. Я поклонился и начал деликатно, но упорно подталкивать неутомимого правдолюба к дверям.

Уже на пороге тот всё же ухитрился вывернуться, метнулся обратно и пискляво, но непреклонно выпалил:

– Вы правы, мне нет нужды снова видеть ваше кресло! Я убеждён, что Люпон продал вам фальшивый стул, сколько бы его сообщники ни уверяли вас в обратном.

Я обхватил обличителя за плечи и мягко, но настойчиво выставил его в гостиничный коридор. Безмолвный раб захлопнул за нами дверь.

– Вы собирались с помощью этого нувориша разобраться в правдивости моих обвинений против Люпона? – Додиньи возмущённо обернулся ко мне, споткнувшись о край ковра и едва не упав при этом на меня. – С таким же успехом я мог бы советовать вам, как оперировать черепную травму.

– Не цепляйтесь к словам. Шейх не верит вам, а следовательно, не убивал Люпона. Ни к чему было оскорблять гордого сына пустыни напрасными оскорблениями. Вы сейчас куда?

– В «Полидор». Проводите меня?

Мы прошли по набережной мимо лотков букинистов, газетных киосков и чистильщиков обуви. Навстречу нам летели стайки молодых женщин в коротких развевающихся платьях. Хоть площади и бульвары Парижа ничем не напоминали узкие улочки Тегерана с одиноким водовозом, по-своему они тоже были прекрасны. По Понт-Нёф перешли на левый берег.

Всю дорогу мой спутник кипятился:

– Ему нагло продали тринадцатый стул, а потом убедили дикаря, что было принято делать на один стул больше! Что за чушь! Все эти стулья были известны, о каждом из них написаны монографии, а тут – здрасте! – Серро, под которым, видать, земля горит, придумывает совершенно невероятные побасёнки! А Годар и Мийо удостоверяют этот наглый подлог!

– У них хотя бы есть теория. А как вы можете доказать, что стул фальшивый?

Додиньи остановился посреди проезжей части так резко, что я едва успел выдернуть его из-под трамвая.

– Во-первых, я усердно изучаю Национальные архивы Франции. Вы даже не представляете себе, сколько может почерпнуть там внимательный и дотошный исследователь! Но иногда за десять минут я узнаю ещё больше, просто перевернув стул. Я узнаю почерк краснодеревщика. Это Мишони, он реставрирует мебель, в том числе и для Люпона.

– Что это значит – «почерк»?

– У каждого мастера наработанные приёмы. Например, Мишони покрывает свои имитации слоем расплавленной лакрицы. Это придаёт свежей древесине старый и грязный вид. Стул шейха сварганил Мишони. И этот кочевник сомневался, говорю вам, он сомневался! Иначе бы не потребовал экспертизы и заверений экспертов. Это их липовое заключение он получил только сегодня. Что если для Пер-Лашеза оно пришло слишком поздно?

– Оставьте. Принц никого не убивал. Зато вы, оказывается, усердно рассылали свои угрозы Люпону по всем возможным адресам!

– Хотел бы я спросить Годара и Мийо о благоглупостях, которые они навешали на уши этому нуворишу! – кипятился мой спутник. – Перед нами явное доказательство их преступного сговора!

– Боюсь, никто из них не станет с нами разговаривать, – вздохнул я.

– Это мы ещё посмотрим! – пригрозил Марсель, засовывая руки в карманы пиджака с такой силой, что затрещала подкладка. Новый сюртук Додиньи терял приличный вид быстрее, чем теряет представительность пассажир круиза в приступе морской болезни: ткань помялась, покрылась сомнительными пятнами, пиджак скособочился и превратился в заношенную, бесформенную ветошь. – Завтра открываются русские торги в галерее князя Куракина. Эти выжиги все туда слетятся, я знаю. Явлюсь и устрою дикий скандал.

Я остановился:

– Слушайте, Додиньи, а можно я сам побеседую с ними, без вас и без скандала, а? Ей-богу, для расследования будет больше толка.

Он посмотрел на меня так, словно я собрался в логово одноглазого циклопа без хитроумного Одиссея:

– Вы же ничего не понимаете в старинной мебели! О чём вы будете говорить с ними?

– Я заведу разговор о поисках мебели для шаха. Шаху нужна кровать.

– Вы обещали мне не покупать никакой кровати.

– Я не собираюсь ничего покупать. Этим занимается секретарь посольства, месье Гаффари. И не волнуйтесь, я успел убедиться, что месье Гаффари вокруг пальца не обведёшь. Он сам моментально кого угодно на чистую воду выведет. Я просто закину удочку. В разговоре с несведущим заказчиком люпоновские коллеги могут проговориться.

Я деликатно умолчал о том, что намеревался разузнать побольше о самом Додиньи.