Татьяна Бочарова - Генетическая ошибка [litres]

«Форд», который я утром гонял на мойку, стоял чистенький и отмытый, с новой лобовухой и зеркальцем. Я сел и включил радио «Шансон». Все мои коллеги обожали «Милицейскую волну», а я признавал только эту радиостанцию. Под приятные переборы гитары я выехал со двора.

Окна Марининой квартиры были темны. Я вычислил их давно, еще с первого дня, как стал следить за Красниковым. Значит, он еще не вернулся. Я глянул на часы – почти одиннадцать. Может, устал и лег спать пораньше?

Я обошел парковку, разыскивая красниковский автомобиль, но его нигде не было. Значит, не спит. Возможно, они с Ниной помирились и сидят в каком-нибудь баре. Впрочем, это легко проверить. Я набрал номер Спешневой.

– Але. Кто это? – отозвалась она сонным голосом.

– Не нужен кредит под пять процентов годовых? – спросил я ее и прислушался: в трубке было тихо. Ни голосов, ни музыки.

– Идите к черту! – Нина выругалась и бросила трубку.

Нет, Красников не с ней. Он точно не поедет в ее халупу на окраине Москвы. Так где же он, бес его раздери? Сколько можно тут мокнуть из-за него?

Только я собрался сесть в машину и ехать домой сушиться, двор осветили фары. Это был «Фольксваген» Красникова, я хорошо видел номер. Он подъехал к парковке и долго елозил взад-вперед, прежде чем сумел нормально встать. Я ждал. Наконец дверца открылась и из нее вышел Красников.

Боже, в каком виде он был! По сравнению с ним Нину Спешневу можно было считать трезвой, как стеклышко. Сергей едва держался на ногах. Непонятно, как он вел машину в таком состоянии и почему его не задержали гайцы. Он хотел включить сигнализацию, но выронил брелок. Тот лежал в полуметре от его ноги, но Сергей не мог его найти. Чертыхался, светил фонариком от телефона. Я едва удержался, чтобы не поднять брелок и не сунуть ему в руки.

Наконец он справился с брелоком, закрыл машину и, шатаясь, побрел к подъезду. Я пошел за ним. Я еще не знал, что буду делать дальше. Ноги сами вели меня вслед за Красниковым. Видимо, он услышал шаги за спиной и обернулся:

– Ты? – Он покачнулся и схватился рукой за косяк.

– Я. Поговорим?

Это было забавно. Будто повтор какого-то фильма, но только роли поменялись местами. То он рвался ко мне домой, то теперь я предлагал ему поговорить, стоя у его подъезда.

– О чем нам с тобой разговаривать? – произнес он, пьяно растягивая слова. – Убирайся вон.

– Небось, ждешь в гости Нину? – Я старался заглянуть ему в глаза, но он упорно смотрел себе под ноги.

– Не твое собачье дело. Вали отсюда.

Он набрал код на двери и вошел вовнутрь. Я последовал за ним.

– Да японский городовой! – рявкнул Красников. – Что тебе от меня нужно? Что ты докопался до меня?

Он хотел вызвать лифт, но вместо этого с размаху сел на ступеньки. Очевидно, ноги его больше не держали. В следующую минуту его стошнило. При свете подъездной лампы я видел его лицо. Выглядел он, мягко говоря, не фонтан. Ясно было, что пьет он часто, возможно, и ежедневно, после работы. Я подхватил его под мышки и затащил в лифт. Мы поднялись к нему на этаж.

– Давай ключи. – Я протянул руку.

Он что-то пробормотал и полез в карман. Неловко шарил там, так долго, что у меня лопнуло терпение. Я обыскал его одежду, нашел ключ и отпер дверь. Втолкнул в квартиру упирающегося Красникова, стащил с него куртку и кроссовки, завел в ванную и сунул головой под кран. Он фыркал и булькал, как морской котик в дельфинарии, попутно извергая проклятия в мой адрес. Наконец я кинул ему полотенце.

– Вытирайся. И иди в комнату.

К моему удивлению, он послушно протопал в гостиную и плюхнулся на диван.

– О, черт, как же тошно. – Красников закрыл руками лицо.

Я принес ему с кухни воды.

– На. Пей.

Он выпил большими жадными глотками весь стакан до дна. Глянул на меня осоловелыми глазами, в глубине которых начал пробиваться росток сознания.

– Презираешь меня? Правильно. Я сам себя презираю. Кто я такой? Подонок. Дерьмо. Маринка… она ждет меня. Звонила мне, писала… А я… – Он безнадежно махнул рукой. – Зачем я связался с этой Нинкой, с этой шлюхой? Это все из-за нее.

– Что из-за нее? – спросил я и сел рядом с ним.

– Когда Маринка сбила этого… как его…

– Гальперина. Его звали Максим Гальперин.

– Ну да, Гальперина, будь он неладен. Мы были с ней на нервах, думали, как быть, как сделать так, чтобы ее не осудили. Она переживала, плакала часто. Я привык к тому, что она моя ласковая зайка, всегда веселая, нежная… А тут ей будто стало не до меня. Хочу дотронуться до нее – она шарахается в сторону.

– Еще бы ей было до тебя! По ее вине человек погиб. Тут с ума бы не сойти.

– Не понял я этого. – Сергей облизал вновь пересохшие губы. – Дурак был. Не въезжал. Думал, ну ладно, погиб и погиб. Как-нибудь все уладится. А она стала сама не своя. Тогда-то Нинка и объявилась. Мы всегда дружили, я видел, что нравлюсь ей. Что стоит лишь пальцем поманить – и она будет тут как тут. Но мне она была по барабану. Мы, правда, иногда созванивались с ней, но редко. А тут вдруг она начала писать мне. Сначала якобы Мариной интересовалась, как у нее дела и все такое. Потом попросила подъехать, наладить интернет. Ну я и согласился. Почему бы нет?

Приехал, все сделал. Она ужинать меня посадила. Вина налила. Я не хотел – я же за рулем. Но она уговорила – мол, пару бокалов можно. Мне уже давно хотелось расслабиться. Хоть один вечер не говорить об этой долбаной аварии. Секса хотелось нормального, а не плачущую бабу под боком, которую надо успокаивать. Я выпил бокал, затем другой и третий. Как-то само собой мы с Нинкой оказались в ее постели. Она была огонь. Так мне тогда показалось. Выполняла каждое мое желание, буквально уморила меня. Я тогда еле выполз от нее. Маринке соврал, что работал далеко за городом. Она была недовольна, но поверила.

Утром я пришел в ужас. Я крыл себя последними словами. Любимая в беде, а я… Эх… – Сергей сокрушенно покачал головой и развалился на диване, вытянув перед собой ноги на полкомнаты. Весь вид его был настолько отвратителен, что мне захотелось немедленно встать и уйти. Но я продолжал сидеть и слушать.

– Мне было стыдно. Я поклялся больше не общаться с Нинкой. Но в обед она написала мне, что скучает. И ждет меня в любое время. Я не ответил. Она продолжала писать. И я… я не выдержал. Я стал отвечать ей. Между нами возникла жутко пошлая переписка, которая несказанно возбуждала меня. Я уже не мог остановиться. Пришел домой и все продолжал писать. Марина даже сделала мне замечание.

Назавтра я снова приехал к Нине. Все повторилось. Я существовал как в тумане. Я продолжал любить Марину, но уже не мог без Нинки. Ее тело гипнотизировало меня. Мы стали встречаться все чаще, я водил ее в кафе, катал на машине. Возвращался домой и видел печальные Маринины глаза. Мне хотелось провалиться под землю от стыда. Но в то же время, чем тяжелее мне было, тем больше меня влекло к Нине.