Татьяна Бочарова - Генетическая ошибка [litres]

Наступила пауза. Наконец Марина произнесла неуверенно:

– Я могу ошибиться, но попробую вспомнить. До диспансера она вроде бы мыла какой-то офис.

– Медицинский?

– Нет. Обычный, там чем-то торговали.

– Так. Еще?

– Еще она точно работала в продуктовом. Тоже уборщицей.

– Нет, все не то. – Я со злостью шарахнул кулаком по несчастному столу.

– В смысле «не то»? – удивилась Марина. – А что вам надо?

– Мне нужно какое-нибудь медицинское учреждение, поликлиника, больница, женская консультация. Что-то, имеющее отношении к беременности, к гинекологии.

– Роддом! Она работала в роддоме! Точно, Сергей говорил мне. Она там познакомилась с его отцом.

– Вот, это уже теплее. Не помните, какой роддом?

– Вы шутите? Конечно, нет.

– Ну да, конечно. Хорошо, спасибо. Я послезавтра обязательно приеду. И варенье привезу. Слышите, Марина?

– Слышу, Володя. Я вас отлично слышу, не нужно кричать.

Я оглянулся по сторонам. За соседним столом сидела компания: два парня и три девушки. Они смотрели на меня как на сумасшедшего. Я глупо улыбнулся. Это была скорее ухмылка, дурацкая и неловкая.

– Володя, вы тут? – позвала в трубку Марина.

– Да. Я тут. Я прощаюсь с вами.

– До свидания.

Она отключилась. Я встал, отнес в отходы поднос с нетронутым чизбургером, вышел из «Макдака» и поехал домой. По дороге позвонил бабуле – узнать, как у нее дела.

– Все у меня хорошо, Володичка, – успокоила она меня. – Ты-то как себя чувствуешь?

– Я отлично, – соврал я, хотя всю последнюю неделю лопал таблетки от давления.

– Приедешь на выходных? – спросила бабуля.

– На этих нет. Поеду к Марине. А на следующих обязательно.

– Ну хорошо, – послушно согласилась она.

Я приехал домой и открыл в компьютере полный список роддомов Москвы. Мне предстояла нехилая работенка. Хорошо, что у Марининой свекрови довольно редкие имя-отчество.

За окнами плавала жара. Плюс 27. Погода, похоже, взбесилась: сначала осенние дожди посреди лета, теперь на излете августа июльский зной. Я включил кондиционер и набрал первый номер из списка.

– Здравствуйте, лейтенант Ковалев, Следственный комитет. Мне надо знать, не работала ли в прошлом у вас уборщицей некая Нонна Терентьевна Красникова.

– Сейчас взгляну в архиве, – произнес усталый женский голос. Я терпеливо ждал. – Нет, не работала.

– Спасибо, извините за беспокойство.

Я повесил трубку и набрал следующий номер. Потом еще и еще. Где-то мне хамили, где-то говорили вежливо и с пониманием, но везде отвечали одно и то же:

– Нет, такой не было.

За окном сгустились сумерки. Жара, наконец, спала, и стало прохладно. Я выключил кондей, открыл окно, и в комнату подул приятный ветерок. Я протер воспаленные глаза. Зашел в кухню, достал из холодильника котлеты, кинул их на сковородку и только сейчас вспомнил, что не ел с утра. Испорченный чизбургер из «Макдака» не в счет. Котлеты заманчиво шкворчали, пока я нарезал салат из помидоров и огурцов. Я предвкушал отличный ужин. На сегодня звонков хватит, справочная и отдел кадров уже закрылись. Буду звонить завтра утром с работы.

Легко было сказать – буду звонить с работы. А где взять время на эти звонки? С самого утра то одно, то другое, то бумаги заполни, то со свидетелями поговори. То съезди по делам. Наконец в полдень у меня выдалась свободная минутка. Я набрал очередной номер – к сожалению, он был в списке далеко не последний, где-то из середины.

– Слушаю, – ответил совсем молодой и звонкий голосок.

– Отдел кадров?

– Да. Что вы хотели?

– Это лейтенант Ковалев из Следственного комитета. Не могли бы вы посмотреть в архиве, не работала ли у вас давным-давно уборщицей Нонна Терентьевна Красникова.

– Могу. Но это займет некоторое время. Хотите, я перезвоню вам?

– Конечно, хочу. – Я продиктовал номер.

– О’кей.

Девушка повесила трубку. Я позвонил еще по двум номерам, по одному никто не подошел, по-другому довольно быстро сказали, что Красникова у них не работала. Позвонил начальник, отругал меня за незаконченный отчет и велел немедленно прислать его. Я, чертыхаясь, открыл файл и принялся за работу. Раздался звонок мобильного.

– Да, – рявкнул я, готовый разорвать на куски того, кто отвлекает меня от важного дела. – Это из отдела кадров вас беспокоят. Вы знаете, Красникова Нонна Терентьевна у нас не работала, но зато работала Нонна Терентьевна Панкратова.

Я выпрямился на стуле.

– Уборщицей работала?

– Да. Уборщицей и санитаркой.

– Не скажете, какого года она рождения?

– Конечно, скажу. У меня в руках ее личное дело. – Девушка назвала дату и год рождения уборщицы.

– Огромное вам спасибо!

– Не за что. – Она отключилась.

Я встал из-за стола, совершенно позабыв про отчет. Судя по году рождения, Панкратовой сейчас должно было быть 68 лет. Как раз столько, сколько Марининой свекрови. Будем считать, что Панкратова – девичья фамилия Нонны Красниковой. Значит, надо ехать в роддом. Выяснять, не было ли у Нонны романа с каким-нибудь врачом, который мог бы просветить ее насчет редких генетических болезней у младенцев. Или, может быть, там были пациентки, дети которых страдали от этой болезни, и Нонна могла наглядно видеть их? Возможно, у этих женщин были какие-то общие черты, которые она обнаружила у Марины, и в силу своей необразованности решила, что та родит ей больного внука?

Все это звучало совсем неубедительно и вообще казалось чем-то из области фантастики. Но откуда еще Нонна Терентьевна могла знать о том, что существуют такие риски?

Я еле заставил себя засесть обратно за комп и закончить, наконец, проклятый отчет. Собственноручно отнес его в кабинет начальнику, выслушал много интересного в свой адрес и благополучно пошел обедать в нашу столовку.

Я ел борщ и гуляш и понимал, что в роддом нужно ехать уже сегодня, потому что нынче четверг. Завтра будет пятница, короткий день. А в субботу я должен быть у Марины. Непременно, потому что обещал ей приехать в эти вы– ходные.

Роддом, в который я приехал, был одним из старейших в Москве. Я попросил позвать мне кого-нибудь из врачей постарше и поопытнее. Мне предстояло непростое дело – объяснить работникам роддома, кого я ищу и чего, собственно, мне надо. Вскоре пришла пожилая сестра и пригласила меня следовать за ней. Она привела меня в зал для выписки рожениц.

– В отделение нельзя. Врач сейчас спустится.

Минут через десять приехал на лифте красивый, как артист, статный мужчина лет пятидесяти с хвостиком.

– Олег Романович Старцев, – представился он мне. – Чем могу служить?

– Лейтенант Ковалев.

Мы обменялись рукопожатиями.

– Мне нужно знать, есть ли кто-нибудь в отделении из старых врачей. Тех, кто помнит, что было в роддоме давно, тридцать дет назад.