Людмила Мартова - Кружевное убийство

– Прости, что я спрашиваю, но этот мужчина – сын Светланы Павловны? Той самой, что заказала у нас большой набор домашнего текстиля?

Снова кивок.

– Вы познакомились, когда он пришел в наше ателье?

– Впервые увиделись, да. А потом случайно встретились на улице, после работы. Мы с девочками решили в кино сходить, а там он.

Пока все сходилось. Новый клиент сначала нашел повод появиться в ателье Снежаны Машковской, к которой искал подход, чтобы понять, есть ли у нее старинные сколки. Ему нужно было собрать всю информацию о Снежане и ее маме, поэтому он воспользовался случаем и познакомился с глупышкой Лидой, на лбу которой ясно написано, как отчаянно она цепляется за любые отношения. Тогда получается, что женщина, приходившая к Бубенцовой, та самая пожилая, дорого одетая дама, которую видела соседка, – это не Татьяна Елисеева, а Светлана Павловна. Да, похоже, все сходится!

– Лида, Артемий начал ухаживать за тобой, а потом бросил?

– Да не начинал он ухаживать! – выкрикнула Лида с отчаянием. Снежана надеялась, что за стрекотом швейных машинок их разговор не слышен остальным девочкам. – Он мне так понравился, и поначалу показалось, мне всегда кажется, но тут это было так явно, а потом, потом, потом оказалось, что нет…

На этих словах Лида не выдержала и все-таки заплакала, вернее, зарыдала в голос.

– Вот что, девушка, – вмешался в разговор Зимин, которому, видимо, надоело пережидать все эти женские душещипательные беседы. – Четко, по делу и без соплей. Когда и при каких условиях этот самый Артемий, как, кстати, его фамилия?

– Ла-лапин! – провыла Лида.

– Когда и при каких обстоятельствах Лапин попросил у вас ключи от ателье?

Услышав его жесткий властный тон, Ирина Григорьевна неодобрительно покачала головой, подошла и обняла рыдающую Лиду за плечи, а Снежана вздохнула. Все-таки нет в мужиках сочувствия, ни капельки!

– Я не давала ему ключи, – сквозь слезы ответила Лида. – Да он у меня и не просил. Он вообще ни о чем меня не просил, только… – Она на мгновение запнулась.

– Ну-ну, не останавливайтесь. О чем вас просил Лапин?

– Оформить заказ на коллекцию без предоплаты, – прошептала Лида, – он сказал, что его фирма ждет расчета за очень крупную сделку, и они сразу все оплатят, а я поверила и заказала ткани. Я знаю, что это не по правилам, но мне хотелось быть полезной ему и его маме. Это же не преступление.

– Вы точно не давали ему ключи от ателье, не передавали коробку со сколками, которая стояла на столе в кабинете Снежаны и не вытаскивали дневник из кармана ее передника?

– Какой дневник?

– Старую тетрадь в коленкоровой обложке.

– Нет, я ничего не знаю ни о какой тетради, ничего не брала и никому не отдавала. Я не воровка! И стекло я не разбивала. Снежок, ты что? Неужели ты тоже так думаешь? Это же я, Лида. Ты меня на работу взяла, когда мне есть нечего было, всему научила, мы столько лет вместе. Как ты могла подумать, что я тебя предала?

– Успокойся, Лида, – сказала Снежана, которой было нестерпимо стыдно. Ведь она правда поверила, что Лида способна на предательство. – Я знаю, что ты ни в чем не виновата. Но если это не Артемий Лапин, то кто тогда?

– Если я правильно поняла из ваших рассказов, этот Артемий – совсем еще молодой человек? – вмешалась в разговор мама, которая все это время гладила Лиду по голове. – Сколько ему лет?

– Тридцать два, – всхлипнула Лида, – он чуть младше меня, просто я думала, что это не имеет значения, – она снова хлюпнула носом.

– А пассажиром в машине Некипелова был мужчина лет шестидесяти, – многозначительно сказала мама, – думаю, мы опять вытянули пустышку. Господи, как же нам найти Тату!

– И все-таки кто-то разбил стекло камнем и утащил из моего кабинета предметы, имеющие отношение к сапфировому кресту, – задумчиво сказала Снежана. – Никакой мужчина шестидесяти лет тут и близко не терся. Что-то я вконец запуталась, если честно.

– Послушайте, девушка, – Зимин продолжал терзать вконец расстроенную Лиду, – а все эти ваши слезы и страдания с чем связаны?

– Миша! – хором воскликнули Снежана с мамой.

– Погодите, дамы, это важно. Роман намечался две недели назад, если я правильно понимаю хронологию событий, а рыдает ваша подружка сегодня. Из-за чего?

– И правда. Лид, ты почему плачешь-то? – повернулась к несчастной девушке Снежана. – Ты сказала, что Артемий предпочел тебе другую. С кем-то его увидела, да?

– Да, – шепотом сказала Лида. – Я до последнего надеялась, но у меня возникли подозрения. А вчера вечером я проследила и убедилась, что они небеспочвенны, и всю ночь проплакала. Он действительно предпочел мне другую, и это очень обидно, потому что я в него влюбилась.

– Кого он тебе предпочел, Лидушка? – все так же мягко спросила Снежана. – Кого-нибудь из наших?

Лида затравленно кивнула.

– Галю, – сказала она и снова тихо заплакала.

Все-таки они разговаривали слишком громко, с досадой отметил Зимин. По крайней мере, когда они со Снежаной вошли в комнату, где работали швеи и откуда доносился стрекот швейных машинок, одно место пустовало. Гали в комнате не было.

– Ой, а она вдруг подскочила, оделась и убежала, – охотно пояснила другая девушка, которую Снежана называла Катей. – Сначала звонила кому-то, но не дозвонилась, и тогда сказала, что ей срочно нужно уйти.

– Сейчас предупредит этого самого Артемия, и все, поминай, как звали. – Зимин злился на себя, оттого, что не предусмотрел такую возможность. О том, что соучастницей преступника была Лида, ему сказала Снежана, а он поверил сразу и безоговорочно, хотя обычно не принимал ничего на веру, не проверяя. Вот и попался.

Зареванная Лида, расцелованная Снежаной, была отправлена умываться, а Зимин вместе с дочерью и матерью Машковскими заперся в маленьком кабинете владелицы ателье, решая, что им делать дальше.

Первым делом Зимин позвонил оперативникам, чтобы установить домашний адрес и местонахождение Светланы Павловны Костенко и Артемия Лапина. Почему-то у них были разные фамилии. Вряд ли это имело отношение к делу, но сам факт Зимин отметил. Он был уверен, что по адресу, где были прописаны Костенко-Лапины, Татьяну Елисееву-Лейзен не обнаружат.

– Так, надо думать, куда они могли ее отвезти, – мрачно говорил Зимин, меряя шагами кабинет. С его ростом и размерами от стены до стены получалась три шага, и со стороны он напоминал мечущегося в клетке медведя.

Ирина Григорьевна смотрела на него, и в ее глазах надежда сменялась отчаянием. Снежана молчала, напряженно думая, и Зимин отдал бы все сокровища на свете, чтобы понять, о чем именно. Он не сомневался, что она оценивает сейчас его профессиональные способности, и эта оценка была чревата для него ее полным в нем разочарованием. А не хотелось бы!