Карин Кармон - Карнавал сомнений

Офигеть! При таком раскладе настоящим отцом ребёнка может оказаться кто угодно. И Майк, и даже новый шериф.

– Вот так просто? Ой, Майк, я жду от тебя ребёнка, поэтому ты должен на мне жениться. Ой, Майк, ребёнка не будет, я хочу развестись, потому что у меня другой? Так, что ли?

– То есть теперь тебя не устраивает отсутствие любви и обоюдной привязанности в нашем с ней браке?

Я игнорирую его сарказм.

Вот чёрт! Ещё утром меня бесило до зубного скрежета, что Мишель вышла замуж за Майка, а теперь я почти жалею, что она на поверку даже отдалённо не походила на верную, любящую супругу.

Словно прочитав мои мысли, Майк уточняет:

– Вряд ли шериф – отец ребёнка. Он переехал в Риверстоун после того, как мы с Мишель расписались.

– Теоретически, это ничего не меняет. Они могли познакомиться до того, как… Потом Мишель забеременела, он не спешил брать на себя ответственность. Позже одумался, она простила.

– Лиам говорил, что о новом шерифе они в участке знали за полгода до официального назначения. Твоя мать не делала из этого тайны.

– Тем более, – ухмыляюсь я. – Лински наверняка приезжал в Риверстоун до того, как приступил к обязанностям. И не один раз. Мог видеться с Мишель.

– Мог. Но вряд ли поделится с нами, как все у них начиналось. Почему тебя это волнует? Какая разница? Ребёнка нет, Мишель убита.

– Вот поэтому и волнует, – я многозначительно вскидываю брови. – А ещё потому, что, умирая, Мишель ни словом не обмолвилась о своём новом возлюбленном Брайане Лински, зато он на удивление оперативно явился в беседку, когда её убили. И теперь практически обвиняет нас в убийстве.

– Может, его позвала Мишель? Ты опоздала, и она решила, что ты передумала и вообще не придёшь. Позвонила или отправила сообщение Брайану, что ждёт его в беседке. Она ведь не хотела афишировать их отношения до развода.

– Боже, какая похвальная скромность, – кривляюсь и тут же мысленно одёргиваю себя.

О мёртвых говорят хорошо или не говорят вообще. Жаль, в отношении Мишель и то и другое невыполнимо.

– Ты всерьёз считаешь, что шериф мог её так…

– Без понятия, – пожимаю плечами. – Но доверия ваш Питбуль не вызывает. Попробую завтра узнать у матери, откуда он тут взялся.

– Кстати, о матерях. Что ты имела в виду, когда заявила Риджу про мою мать? Что-то про откровения и приглашение на свадьбу.

– Ты подслушивал?!

– Не подслушивал, но слышал, – усмехается Майк. – Когда злишься, ты очень громкая.

– Как мило! Надо было заткнуть уши.

– И пропустить самую увлекательную часть вашего разговора? – На его лице играет лукавая улыбка, а хитрющие глаза так и светятся от удовольствия: – Мне нужен Майк, всегда Майк, только Майк?

Обнимаю его за шею, пробегаюсь пальцами по густым мягким волосам:

– Не лопни от счастья.

– Постараюсь, но это не просто, – Майк крепче прижимает меня к себе. – Так что там с моей матушкой?

– Твоя матушка прислала мне приглашение на вашу свадьбу. Якобы, чтобы я вмешалась. Или чтобы меня позлить. Или и то и другое. Я была не в том состоянии, чтобы делать адекватные выводы, когда она откровенничала со мной в баре. Ты рассказал ей про нас?

– Что именно про нас?

– Ну, что мы помирились.

– Ещё нет. Хотел сначала убедиться, что мне не приснилось. Ты ведь больше не носишь моё кольцо, как раньше, – Майк наклоняется вперёд, встречаясь со мной взглядом. С невозмутимой улыбкой, медленно и едва прикасаясь к коже, разводит в стороны полы моего халата, обнажая грудь. Игриво пробегается пальцами по ключице к плечу и обратно к шее, заставляя меня замереть в сладкой истоме.

– Вообще-то ношу. Но, учитывая, что у меня теперь новый жених, я решила временно оставить колечко дома в шкатулке. Во избежание недоразумений. Прецеденты уже бывали.

– О да! Ты так старательно делала вид, что не рада меня видеть и совсем не хочешь, чтобы я остался. Но на твоей груди болталось моё кольцо, и я решил, что попробовать стоит.

Улыбаюсь, тоже вспоминая.

– Спать будешь здесь.

Я щёлкнула выключателем, решительно возвращаясь из спальни обратно в гостиную. Нельзя дать понять, как на меня действует его близость. По-хорошему Майка надо было вообще выставить за дверь. Я его не приглашала. В Оквилле полно гостиниц.

Майк молча наблюдал, прислонившись спиной к дверному косяку.

– Вот. Надеюсь, будет удобно, – я поравнялась с ним. Небрежно швырнула на диван одеяло и подушку. – Спокойной ночи.

Он перехватил за руку в последний момент, когда я уже выходила. Остановил, лёгким пожатием заставляя обернуться и встретиться взглядом. Замер, словно молча спрашивая разрешение или набираясь смелости. А потом мягко привлёк к себе.

– Я люблю тебя, – шепнул, обжигая лицо горячим дыханием. И поцеловал.

И я сдалась.

– Ты никогда не должен был уезжать из Оквилла и оставлять меня одну, – шепчу, закрывая глаза от удовольствия.

– То есть опять я виноват? – судя по голосу, Майк улыбается, продолжая ласкать мою грудь нежными прикосновениями вперемешку с поцелуями. – Ты же сама меня прогнала!

– Прогнала. А когда за тобой захлопнулась дверь, осознала, как ты мне необходим. Хотела броситься следом, но сдержалась. Залезла в душ и ревела, а потом целый день просидела в кресле у окна, занимаясь тем, чем умею в совершенстве – самоедством. Строила теории, находила неопровержимые доказательства твоей вины, мгновенно разбивала их в пух и прах и тут же придумывала новые.

Шесть лет назад эмоции глушили мысли. В горле комом стояли слёзы, в груди – невысказанные слова, а в душе – страх, растерянность, неопределённость. Я, как могла, сопротивлялась. Боялась, что не справлюсь. Жалела, что отпустила Майка, что его тёплые ладони больше не держат за руки. Что так и не смогла рассказать. Не спросила. Признавала, что не сделала этого, так как правда пугала ещё больше, чем незнание. И что на этот раз отпустить и забыть окажется сложнее.

– Пообещай, что мне никогда больше не придётся сомневаться в тебе, – прошу я, открывая глаза. – Я не смогу пережить это снова.

Майк перехватывает мой взгляд.

– Обещаю, Стэйс.

Вздрагиваю и открываю глаза. Какое-то время неподвижно лежу в кромешной темноте, борясь с обрывками сна и мысленно восстанавливая цепочку последних событий, с кем я, где нахожусь и почему. Вспомнив всё, прислушиваюсь.

Ливень за окном утих, только тяжёлые капли с крыши продолжают гулко и размеренно барабанить по жестяному карнизу, нарушая абсолютную тишину.

На осознание, что не так, уходит ещё несколько секунд. Машинально, в слепой, отчаянной попытке опровергнуть то, что я и так знаю, провожу рукой по наволочке и дальше вниз по шёлковой простыне, пока не натыкаюсь ладонью на скомканное одеяло. Убедившись, что лежу одна на двуспальной кровати, резко сажусь. Торопливо нащупываю выключатель в изголовье и невольно зажмуриваюсь от яркого электрического света, ударившего в глаза.