Петр Илюшкин - Страшная граница 2000. Вторая часть

Однажды Серёга очень удивился, когда я прибежал на заставу за подмогой:

– Ты чё, пятиклашек испугался?!

Пятиклашки тогда устроили танцы в холле детдомовского сарая – «общаги». Ну а я, выходя на улицу, присвистнул от удивления. И тут же нарвался на писклявый оклик:

– Ты чё? Пошёл на х..й!

Я, семиклассник, очень удивился наглости хлипкого сопляка.

Ещё больше удивился его вызову:

– Пойдем выйдем! Поговорим!

Ага! Выйдем!

На перилах крыльца сидели местные взрослые парни. Борзый пятиклашка показал на меня:

– Вот ещё один!

Парни, выплюнув цигарки, начали толкать меня, провоцируя на ответные действия. Дабы избить совершенно оправданно. Мол, сам нас, несмышлёных малолеток, толкнул.

Удивлённо-озлобленный такой подлянкой, я увернулся и бросился на погранзаставу.

Серёга выслушал меня и снял со стены боксёрские перчатки:

– Пойдём вместе. Я буду арбитром. Ты не бойся и вступай в бой. На тренировках ведь хорошо получается.

Местные, заметив солдата, стали совсем кроткими и вежливыми.

Их главарь первым надел перчатки. Но, сделав попытку меня ударить, мгновенно оказался на земле.

Уроки Серёги не прошли для меня даром!

На этом схватка и закончилась. Местные извинились и потихоньку, как сизый дым, испарились.

сбрасывая перчатки, я засомневался:

– Так они отомстят, подкараулят!

Серёга улыбнулся:

– Главный принцип – не бояться! Понял? Когда нападающих много, хватай всё, что попадётся под руку. И жестоко бей!

Этот принцип вскоре я и опробовал. Местные действительно не простили мне своего поражения. Вечерком вызвали «поговорить».

«Поговорить» они ждали вчетвером. Все – старше меня, мускулистее, сильнее.

Возле огромного дуба они подняли восемь увесистых кулаков. На одном из них тускло блеснул свинец тяжёлого кастета.

Не думая, метнулся я под ноги кастетчика, углядев на земле штыковую лопату. С диким воем я размахнулся этим орудием и бросился в контратаку.

И что шпана с их кастетами?

Как зайцы, ускакали они по тропинке, закинув рога за спину.

Когда я, удивленно хмыкая, рассказывал это Серёге, тот лишь улыбнулся:

– Быть тебе погранцом!

Слова его оказались пророческими.

Я действительно стал пограничником. Более того, в 2000 году встретил моего друга Серёгу в Кавказском Особом Пограничном округе. Оба мы были подполковниками.

Ничего этого тогда, в далёком 1977 году, я не предполагал.

Но, не думая о военном сапёрном деле, всё же баловался самодельной пиротехникой.

Бомбы наши в основном были примитивны: в бутылку с водой бросались куски карбида. Усё, бомба готова! Тихой сапой закладывай недругу и жди, когда рванёт.

Эту же конструкцию, более совершенную, я использовал в морском бою. Бой происходил в большой глубокой луже.

Флот состоял из самодельных деревянных парусников.

Мы с Лёхой командовали русской флотилией, а недруг Коля Шегера с приятелем – турецким.

Шегера имел подлейшие мерзкие наклонности. Конечно, в морском бою применял такие же подлые приёмы.

Подлючесть он проявил в первые же наши детдомовские дни. В столовой он толкнул меня раз, затем второй. И нагло шикнул:

– Ты чё толкаешься?

Пришлось оттолкнуть наглеца:

– Ты же сам меня толкнул!

Шегера обернулся к своим дружкам, ухмыльнулся:

– Все видели, как он толкал?

Ну как же? Все видели!

– Выйдем! – зашипел шпанёнок.

И кто был виновен в драке?

Когда меня спрашивали воспитатели, мне ничего другого не оставалось, как разводить руками:

– Да вроде я виноват, раз все видели.

Вот и в морском бою Шегера использовал те же подлые приёмы.

Бросал камни в наши корабли. В нарушение правил, которые регламентировали использование только игрушечных наземные катапульты. Катапульты били недалеко, а потому нужны были нестандартные решения.

У Шегеры решением стали камни. Я придумал другое.

Моя гениальная голова выдавала эти решения, основанные на прежнем «бомберском» опыте. Старые добрые карбидные бомбы я превращал в мощные морские мины.

Схема проста. Резал пластиковый шар. В него укладывал куски карбида. Сверху – вода в пластиковом пакете. В шаре делал отверстия и закреплял большие швейные иглы. Мина готова!

Шар плавает и ждёт, когда в иглы ударится вражеский парусник.

И крындец! Игла протыкает пакет, вода устремляется на страшный карбид. Страшный взрыв!

Это всё – днём. Ночью мы путешествовали по Алупке в поисках острых ощущений и ярких приключений.

Конечно, бродили мы и днём. Особенно тогда, когда поспевал сочный фиолетовый тутовник.

На самом краю обрыва, почти над морской пучиной, мы нашли громадное дерево тутошки с огромными чёрно-фиолетовыми плодами.

Восседая на толстенных развесистых ветвях, мы обжирались сладким сочным лакомством, поглядывая на сверкающее далеко внизу синее ласковое море.

Затем наступал черед инжира. Росли эти чудные фиговые деревья прямо на улицах. Чудо чудное! Как не влезть под большущие листья этого райского древа и не обожраться сладких карамельных фиг?!

Обжираясь, живо представлял себя Адамом в Райском саду. И мечтал, пока Создатель не вернул меня на грешную землю.

Удар был такой силы, что мгновенно отбросил от фигового древа.

«Чё это было?» – почёсывая ушибленную руку, раздумывал я.

Вглядевшись в крону, разглядел там электрические провода.

Вот такое райское наслаждение!

По осени нашлась нам и работёнка.

Одна бабулька попросила залезть на оливковые деревья, вольно растущие на каменистом склоне, и собрать чёрные сочные маслянистые плоды.

Мечту старушки исполнили быстро. Однако так и не поняли, чего такого нашла она в сильно-сильно солёных горьких оливах.

Кроме обжираловки и работы, мы часто бродили вдоль узких кривых улочек Алупки. Ну а Воронцовский прекрасный дворец оседлали весьма основательно. Крыша этого чудного дворца с множеством башенок и фигурок была для нас полигоном для пряток и просто побегушек.

Ну и добегались!

Как-то я с братом Романом и другом Лёхой сидели на крыше третьего этажа дворца и вели степенную беседу.

Брат старше меня на два года, и учился в другом месте Алупки, в санаторном интернате.

По крыше мы не бегали, потому как брат мой был откровенным флегматиком и юным художником.

Какая ему, будущему интеллигенту, беготня!

Мы никого не трогали, никому не мешали.

– Эй, шулупень! Подь сюды! – окликнули нас снизу, с крыши соседнего второго этажа.

Четверо взрослых толстых дядек злобно смотрели на наши худенькие фигуры и явно мечтали о боксёрской груше.

Грушами быть не хотелось. И мы, притворившись, что начинаем спуск, резво метнулись к другому краю крыши. И начали спуск.

Однако, следуя своей привычке, нас подвёл медлительный солидный Рома.