Раяна Люпин - Осколки жизни

София перестала поглощать еду и с негодованием уставилась на Алека.

– Ну как может добренький Кэмерон Робинсон – наш семейный друг – убить десятилетнего мальчишку? Такой бред никому не придет в голову, да, Софи?

– Ты в порядке? – она в ступоре наблюдала за внезапными и довольно странными изменениями мужа.

Она готова была порвать его, забить рот тем самыми макаронами, только для того, чтобы он заткнулся. Сердце билось бешено, дыхание сбилось, во рту пересохло. Откуда эта злость?

– Я в полном порядке, – ответил он, а затем продолжил. – Правда лишь известна ему… Робинсон слишком подозрительный. А он действительно похож на тех ненормальных: в очках, сутулится, робкий такой. А может ему реально дети нравятся? Как ты думаешь?

– С меня хватит! – София накинулась на мужа, но он не позволил ей сделать и одного удара, так как завел ее локти за спину.

Она пыталась вырваться, что у получилось удачно. В голове не терзает человеческое «я», вместо него было ровно ничего, кроме слепой ненависти.

– Эй! – Алек прижал жену к стене, пытаясь как можно сильней удержать ее. – Усмирись, я сказал! – злобно рявкнув, он все-таки схватил исхудавшие руки как следует.

– Ты понимаешь, что несешь?! Никакой сосед не причастен к убийству нашего мальчика! Он болен! А Пол был один в парке, без Кэлли! Ее мать мне так сказала! Что с тобой такое, а? – София выкрикивала это словно в бреду. – Наш Пол на небесах, ем у там чудесно! – себя убеждая, надрывным голосом проговорила она.

Крепкая схватка постепенно ослабилась. София успокоилась, огоньки кропотливо угасали, но в душе царила та еще буря. Казалось, вот-вот она или задохнется от глухой боли внутри, или же, если повезет, разрыдается вновь. Каждый из них хотел одного: конца всего этого ада, который, как они предполагают, будет длится вечность. Закрыв лицо ладонью, Алек начинает беспричинно смеяться над неведомыми размышлениями.

– Несмотря на происходящую ситуацию здесь, в тебе, оказывается, по-прежнему, живет отчаянно верующая в Бога девчонка. И как ты поверила в чьи-то слова? Дурочка.

Когда человек загнан в тупик, он думает, что не существует выход. Даже до этого ему пришлось увидеть многие трудности. Даже до этого ему удавалось находить цель, чтобы продолжать бороться, то человек сходит с ума, у него сжимаются все жизненные соки, он, в прямом смысле слова, становится бездушным роботом.

– А где заверения о том, что месть не заставит долго ждать? – он поспешно побрел к выходу, не надевая куртку. – Наверное, так лучше, да? Без надежд, иллюзий? – Алек вышел во тьму, оставляя жену совсем одну, среди беспрерывного потока мыслей, которые угнетают ее.

Действительно, по приказу инспектора Даниэля Фрауса до полудня полицейские разнюхивали этот округ и дом Робинсонов. Перед тем, как глава семьи впустил их дом, мужчина вел себя естественно, отвечая на простые вопросы вроде «Знаете вы этого мальчика?», «Когда вы видели его в последний раз?», и тому подобное. Самое интересное заключалось в том, что светловолосый ребенок Кэмэрона выглядел брошенным на улицу котенком: она не желала находиться на допросе, пусть и в домашней обстановке. Стражи порядка в Болест-Вилле немного знали свое дело, поэтому неравнодушно отнеслись к поведению Кэлли.

– Привет, меня зовут Розита. Я знаю, тебе сложно раскрыться нам, но ты можешь отвечать на мои вопросы «да» или «нет», милая, – детектив-констебль обладала мягким голосом, и маленькая свидетельница чувствовала, что женщина излучает доброту и ей можно доверять.

– Я хочу поговорить одна, но с вами, – потребовала Кэлли.

Когда встревоженные родители вместе с несколькими полицейскими ушли, Кэлли уже вовсю болтала о своих увлечениях, любимых предметах, об компьютерных играх. Позже детектив мягко перешел к теме, которую ребенок тщательно обходил стороной.

– Вы ждете от меня рассказы про моего друга, не так ли? – с серьезностью, как у настоящего взрослого, спросила Кэлли.

– Честно говоря, дорогая, ты бы помогла нам, – лучезарно улыбнулась Розита. – Ты спасла бы других людей от монстров.

– В мире полно монстров, я знаю, – она одобрительно кивнула, соглашаясь с мнением. – И, почему то, ужасные вещи случаются с хорошими людьми? Это нечестно.

– Но ты победишь несправедливость, если только скажешь, где ты была двадцать восьмое октября?

– Я обманула маму и папу, пошла вечером в парк, там меня встретил Пол. Кстати, он тоже обманул тетю Софию. Он сказал мне в парке, что любит меня, ну я испугалась и побежала домой, – она стала нервно болтать ногами, осторожно произнося слова. – Я плохо поступила? Вы меня посадите в тюрьму? – опасливо глянула Кэлли на свою собеседницу, чтобы проверить, реально ли полицейские арестуют ее.

– Нет, милая. А у Пола среди знакомых были взрослые?

– Неа. Мы не должны разговаривать с чужими дядями и тетями. Может, он обиделся на меня и спрятался далеко-далеко… как вы считаете?

Балансируя на стальной стремянке, Делорис окунула тряпку в ведро и энергично протирала панорамное окно, пытаясь убрать налипшую грязь. Толку было мало, на стеклянную поверхность сразу же оседала свежая пыль, летящая с дороги.

Сквозь окно она видела милую, родную гостиную, интерьер которой подбирала лично сама. Белый двухместный диван располагался в центре помещения, а перед ним простенький столик, на нем же валялась открытая на середине книга. Делорис предпочитала сидеть в обнимку с хорошей книгой, нежели проводить попусту время с телефоном – хоть его и не было. Такая роскошная, неосуществимая мечта отдохнуть, прогуляться по городу, ведь дом и семейную жизнь обустроил муж, и даже насчет окон ее мнения никто не спрашивал. Хозяин велел такие окна – так и будет.

С чувством выполненного долга, она мысленно поставила галочку в пункте «генеральная уборка» и слезла со стремянки. После освежающего душа, Делорис принялась рассматривать свое отражение в зеркале, находя недостатки или задумываться, сколько ей нужно сбросить вес, чтобы стать более идеальной. Ее голову украшали густые каштановые волосы, которыми очень гордилась в подростковом возрасте; сломанный нос вполне органично смотрелся на чистом, схожий на мел, лице. И она в глубине души радовалась, что Норман перестал бить ее, и не надо больше страдать из-за долговременной регенерации после этих травм. Конечно, в больницу ее никто не вез, бросали в клетку и заставляли самой лечиться, без обращения за помощью в интернете, телевизоре, соседям.

Муж до того, как ушел на работу, очередной раз напомнил Делорис, что придет не рано или поздно в обед. Это было их неформальным правилом: приходить ровно в двенадцать часов. Хотя общее требование обычно принадлежало Норману. Делорис не разрешалось часто выходить на улицу. С подругами нормально не встречалась с тех пор, когда совершила ужасную ошибку в своей жизни – пойти под венец с Норманом и остаться наивной и счастливой Делорис Джонсон, а угнетенной Делорис Фишер.