Раяна Люпин - Осколки жизни

– Имеете в виду недоверие? – продолжил Даниэль.

– Да! Норману я не доверил бы комнатное растение… – пробормотал студент.

– И в чем же причина, Питер?

– Это правда поможет следствию?

– Безусловно, – холодным голосом отрезал детектив.

– Не считайте меня бездельником, но я исправно выполнял свои поручения: протирал пыль и окна, размещал рекламу магазина где угодно, искал вещи для продажи, ну и прочие дела, – Питер, аккуратно подбирая слова, стал рассказывать. – Он меня презирал. Он ревновал Элизабет. В как-то раз у нас произошел крайне досадный разговор с использованием ножа. Он… чуть не зарезал меня. – он прикрыл глаза ладонью.

– О чем был разговор?

– О том, чтобы я не подходил к Лиззи ни на шаг.

– Норман женат?

– Да. Нелепость какая-то. Я официально заявляю, что Норман – настоящий псих, – Питер время от времени оборачивался, проверяя, кто-нибудь следит за ним или нет. – Подобные отношения с девушками, детьми, стариками играют важную роль для Нормана. Представляю, сколько немалых усилий вложил он, чтобы добиться такого авторитета…

Машина неслась вперед на минимальной скорости, изредка подпрыгивая на неожиданно появляющихся искусственных неровностях. Крупные города по одинаково унылые, а вот каждый маленький город неоднозначен по-своему и таит страшные тайны, которые неподвластны бессмысленным рассуждениям.

Жители городка побаивались резвых байкеров, быстрых машин, а в особенности, грузовиков вместе со свирепыми дальнобойщиками. В Болест-Вилле люди сдержаннее в плане общения, сохраняют дистанцию между «любезностью» и «высокомерием», а за спиной тайно распространяют выдуманные слухи. Дети до сих пор верят в байку про «Убийцу из красных крыш», который, оказывается, работал в местном мясокомбинате. Проще говоря, никто бы и не догадался, что мужчина с испачканной кровью фартуком, руками и частично лицом, является обычным мясником, не убивающий девочек и мальчиков. Довериться чужим словам, внешней картинке – полный провал, ибо мы способны на большие подлости, поэтому нельзя воспринимать все за чистую монету.

Дождь неустанно молотил по стеклу. Вдоль дороги тянулась бесконечная полоса одинаковых зданий. Время бежало сквозь пальцы, фары автомобиля становились бледнее и ласковее, пока вовсе выключились, добравшись до пункта назначения.

Несмотря на старую, дешевую рухлядь, выставленную на продажу, лавка была зарешечена, потому что владелец боялся бессовестных воров, крадущих все угодно, ради грешной выгоды. В удушливом воздухе, закрытого со всех сторон помещения, так пахло мерзким потом, запахом столетней пыли, застарелой плесенью, что у Даниэля тотчас появилась идея не сдерживать рвотный позыв.

– Я полагаю, генеральная уборка магазина будет давить на шею Нормана Фишера, – детектив раздраженно буркнул себе под нос, придирчиво осматривая обстановку, не оставляя без внимания товар. От спертого воздуха он задыхался, а нетерпение доводило до бешенства.

На гнусных полках, которые еле-еле удерживали чайные сервизы, мраморные статуэтки, чернильницу, имитированную под лебедя и столовые кувшины, среди них, была спрятана от чужих глаз коллекция миниатюрной артиллерии с медовыми солдатами. Второй шкафчик до отказа набит игрушками. Там лежал скомканный мишка «Тедди». По рассказам отца некий охотник Тедди Рузвельт на очередной погоне за добычей пощадил медведя, схваченного собаками, что повлекло за собой идею создания мишки «Тедди». Николас обожал такие нетипичные истории и не раз выдумывал сказки, чтобы завлечь сына, жену, и уставших студентов.

Даниэль чуть ли не упал, неожиданно столкнувшись с лошадкой-качалкой. Возвратив лошадку в прежнее состояние, он изучающим взглядом окинул покрытое красным сукном и украшенное белыми завитками деревянное покрытие игрушки – произведение лучших мастеров. Явно, какая-то богатая аристократка раньше заказывала эту игрушку на день рождения дочери или сына. Забавляло то, что лошадка была оснащена неподдельными подковами и стременами.

На ближайшей полке засверкали латунные калейдоскопы, совсем новые и без царапин, мягко искрились при свете подвесных ламп, однако высоченная надпись «1801 год» опровергнул хвалебные речи о хозяине лавки. К удивительным изобретениям Даниэль относился с большим трепетом. Он не удержался и поднес один из калейдоскопов, сразу же беспорядочно вращалась красочная мозаика, пленительные вихри цветов закружились в безумном танце, а затем поочередно распадались на треугольные фигуры, после чего безостановочно превращались в мутные линии. Незримые мошки поплыли перед глазами и вперемешку с витающей вокруг неприятной вонью, его снова затошнило, что все-таки перестал баловаться товаром, положив обратно на место.

Высокий мужчина стоит спиной к Даниэлю и громко разговаривает по телефону. Мощная линия плеч, зачесанные назад каштановые волосы, черный костюм. Незнакомец подолгу разбирался с телефонным собеседником, по обрывкам предложений совсем не понятно, о чем он спорит. И детектив терпеливо вглядывался, как тот возмущенно поднимает плечи, потом опускает, кидается грубым охрипшим голосом ядовитые слова, активно жестикулирует.

– Вот черт! Я так надеялся, что мне не придется уволить тебя. Ты заставил меня, гад! – на последнем предложении мужчина невзначай сорвался на крик.

Выключив телефон, он сделал паузу и на мгновение повернулся. На первый раз он казался уверенным в себе, независимым, строгим, критичным, но никто не подумает, какие секреты таится в его душе. Стоящий перед Даниэлем незнакомец выделялся высоким лбом, колючей щетиной, едва тронуты сединой на скулах, и четко выделялись пронзительные темные глаза, которые казались очень знакомыми.

– Здравствуйте! – наигранно улыбнувшись, мужчина хлопал ресницами, не отвлекаясь от пустых жалоб работников.

Тишина длилась словно вечность, но и то, что мы считаем бесконечным, рано или поздно исчезнет.

– Вы были у полицейского участка сегодня? – внезапно вымолвил Даниэль.

– Вы меня с кем-то путаете, сэр, – он изменился в лице, будто не понимал что происходит. – Меня зовут Норман Фишер. Я хозяин этого заведения.

– Приятно познакомиться. А меня зовут Даниэль Фраус. Я детектив-инспектор…

– Расследуете дело о двух убийствах, которые произошли здесь? – Норман оборвал его. – Да, наслышан от местной прессы о таких ужасах. И почему вас сюда занесло? – он сказал это с нескрываемым пренебрежением.

– Элизабет Беркфест – вам знакомо данное имя?

– Да. Она работала у меня. Славная девочка, эрудированная, добренькая, – не дрогнуло лицо от совести.

– Её убили в последних числах октября.