Жюль Мари - Ошибка доктора Маделора. Серия «Мир детектива: Франция»

Она склонилась над налоем и заплакала.

Монсежу не сводил с нее глаз. В углах его губ змеилась какая-то кривая улыбка.

Однако, надо было продолжить прерванные следственные действия.

В комнате госпожи Комбредель нашли пакет, в котором находился мышьяк.

Судьи переглянулись. Кто-то из них многозначительно покачал головой.

По дороге в деревню, королевский прокурор спросил у Маделора, какие есть предположения относительно этого открытия. При этом, он осведомился также и о том, какое впечатление произвели на него объяснения симптомов болезни доктором Савиньи.

Маделор ответил не сразу. Некоторое время он молчал. Потом процитировал перед королевским прокурором знаменитые слова, обращенные к Академии Корменэном, в 1842 году:

Бывают преступления, скрывающиеся в непроницаемом мраке. Часто семейный очаг дает приют для подобного рода преступлений. Они нагоняют ужас на общество, сбивают с толку науку, из-за отсутствия улик. Часто самый точный и добросовестный анализ не приводит к какому-либо определенному результату. Подобного рода преступления нередко вводят в заблуждение присяжных и, к несчастью, с каждым годом число их растет с ужасающею быстротой.

– Как совершаются подобные преступления?

– Отравление.

– А какой обычно используют яд?

– Мышьяк!

Прокурор вопросительно посмотрел на доктора Маделора.

– Слышите, мышьяк! – проговорил тот, с выразительной лаконичностью.

На следующий день, рано утром, Maделор, в сопровождении следственного пристава, прокурора и господина Пелигрэна, деревенского мера, приказал достать из могилы труп Комбределя.

Венки и букеты, которыми была убрана могила покойного, сбросили на траву, под сень плакучей ивы.

При процедуре вскрытия могилы присутствовали: слуги с фермы и местные крестьяне.

Господин Монсежу вызвал тех и других с той целью, чтобы они могли засвидетельствовать личность погребенного. Некоторые из свидетелей – и по преимуществу, самые пожилые из них – плакали.

Маделор, с деловым и серьезным видом, чувствовал себя тем центром, на котором было сгруппировано всеобщее внимание.

С листом бумаги в руке, он бродил по краю могилы, отмечая необходимые для себя сведения.

Не было ни одной подробности, сопровождавшей собой процедуру разрытия могилы, которая бы ускользнула от внимания доктора.

Когда заступ гробокопателей глухо ударился о какое-то деревянное препятствие, все вздрогнули.

Заглянув в яму, на дне увидели гроб. Его достали и поставили на землю.

Столяр, находившийся, среди крестьян, вынул гвозди, которыми была прибита крышка, и приподнял ее.

Маделор отвернул в сторону саван. Свидетели подошли ближе. Сходство мертвеца с Комбределем было зафиксировано.

Пелигрэн пробормотал:

– Да, это точно он! Вот его коротко остриженные волосы. Вот его светлая, длинная борода!

После этого, свидетели удалились. А на кладбище остались только судьи, Маделор и могильщики.

– Отнесите тело в мэрию! – сказал доктор. – Положите труп на носилки!

Печальная процессия тронулась по направлению к мэрии. Решили идти полем, опасаясь произвести тяжелое впечатление на местное население.

Процессия вошла в мэрию через сад, расположенный между административным зданием и деревней.

Большая, просторная комната, на первом этаже, была уже готова. Посредине стоял большой стол, рядом стоял стол поменьше, на котором были разложены разнообразные и многочисленные хирургические инструменты.

Тело положили на большой стол. Оно, до сих пор сохранило известного рода характерные признаки, подмеченные еще доктором Савиньи, о которых он сообщил Маделору.

Маделор закрылся один в этой комнате. На нем лежала тяжелая ответственность, он должен был определить какой смертью умер Комбредель, естественной или ему помогли. Сначала, путем анатомического, а потом, химического анализа трупа покойного.

Было ли у доктора Маделора достаточно знаний, достаточно опыта для выполнения столь трудной задачи, за которую он, в настоящую минуту, взялся?

Доктор Маделор поселился в Шато-ле-Шателе двадцать лет тому назад.

Сын богатых родителей, первые десять лет, будучи студентом, он старался весело жить, устраивая дебоши в Латинском квартале.

Не забывал при этом учиться и в тридцать три года, он был уже доктором медицины, и Шато принял его с распростертыми объятиями. А Маделор в свою очередь решил, здесь остаться.

Все в жизни успело ему к тому времени, как следует, надоесть, отчего, он приобрел благообразный, скучающий вид. Его молчаливость и безучастность к окружающей действительности воспринимались всеми за глубокомысленность и ученость.

Былое распутство нисколько не повредило ему. Напротив, в Шато, распутство называли «уменьем жить».

Равнодушие Маделора также было оценено по достоинству. Мужчины в Шато решили единогласно, что это не что иное, как спокойствие и рассудительность.

Все видели, что он теперь вялый и достаточно неповоротливый, в том смысле, чтобы искренне чем-то интересоваться. А думали, что он очень умный и серьезный.

Случай подарил ему шанс. Два или три удачных излечения пациентов, и доктор был уже в моде. Его общественное положение было завоевано.

Этого было вполне достаточно для того, чтобы и сам он стал воспринимать себя, как очень умного и серьезного доктора!

Доктор Маделор женился. Но его жена прожила недолго. Умерла, оставив после себя дочь.

Такова была, в общих чертах, биография и история его медицинской карьеры.

И вот, такой человек должен был решить теперь вопрос о том отравлен ли несчастный Комбредель.

Впрочем это был уже не первый случай, когда на Маделора возлагалось подобное медицинское освидетельствование. Пять лет тому назад, в деле отравления фосфором, он представил суду настолько фундаментальный вывод, сделанный им на основании анализа, что виновник преступления был сбит с позиции отпирательства и вынужден был сознаться в преступлении.

После этого дела все говорили о Маделоре. Его репутация, как знающего врача и ученого, сразу стала незыблемой в глазах всех и каждого.

Каким-то успехом увенчается его очередная экспертиза?

Когда анатомическое освидетельствование ран и гнойников, найденных на различных частях внутренностей трупа, было доведено до конца, Маделор остановился, тяжело вздохнул и вымыл руки.

Он облокотился, после этого, на подоконник, зажег сигару и стал курить.

Горячие лучи солнца проникали в комнату. До него доносился благоухающий запах от цветов, росших на клумбах, в саду.

Постояв недолго у окна, он отбросил от себя окурок и принялся опять за свое дело. Взял два больших стеклянных сосуда, с широкими отверстиями, снабженных плоскими крышками из пробкового дерева. Эти сосуды своей формой и размерами напоминали собой те вазы, которые используют для хранения консервов.