Антон Леонтьев - Бизнес-ланч у Минотавра

– Никуда я не еду! Я говорила с папой, он сказал, что я сама имею право решать. И я решила: поеду не на следующей неделе, а позднее!

Бабушка, явно не в состоянии поверить этому, тотчас удалилась, чтобы позвонить зятю в школу, Лера же, опустившись на стул рядом с Толиком, положила вдруг голову ему на вытянутую на столе руку.

– Ой! Больно!

– Извини! Я не хотела…

Толик, посмотрев на нее, произнес:

– Ты чего, Лерусик? Все в порядке?

Лера, чувствуя, что все далеко не в порядке, и вовсе не из-за этого треклятого маньяка и из-за попытки бабушки вмешаться в ее жизнь, а исключительно из-за него, Кирилла, ответила ужасно фальшивым, как она считала, тоном:

– Ну да, все как нельзя лучше! А может, нам рвануть в Москву вместе? И в самом деле прямо уже на следующей неделе?

В Москву, как можно дальше от их родного города – и от Кирилла.

– Ну, не получится. Мы же говорили об этом, Лерусик. У предков, надо отдать им должное, все уже на мази. Дядька меня пристроит на юридический, где и Кирюха учился…

Будь он неладен, этот Кирюха!

– Ну, а ты сам этого хочешь? – спросила Лера и посмотрела Толику в лицо. – Одно дело – это желания твоих предков. А другое – это твои желания!

Толик, который не особо парился по поводу своих желаний, ответил:

– Нет, ну, на юридическом у меня проблем не будет. Там у дядьки, фазера Кирюхи, все схвачено, он ведь…

Лера не выдержала:

– А без Кирюхи никак не получится?

Толик, явно не понимая ее, принялся что-то горячо доказывать, ссылаясь на то, что Кирюха, может быть, и бывает высокомерным, но в действительности очень безотказный парень…

Кирюха, Кирюха, Кирюха…

Лера закрыла глаза, вспомнив, как он держал ее на руках. И как щекотал своим мизинцем внутреннюю сторону ладони.

Ее бросило в жар.

Запретив себе думать о подобном, она открыла глаза и взглянула на тарахтевшего Толика. Ну да, Толика она…

Любит?

Наверное, да.

А вот Кирилл ее манил. Привлекал. Возбуждал.

Она испытывала все те чувства, которые к Толику, этому смешному доброму инфантильному Толику, ни разу никогда до сих пор не испытывала.

И, не исключено, уже никогда и не испытает.

– А что с маньяком? – быстро произнесла Лера первое, что пришло в голову, лишь бы не вести речи о Кирюхе, и Толик сказал:

– Ну, фазер Кирюхи говорил, что…

Лежа короткой бессонной июньской ночью в постели, Лера ворочалась с боку на бок, думая о Кирилле. Воображая сцены, которые заставляли ее изменить о себе мнение. Желала, чтобы он оказался с ней.

А забывшись тяжелым сном уже мутным утром, проснулась с температурой и обложенным горлом.

Бабушка, лечившая их семью самолично, вынесла вердикт:

– Ларингит. И скажи спасибо, что вообще не ларинготрахеит. Пить холодное строго воспрещено, поэтому компот я выставлю из холодильника на подоконник, носи шарф и старайся не разговаривать. Ну, и кое-какие имунностимулирующие средства тоже принимать будешь. Твердила же я тебе, Валерия, что шляться без тапочек нельзя…

Лера была даже довольна, что заболела, и пусть даже накануне выпускного. По крайней мере, у нее была возможность поваляться дома (хотя бы и с зимним шарфом на шее) и подумать.

Правда, она быстро убедилась, что все мысли сводились к одному предмету – к Кириллу. Измученная пульсирующей болью в горле, девушка попыталась думать о чем-то другом.

И, желая забыть Кирилла, позвонила Лариске. Хоть говорить она могла с трудом, но все же вытребовала у бабушки право на телефонное общение.

Подруги обсуждали последние события в школе. Лариска, бывшая всегда и обо всем в курсе, деловито поставила ее в известность:

– Физрук поднял ужасный скандал по поводу того, что кто-то рылся в его вещах. Подозревает кого-то из молоденьких преподш, на учеников он, кажется, и не думает. Но бучи поднимать не будет и милицию приглашать не станет. Потому что тогда все то, что он пытался утаить, всплывет. Так что нам бояться нечего. Но, выходит, что он не маньяк?

– Выходит, что нет, – просипела Лера, а Лариска вздохнула:

– А ведь подходил по всем параметрам! Ну ладно, тот, кого больше подозреваешь, никогда убийцей не оказывается! Кстати, я ведь составила список подозреваемых ! Хочешь, зачитаю?

И, не дождавшись ответа, принялась тараторить:

– Директор, он уж слишком гладкий. Наш завхоз, вечно угрюмый и в глаза никому не смотрит. Ну, у тебя еще в начальной школе конфликт с ним был. Он тебя за волосы таскал, а ты его укусила. В общем, еще та гадина. Трудовик, он вроде мужик ничего, но такие обычно маньяками и оказываются. Ну, Михаила Михайловича я, естественно, пропускаю… Так, дальше! Географ, это потому что он, говорят, срок мотал, хотя никто ничего точно о нем не знает. Ну, и кто сказал, что маньяком должен быть мужчина? Если тетка, то наверняка тогда химичка! Она ведь бодибилдингом, или как это там называется, увлекается, любому мужику фору даст, даже Олега наверняка скрутить может!

Лера же, выслушав список, в который вошли чуть ли не все учителя их школы, заметила:

– А почему ты пропустила моего отца?

Возникла пауза, и Лариска странным тоном заметила:

– Ну, извини, я что, по-твоему, должна была его тоже в подозреваемые записать? Он же твой отец!

– Чикатило тоже был чьим-то отцом! – заявила Лера и добавила: – Кстати, с каких пор он называет тебя Лорой?

Лариска аж задохнулась:

– Да не называет он меня так! Тебе показалось все!

На Леру обрушился целый водопад аргументов, примеров и длиннющих фраз, смысл которых сводился к тому, что Михаил Михайлович никогда и ни при каких обстоятельствах не называл ее Лорой.

Хотя Лера прекрасно помнила, что называл.

– И вообще, если ты думаешь, что Миша мог бы назвать меня так, то это значило бы…

– Как ты сама его только что назвала? – прервала ее Лера, и Лариска заявила:

– Как-как? Михаил Михайлович! Так вот, если ты считаешь, что Михаил Михайлович мог бы назвать меня так…

Нет, она только что назвала отца Мишей и еще имеет наглость отрицать это!

Лера прервала поток красноречия подруги:

– Извини, у меня что-то голова разболелась. Кстати, не можешь ли свой список занести? Я хочу его просмотреть, обмозговать. Ну, ты бабушке отдашь, потому что со мной тебе лучше не общаться, я ведь заразная…

На самом деле Лера хотела, наплевав на болезнь, вызвать Лариску на откровенность. Та что-то от нее скрывала, как, впрочем, скрывал и отец.

Ничего не подозревавшая подруга прибежала час спустя, и, когда раздался звонок в дверь и бабушка пошла открывать, Лера, уже заготовившая несколько словесных ловушек для Лариски, тоже двинулась к двери.