Антон Леонтьев - Бизнес-ланч у Минотавра

Потому что то, что она намеревалась обсудить с отцом, было важнее.

Вздохнув, Лера отправилась в кабинет к отцу, однако убедилась, что там никого нет. Судя по не смятой еще постели, он даже и не ложился.

Странно, где же он все это время был?

Лера заметила небрежно брошенный на стул пиджак отца. И почему у него рукав запачкан в темной краске? Наверное, где-то в школе запачкался…

Ее внимание привлекло что-то скомканное, лежавшее около дивана. Приблизившись, девушка подняла это – и вздрогнула. Потому что это был ярко-изумрудный женский шарфик, причем, как она автоматически поняла, точно такой же, какой она уже много раз видела у Лариски.

Шарфик был покрыт свежими пятнами крови.

И тут же поняла: пиджак отца был выпачкан не краской, а тоже кровью.

Выронив его из рук, Лера бросилась в коридор и подбежала к двери ванной. Та была не полностью закрыта, и она заметила отца, стоявшего у раковины и судорожно, с трясущимся лицом, мывшего руки под сильной струей воды.

Распахнув дверь ванной, Лера произнесла:

– Папа, я должна знать, что все это означает…

Ее взгляд упал на гору мыльной пены в раковине умывальника – она была красного цвета. Да и одежда отца, его брюки и рубашка с короткими рукавами, была залита кровью.

Да, не выпачкана, а именно что залита – как будто… Как будто в отца ударила струя крови.

Он что, поранился, с ним произошел несчастный случай?

Отец, испуганно дернувшись, уставился на Леру, и она прочитала в его глазах дикий страх. Нет, даже не страх, а животный ужас.

– Папа, откуда столько крови? – прошептала девушка, замерев на пороге и вдруг осознав: она не делает шага по направлению к отцу, потому что…

Потому что боится!

Лицо отца исказилось, он внезапно заплакал. Лера оторопело смотрела на него, не зная, что предпринять. Разбудить бабушку? Но та принимала на ночь снотворное, так что до утра ее не добудиться…

Пересилив себя и отогнав все страхи (это ведь был ее папка, любимый и единственный!), Лера приблизилась к Михаилу Михайловичу – и наткнулась на груду полотенец, которые отчего-то лежали в ванне.

Первой мыслью было то, что бабушка, фанатка чистоты и порядка, за подобный бедлам отцу голову оторвет. А второй – о том, что все полотенца были запачканы кровью.

– Папа, ты поранился? Тебе нужна медицинская помощь? Вызвать «Скорую»?

Несмотря на то что Лера говорила шепотом, ей казалось, что она кричит . Не исключено, конечно, что в самом деле кричала, но воспринимала это как шепот.

Отец, вдруг резко прекративший плакать, произнес странным, таким чужим голосом:

– Лера, уходи! Уходи, пожалуйста!

Она и не подумала подчиниться его просьбе. Подойдя к отцу вплотную, девушка проронила:

– Папа, прошу тебя, скажи, что произошло? На тебя напали?

Она так хотела, нет, буквально жаждала, чтобы отец сообщил ей – да, на него напали бандиты. Или что с ним произошел несчастный случай. Или что он на что-то напоролся или на него упал кирпич…

Все, что угодно, но только не то, мысль о чем занозой засела в голове Леры. Она старалась гнать ее от себя, но не могла.

Просто не могла.

– Уходи! – выдавил из себя отец и снова принялся плакать, а Лера в оторопи уставилась на его руки.

Руки-то были теперь чистые, а вот локти и грудь… Все было в крови.

Тот, кто нападает на девушек и убивает их, нанося множество ножевых ранений, должен быть с головы до ног покрыт кровью.

И ее отец, заявившийся, судя по всему, домой после двух часов ночи, тоже был покрыт с головы до ног кровью.

– Уйду, как только ты мне скажешь, что случилось! – настаивала на своем Лера, и отец вздохнул. А потом тихо произнес:

– Понимаешь… Лора… То есть я хотел сказать Лариса…

Он смолк, молчала и Лера, не желая его торопить.

Наконец, отец продолжил:

– Она и я… Ну, это просто так получилось… Я знаю, что должен был давно сообщить тебе, но я не мог. Потому что она – твоя подруга. К тому же бабушка бы никогда не поняла и не приняла…

Лера продолжала молчать, давая отцу возможность выговориться. Хотя с того самого момента, когда увидела на шее Лариски золотой кулон с буквой «Л», поняла, что он изначально предназначался не ей, дочери, Лере, а…

А кому?

Ну да, выходило, что Лариске, то есть для отца Лоре, которая, и в этом не могло быть сомнений, была его любовницей. И, не исключено, в скором будущем должна была стать ее мачехой?

– Ты ее любишь? – произнесла Лера, чувствуя, что еле шевелит губами, отец вздрогнул.

Девушка повторила вопрос:

– Папа, скажи мне, ты ее любишь?

В ее голове не укладывалось, как отец мог любить кого-то кроме мамы. Но ведь мама уже была несколько лет мертва. А отец был живым человеком из плоти и крови.

Но почему его выбор пал на Лариску?

Михаил Михайлович ответил:

– Да, я люблю ее. Она меня – тоже. Оно само как-то нас накрыло, поверь, никто из нас к этому не стремился!

Ну, еще бы они к этому стремились!

– Ты подарил ей кулон? – продолжила Лера, и отец кивнул.

Ну что же, все ясно: подарок изначально предназначался Лариске, поэтому-то отец его так тщательно и спрятал.

Спрятал среди нижнего белья покойной жены, мамы Леры.

Тут взгляд Леры снова упал на груду окровавленных полотенец в ванне, и она поняла, что все время они вели речь о пустяках. И что задать главный вопрос она страшилась.

Отец же, перехватив ее взгляд, быстро сказал:

– Ты мне не поверишь, но все так и было!

– Что – так и было , папа? – прошептала Лера, вдруг чувствуя, что ее голос окончательно сел.

Отец, закрутив кран и отряхнув руки, повернулся к ней и двинулся в сторону Леры. Та инстинктивно отступила.

– Лера, ты что, меня боишься? – произнес он в изумлении, и девушка внезапно поняла: да, она его боится.

Боится собственного отца, который среди ночи заявился домой весь в крови и пытался от нее отмыться. Но безуспешно, потому что и его руки, и одежда все еще были в кровавых пятнах и разводах.

Да, она его боялась.

Замерев посреди ванной, отец скорбно произнес:

– Ты мне не поверишь, и правильно сделаешь. И никто мне не поверит… Но когда я пришел на наше свидание, там, у реки, то нашел ее уже… такой!

Чувствуя, что коленки у нее подгибаются, Лера еле слышно спросила:

– Какой такой, папа?

Отец, словно и не слыша ее (возможно, в самом деле не слышал), продолжал:

– Она была вся в крови. Но еще дышала. Я пытался помочь ей, реанимировать. Она даже мне улыбнулась. Хотя, может, я все это себе воображаю… Она умерла у меня на руках!

Лера закричала, хотя понимала, что кричать физически была не в состоянии:

– Кто она, папа?

Хотя уже знала на это ответ.