Влад Костромин - В Бобровке все спокойно (Шпулечник-3)

– Угу, – кивнул я, – умеешь.

– Старого выползня не проведешь на мякине. А-ха-ха-ха! – на всю округу захохотал папаша. – А-ха-ха-ха! Запомни, Гусена: главное – больше юмора и меньше геморроя, а-ха-ха. а мы его по морде кабелем, – запел он, – а мы его по морде кабелем, а мы его по морде кабелем, а дальше только расстрелять.

Так он и чудил ночами, наводя шорохом плаща ужас на пугливо спящую деревню и заслужив в народе прозвище ЧП – Чудак в плаще.

– Обувь – важнейший элемент в облике современного человека, – разглагольствовал приехавший домой отец, выставляя на расстеленные по обеденному столу газеты обувную коробку. – Как говорится, не шляпа делает человека человеком, а лакированные штиблеты, – любовно смахнул носовым платком пыль с коробки, с благоговением снял крышку и вытащил коричневые лакированные штиблеты, спертые у московского профессора. – Первобытным людЯм (он сделал ударение на втором слоге), питекантропам и неандертальцам, было легче: обернул ноги шкурами зебры, кишками соплеменника обмотал и все дела. А в наш век атомной энергии и полетов в космос кишки и шкуры не проканают. Канай отсюда, редиска, – он замахнулся платком на Пашку, подкравшегося поближе, чтобы лучше рассмотреть редкую обувь.

– А что я? – обиделся шарахнувшийся в сторону брат. – Чуть что, сразу я.

– Ничего, Гога, – взяв левый штиблет, отец подошел к окну и озадаченно повертел в руках, подставляя под разными углами к дневному свету, – можешь же испортить. Твою трансмиссию! – раздосадовано шлепнул штиблетом по подоконнику, свалив горшок с геранью.

– Что случилось? – испугался Пашка.

– Чуток порвался, – лицо отца выражало вселенскую скорбь, – бывает же такое? – слезно сморщившись, оглядел нас с ног до головы. Внезапно взгляд его побагровел от подозрения. – Вы их трогали?

– Нет, ты чего? – Пашка попятился к дверям. – Я вообще не трогал.

– А ты, Гусена? – отцовский взгляд буравил меня.

– Нет, я не трогал.

– Смотрите мне, паразиты малолетние! – громадный кулак отца покрутился перед нашими носами. – Если узнаю, вам не жить! Ладно, надо принимать экстренные меры, – поставил штиблет на стол, – и проводить срочный ремонт.

Вышел из дома.

– Чего это он? – Пашка посмотрел на меня.

– Не знаю.

Вернулся отец и победно потряс алюминиевым тюбиком.

– Во! С военного завода когда-то спер, – показал большой палец. – Клей, намертво клеит. Они им картеры в двигателях тягачей пробовали заклеивать – держит. Уж туфель-то приклеит. Держи, Гога, – кивнул Пашке.

– А почему я?

– У тебя пальцы тоньше, чем у Гусены. Понял, балбес?

– Нет.

– Сам дурак! Держи, говорю!

Пашка протянул дрожащую руку к тюбику.

– Не клей, обувку держи, бестолочь!

Пашка схватил туфель, а отец начал откручивать пробку. Пробка не откручивалась.

– Во как крепко держится, не оторвешь, – похвалил отец и, засунув пробку в рот, крепко сжал зубы. Открутить не открутил, но раздавил зубами. – Ничего, – выплюнул в меня куски пробки, – я спичкой потом заткну. – Начал выдавливать клей на штиблет. – Да не тряси ты так! – прикрикнул на Пашку. – Что, у тебя мухи в руках целуются? Держи ровно, как знамя части. Вот же тетеря. Гусена, спички принеси.

Я принес с кухни коробок, отец заткнул тюбик спичкой.

– Все, я схожу оправиться и перекурить, а ты, Гога, прижимай покрепче, на тебя весь мир смотрит.

Ушел на улицу. Пашка жал изо всех сил, выполняя наказ отца, аж весь покраснел от натуги. Вернулся отец, довольно потирающий руки.

– Ну-с, что тут у нас? Отпускай, – взял штиблет и потянул к себе. – Чего ты держишься? – удивился.

– Это… – растерялся Пашка.

– Чего?

– Прилип…

– Во ты масляное чучелко, – рассмеялся отец. – Хватит шутить, отпускай.

– Я не могу…

– Сейчас поможем, – отец ухватил пальцы Пашки и начал отрывать от обуви.

– Больно, – скуксился Пашка.

– Терпи! Ты будущий воин! Хм, действительно прилип… Что делать? – почесал затылок. – Обувка мне нужна срочно, а ты прилип… Ну что же, в армию же ты не хочешь?..

– Нет… а что?..

– И не пойдешь, – зловеще улыбнулся папаша. – Гусена, неси топор.

– Пап, ты чего? – испугался я.

– Ничего. Топор неси!

Я принес топор, спрятанный за калиткой во дворе.

– Руку клади, – командовал отец. – Вот так, – замахнулся топором.

– А-а-а!!! – истошно заорал брат.

Брызнула кровь, размахивая рукой, Пашка выбежал из дома.

– Видал, а? Ха-ха-ха, – закатился смехом отец.

– Ты чего? Руку ему отрубил?

– Нет, он сам от страха оторвался, ха-ха-ха. Ладно, мне пора на работу собираться.

Обувь всегда для отца была слабым местом.

В детстве весной, летом и осенью я ходил в лаптях и онучах. Когда мы жили в деревне Чуйковичи, куда отец устроился управляющим колхозным отделением, осенью, пришла пора идти в новую школу и начались проблемы.

– Вить, ребенку ботинки нужны, – сказала мать.

– Зачем? – не понял папаша.

– В школу ходить.

– А сейчас он в чем ходит?

– В лаптях.

– Чем его лапти не устраивают? – не понял отец.

– Вить, ты совсем того? Как он будет в чужой деревне в лаптях спотыкаться? Мы только переехали, еще никто нас не знает, а он будет в лаптях щеголять. Что о нас здешние люди скажут? Богатеи эти сраные! Мерзкие буржуи будут смеяться, богатеи поганые!

Мать к богатым людям проникалась ненавистью мгновенно и бесповоротно. Даже, если они были лишь немного богаче нас.

– Да что тебе эти люди! Достала уже с людьми своими. Мы тут все равно ненадолго. Подберусь к здешней ферме, загоню коров пацанам и свалим.

– Это не одного дня дело, ему надо для вида в школу походить, чтобы подозрений в РОНО 23 не вызывать. Если бы не в школу ему ходить, то я бы ему какие-нибудь чимболетики связала и чкался бы, но так же нужно хорошее мнение о нас у людей создать, сам понимаешь.

Мать где-то умыкнула бобину шпагата и вязала из него эти самые чимболетики, заставляя нас Пашкой их носить. И даже один раз продала каким-то зевакам под видом продукта старинного народного промысла.

– Как бы не было зимы, – глумливо пропел отец, – а все время лето, мы б не знали никогда этих чимболетов. Опять от меня сбежала последняя электричка, и я чимболетиком, я чимболетиком щелкаю по привычке. Раньше ты была звездой балета, а теперь ты носишь чимболеты, ха-ха-ха.

– Вить, хватит языком впустую щелкать. Вдруг неудача! – всплеснула руками мать. – Вдруг полная конфискация имущества, а у детей даже обувки нет.

– Эполет, передай мне чимболет, ха-ха-ха. Ладно, купим ботинки спиногрызу. Как время будет.

– Вить, в школу уже через неделю идти.