Ольга Волошина - Частная жизнь Афродиты

– Вы на машине? – спросил девушку спутник.

– Нет. Я не вожу машину, боюсь любых механизмов. А брать с собой водителя в такой ситуации…

– Тогда п-придётся вам довольствоваться моей скромной «киа», тут недалеко.

– Замечательно уже то, что не потребуется ловить такси. Устаёшь, знаете ли, от постоянных любопытных взглядов…

К дому сестры Говорова ехали молча, изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами. Видимо, Александр Андреевич уже исчерпал недельный запас своего красноречия. Или просто не умел вести беседы, одновременно управляя машиной.

И опять всё складывалось очень удачно. Конечно, выход всегда нашёлся бы, но трудно было ожидать, что так легко и быстро. Сам Господь послал ей этого милягу Александра. Или какой-то божий ангел-хранитель. Да не оставит он свою подопечную на долгом и трудном пути к счастью! А сама она образ нашла правильный: действует точно по выбранной схеме.

Машина тем временем въехала в просторный зелёный двор, с четырёх сторон закрытый стенами двух домов, построенных буквой «Г». Оба девятиэтажных дома с большими окнами и широкими балконами выглядели весьма надёжно. Из некоторых окон лился неяркий золотистый свет, кое-где светились голубоватые экраны телевизоров. Большинство окон были темны и закрыты наглухо, несмотря на устойчиво тёплую погоду. Дачный сезон в разгаре! Все, кто мог, уехали за пределы города. А то и вовсе отдыхают на дальних курортах. Маша только сейчас почувствовала, как сильно устала за эти дни. И ей вдруг отчаянно захотелось к морю. Она вздохнула. Говоров тут же отреагировал:

– Не п-переживайте вы так, всё образуется. Отдохните, п-послушайте музыку. У м-моей сестры прекрасные з-записи…

Они поднялись на третий этаж, остановились перед дверью с блестящими цифрами на лаковой деревянной поверхности: «41». Говоров открыл дверь, провёл её по квартире, показал, где что найти. И как-то слишком поспешно стал прощаться.

– Вот вам ключи, маленький от п-почтового ящика. Вот моя визитка, все телефоны. З-звоните, если что.

Уже у двери он немного задержался, улыбнулся смущённо:

– Желаю вам отдохнуть и уладить с-свои п-проблемы. Всё б-будет хорошо, Маша!

И Говоров исчез за дверью.

***

Квартира оказалась довольно просторной и уютной. Неброская, но удобная мебель, полки с дисками и кассетами возле музыкального центра, сухое вино и кофейный ликёр в баре, фрукты в холодильнике, журналы в глянцевых обложках на столике под торшером. И цветы, много цветов…

После тёплого душа и двух бокалов вина она вновь почувствовала себя сильной и готовой к немедленным действиям. Взглянула на часы – ещё только одиннадцать, – и взялась за трубку телефона.

Несмотря на поздний час, на другом конце откликнулись почти сразу. Бесцветный мужской голос медленно произнёс:

– Слушаю вас.

– Это квартира Долгового?

– Совершенно верно, и я – это он самый и есть.

– У меня для вас письмо от Дарьи Васильевой.

– О! Это приятная новость, – оживился голос. – Как поживает Дарья Алексеевна?

– Ей немного нездоровилось, но теперь уже гораздо лучше. Я могла бы встретиться с вами и передать послание.

– Вас устроит кафе «Тройка», что на Арбате, во второй половине дня? Или мне лучше к вам подъехать?

– В этом нет нужды, во второй половине дня я совершенно свободна.

– Тогда в четыре, если не возражаете.

– Завтра обязательно буду.

– Жду вас у самого дальнего столика возле окна. До завтра.

***

А в это время в квартире номер двадцать два совсем другого дома другая красавица, не такая, может быть, яркая, но более тёплая и улыбчивая, устроившись в кресле перед телевизором, расчёсывала длинные, только что вымытые и благоухающие терпким полынным запахом шампуня золотисто-рыжие волосы. Молодая женщина наслаждалась покоем, отдыхом и тишиной. Да-да, звук у телевизора был выключен напрочь, а мелькающие на экране лица и фигуры создавали иллюзию неодиночества. Но что-то её беспокоило. Конечно, знакомая, уютная квартира подруги (хорошо, хоть имя её вспомнила вовремя) – это здорово, но ведь у неё есть где-то и свой дом, своя работа и, возможно, семья. М-м, вот ощущение семьи определённо не всплывало, ну не было его, такого ощущения. И Бог с ней, с семьей, а вот мысль о работе тоненько и беспокойно зудела. Это началось сразу же после приятного чаепития с не менее приятным молодым человеком. А значит, работа её ждёт и она довольно важная. Других мыслей на эту тему пока не появлялось, даже крепкий чай ничем не помог.

Хуже всего было то, что она не могла вспомнить ни своего имени, ни адреса, ни других подробностей довчерашней жизни. В остальном же устройство мира и современного ей общества представлялось довольно чётко. Среди множества нужных предметов, извлечённых из своей сумочки, она не обнаружила ни единого клочка бумаги с собственными анкетными данными или другими наводящими сведениями. Найденная на буфете записка от подруги Светланы ничем не помогла. В послании значилось: «Хей-хей, привет! Страшно рада, что ты решила на этот раз пожить у меня. И ещё более огорчена, что не смогу с тобой повидаться: посылают на месяц в Канаду, что с другой стороны не так уж и плохо – я многого жду от этой поездки. Прохвоста пристроила (припомнилось, что так зовут Светланиного кота) Аэлите Васильевне (а это – соседка, такое имечко при всем желании не забудешь). Она же согласилась и цветы поливать. Я ей не стала говорить, что ты приедешь, а то она вызвалась бы устроить тебе встречу с блинами и пирогами. Вряд ли тебе сразу же захочется тесного и шумного общения с Аэлитой. Крокуса взял на месяц Борис. (Крокус – это большая собака невнятной породы, а вот Бориса вспомнить не удавалось). Будь как дома! На этажерке новые записи, в баре классный коньяк. Светлана. 16 мая…»

С чего это ей пришло в голову назваться Катей? Впрочем, имя вполне достойное, припоминается: бабушку так зовут. Где-то у моря в симпатичном домике с садом живёт её бабушка Катя. Вот с фамилией совсем скверно: не приходит в голову совсем ничего, даже бабушкина не всплывает из недр памяти. Зато всех политических деятелей и половину безголосых певичек, промелькнувших за вечер на экране телевизора, она совершенно чётко помнила по именам. Вот и разберись с этим удивительным приспособлением, именуемым памятью!

Ну, ничего, завтра придёт Аэлита и наверняка назовет её по имени. А там, глядишь, и прочие анкетные данные как-то прорисуются. От этой успокаивающей мысли непостижимым образом захотелось спать. Катя (пусть пока зовется так!) сладко зевнула, потянулась – и отправилась разыскивать постельное бельё.