Милена Коффи - Главное правило реальности – не запутаться в своих иллюзиях

– Что ж тут скажешь – дерьмово. Я бы вам помог, будь то кабан или курица, в общем-то, что мы едим. А так это, если убить, – грех получается.

Я печально вздохнула.

– Не для вас грех, конечно, – оправдался он, – у вас обстоятельства.

– Так что, дашь оружие? – сухо спросила Джулианна.

– Да, конечно, – кивнул он и протянул нам пистолет в кобуре. – Будьте осторожны.

Когда мы уже хотели выходить на мороз, он нас остановил и протянул бутылку ирландского виски.

– Я хранил ее для особо трудных дней, но чувствую, вам она нужнее, – его карие маленькие глаза выражали сочувствие. Мы взяли бутылку с собой. И напоследок он крикнул:

– Если сделаешь два глотка, руки не так сильно дрожать будут. И не смотри в глаза.

Весь этот день мы копали яму, делать это было непросто из-за снега, но к вечеру другого дня мы закончили. Чем ближе было время, тем меньше нам хотелось есть, спать и тем больше мы молчали.

– Завтра утром нам нужно все собрать, купить билет и уехать, желательно в тот же день, – сказала Джули, я ответила кивком, мне не нужно было этого говорить, я и так это знала.

Когда темные сумерки практически все поглотили, я увидела, как сестра открутила крышку у виски, которое стояло на кухонном столе. И сделала куда больше двух глотков. В это время я зарядила пистолет и вышла попрощаться с Джеком. Я понимала, что ей нужно было побыть пару минут наедине с собой. Джек встретил меня радостным лаем. Я опустилась коленями на снег, чтобы быть на уровне его глаз. И прижала его к себе, в носу невольно защекотало. Нельзя давать волю слезам, это можно сделать потом, когда все закончится. Он радостно облизывал мне лицо и преданно смотрел в глаза, я чувствовала руками тепло, обнимая его. Потом встала и туго привязала его к будке, чтобы он не мог сильно дергаться. Потрепала его по голове и отошла. Из дома вышла Джулианна. Она остановилась недалеко от Джека, который извивался от радости из-за появления второй его хозяйки.

– Джек, сидеть! – как можно тверже скомандовала я. Терьер послушно сел, не переставая задорно вилять хвостом.

Джулианна сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, закрыла глаза, снова открыла и прицелилась. Джек гавкнул, не понимая нашей игры с ним. Руки слегла дрожали, но она напряглась, еще раз прицелилась, задержала дыхание и нажала на курок. Послышалось взвизгивание и эхо от выстрела. Джули медленно опустила руки и, шаркая ногами, поплелась в дом, как будто выстрел забрал все силы, какие в ней были. Я отвязала Джека от будки, замотала его в старую простыню и отнесла в яму, которую мы вырыли. Закапывая его, я позволила себе плакать, потому что, войдя в дом, я должна была стать опорой сестре. Горячие слезы обжигали мне щеки на морозе, оставляя заледенелые дорожки на щеках. Потом я скинула весь кровавый снег и насыпала сверху чистый, притоптывая все. «Вот и конец, – подумала я. – От Джека осталась лишь будка и еще свежие следы лап на снегу».

Я вытерла слезы и вошла в дом.

Джулианна сидела в кресле около камина и пила виски. Когда я подошла к ней, она протянула мне бутылку, я взяла ее. Виски огнем разлилось по моему горлу и желудку, я отдала бутылку ей обратно.

– Сегодня я впервые в жизни пожалела, что меня научили стрелять, – сипло сказала Джули. Я кивнула в ответ и посмотрела на ее заплаканное пьяное лицо. Это первый раз за двадцать лет моей жизни, когда я увидела ее такой.

– Джули, он прожил хорошую жизнь, и самое главное, он не мучился.

– Мда уж, вот это оправдание за убийство, – и она разрыдалась.

Она плакала взахлеб и, заикаясь, произнесла то, что мучило ее больше всего:

– Я такая же убийца, как и те, что убили маму, – я пододвинулась к ней ближе и обняла ее. Огонь из камина отражался янтарным пламенем в бутылке виски.

– Не хочу даже слушать это! Джули, нам пришлось это сделать – и это то, что отделяет тебя от тех, кто убил маму. Ты не хотела этого делать, и мы искали способы избежать этого, а они нет.

Сестра посмотрела на меня яркими от слез голубыми глазами.

– Ты не считаешь меня убийцей?

– Нет, и никогда не буду считать, – твердо ответила я, выпуская сестру из своих объятий. – Я считаю тебя самым сильным человеком из всех, что я знала.

Я проснулась оттого, что мне было очень жарко. Хлопковая кофта стала мокрой насквозь. Встав с кресла, я огляделась: сестры не было, постель заправлена, и яркое солнце уже вовсю светило в окно. Теперь комната выглядела куда уютней. Я прислушалась – было слышно, как льется вода в душе. В кухне уже лежало несколько купленных пицц. Взглянув на часы, я поняла, что сейчас начало первого. Практически обед. Я выключила газовый камин – в квартире было достаточно тепло. Сев в кухне, я сонно засмотрелась в окно, в голове мысли еще были спутаны и туманны, но что я знала точно – это то, что мы с сестрой уже просто ненавидим этот снег. Из-за него создавалось чувство, что все то, от чего мы так хотели уехать, будет преследовать нас и здесь.

Я все думала о том, что нам пришлось пережить, и о том, что куда бы мы ни уехали – прошлое везде нагонит нас. И дело было даже не в снеге, который окутал всю набережную, все дома, весь город, а в нас. Мы не могли справиться с болью, а потому прошлое казалось неотступным. Даже не так… Дело было не настолько в боли, насколько в принятии. Да, мы не могли принять прошлое, и мы не понимали, чем заслужили это. Мои мысли оборвались, когда Джулианна вышла из душа с раскрасневшимися щеками от горячей воды. Сегодня она выглядела куда лучше, чем последние недели.

– Спасибо за пиццу, – поблагодарила я и обняла сестру, от которой пахло легким ароматом ванили.

От третьего лица

Мелисса отправилась в ванную комнату, чтобы освежиться после сна. Она умылась в раковине ледяной водой, привычки не отступали, даже после того, как казалось, что нужно начать все сначала. Она подняла лицо к зеркалу: по веснушчатым щекам стекали капли холодной воды. Серо-зеленые обычно глаза от воды и после сна казались сейчас совсем ясными и светлыми. Лицо с четкими линиями скул выглядело изможденным – щеки впали. Длинные светло-рыжие волосы рассыпались, когда Мелисса снова склонилась над раковиной. Девушка посмотрела на себя в зеркало: веснушки были рассыпаны по всему лицу, Мелисса их терпеть не могла. Они были даже на алых губах, которые сейчас были искусаны и покрылись коркой. Девушка постаралась улыбнуться себе, но не смогла – ей совершенно не нравилось, как она выглядит. То ли дело Джулианна, когда та улыбается, у нее выступает ямочка на щеке, лицо чистое, волосы с платиновым отливом. Единственное, что Мелиссе правда нравилось в своей внешности, – это небольшой вздернутый нос и аккуратный подбородок.