Алекс Кан - По ту сторону заката

– Что?! – возмутился Вадим.

– Убит человек, а в тебе – ни капли сострадания, – ответил Макарченко.

– А что такого я сказал?! – продолжал возмущаться Вадик.

– Ну, что это такое – «раскроили»?! – упрекнул его участковый. – Ты слов нормальных не знаешь? Человек же, всё-таки… А ты выражаешься так, словно речь о мебели. Раскроили…

– При моей работе сочувствие – ненужная роскошь, – виновато буркнул Вадим и скривил циничную гримасу. – Если я всем стану сочувствовать, меня через неделю в «Кащенко» отвезут.

Участковый не нашелся что ответить. Цинизм оперативников, в особенности «убойников», был сродни цинизму патологоанатомов – они так часто видели смерть, что скоро переставали относиться к жизни с привычным большинству людей пиететом.

Вадик решил сменить тему разговора и взял инициативу в свои руки:

– Сто тридцать первая квартира. Знаком жилец? – поинтересовался он.

– Сто тридцать первая? – участковый поморщил лоб, – Нет, не припомню никого.

– Там должен ждать сосед, обнаруживший тело, – сказал Вадик.

– А как он его обнаружил? У него ключ был, что ли? – спросил участковый, намекая на давно известную среди москвичей традицию отдавать соседям на хранение дубликаты ключей от своих квартир – цветы полить, животинку покормить, ну и так – на всякий «пожарный» случай.

– Да пока неизвестно, сейчас вот и выясним, – ответил Вадик. – Сказал только, что услышал шум и решил проверить всё ли в порядке.

Остановившись у двери в подъезд, Вадик нажал на вызывной панели единицу, тройку и двойку, затем «вызов». После некоторой паузы в панели раздалось: «Слушаю».

– Милиция, – ответил Вадик, и тут же в динамике раздался пищащий сигнал открытого замка.

Они вошли в подъезд.

– Консьержа нет, – мимоходом отметил майор.

– Да, в этом доме консьержей нет. К сожалению, – с досадой и невнятно добавил участковый. – Уж эти могли бы нанять для своих.

Майор услышал.

– Ты о чем, Игнатьич? – спросил он участкового.

Двери лифта, вызванного майором, открылись, однако участковый не спешил в него войти.

– В этом доме есть жильцы из спецконтингента, – негромко произнес участковый, отрешённо глядя куда-то в пол. – Очень не хочется, чтобы это оказался один из них.

– Ааааа, – протянул майор. – Комитетчики?

– Да черт их разберёт – они ж зашифрованы, – ответил участковый и вопросительно взглянул на майора. – Ну, поехали, что ли?

– Ну, так если это один из них – они дело заберут себе, и нам мороки меньше, – ответил Вадик, пропуская участкового вперед.

– Да тут как знать, насчет мороки-то, – выразил сомнение Макарченко. – Смотря какой случай. А то, может, если бытовуха – так и не заберут себе дело вовсе, а вот вопросами про то, как продвигается расследование, замучают.

При этом участковый посмотрел на Вадима таким взглядом, что Вадиму показалось, что он смог рассмотреть в глубине этих серых стальных глаз отпечаток совершенно нечеловеческой усталости.

Они поднялись на четвертый этаж. В холле, действительно, их ждал сосед – пожилой мужчина лет шестидесяти пяти, по всей видимости, пенсионер. В аккуратном спортивном костюме и домашних тапочках, ладно причесанный и гладко выбритый, в очках в изящной оправе. Он стоял рядом с приоткрытой дверью квартиры, где произошло убийство, и заметно волновался, нервно потирая руки. Увидев входящих в холл милиционеров, он двинулся навстречу им, поздоровался и представился:

– Это я звонил. Молчанов Владимир Петрович, сосед, – немного сконфуженно отрекомендовался мужчина, жестом показав на дверь своей квартиры.

«Похоже, сосед-то точно – из „этих“. Старая школа,» – подумал про себя майор.

Милиционеры по очереди поздоровались с мужчиной за руку.

– Майор Довгань, – буркнул Вадик.

– Очень приятно, – сконфуженно улыбнулся сосед.

– Участковый, капитан Макарченко, – в свою очередь назвался Игнатьич.

– Здравствуйте, Алексей Игнатович! – удивил сосед Игнатьича.

Участковый задержал свой взгляд на его лице, силясь припомнить, доводилось ли встречаться с ним ранее. Память на лица у Игнатьича была хорошая, но этого человека он не помнил. Поэтому его удивило, что мужчина не только знает, как зовут участкового, но и то, что его отчество – Игнатович, а не Игнатьевич. И что он не просто знает, а еще и произносит его, не упрощая до «Игнатьича». «Педант. С такими свидетелями приятно работать – внимательны к мелочам, – мелькнуло в голове участкового.

– Как Вы обнаружили тело? – поинтересовался у соседа дознаватель.

– Вы понимаете, я просыпаюсь рано, – начал мужчина, волнуясь, – и сегодня я тоже проснулся рано. А Илья Николаевич вчера ничего не сказал…

– Я пойду посмотрю, что там, – шепнул на ухо майору участковый. Тот молча кивнул в ответ и продолжил слушать соседа.

Участковый быстро осмотрел личинку замка двери и прошел в квартиру. В прихожей горел свет. Паркетный пол был перепачкан кровью. Вещи и мебель были на своих местах, разве только за исключением большого зонта-трости, который лежал на полу. Вероятно, он стоял в углу, у входа в квартиру, и его опрокинул нападавший. Либо потерпевший пытался им обороняться. Хотя, скорее всего, потерпевший был настолько ошеломлен нападением, что не оказал сопротивления в прихожей и попытался укрыться в комнатах, куда и вела дорожка кровавых капель. Участковый аккуратно прошел ко входу в комнату, стараясь не наследить.

На полу комнаты, лицом вниз, лежал мужчина, одетый в домашний халат. Тело жертвы было неестественным образом изогнуто. Руки и ноги застыли в каком-то ужасном смертельном танце. Голова представляла из себя кровавое месиво, окаймленное большой багровой лужей. Пол по большому диаметру, поверхность шкафа, ножки стула и халат жертвы были перепачканы кроваво-желтыми фрагментами его мозга. Одна ступня была в домашнем тапочке, второй тапочек лежал рядом с телом.

Аккуратно ступая в прихожей, подошел Вадик.

– Мать моя женщина… – протянул он, обозревая открывшуюся ему картину.

– Угу, – кивнул головой Игнатьич.

– Ты видел раньше что-то похожее? – задал Вадик риторический вопрос.

– Чтобы у человека снесли полголовы? – промолвил участковый. – Нет, такое я вижу впервые.

Тошнотворный запах крови заполонил всю комнату и настолько «бил» в нос, что даже здоровяку-майору стало немного не по себе. Рядом с телом, на краю ковра, лежал небольшой топорик, топорище которого было обильно измазано кровью.

Майор и участковый некоторое время стояли неподвижно в проеме двери, разглядывая интерьер и делая некоторые умозаключения относительно мотивов и обстоятельств произошедшего. Им и раньше приходилось видеть жертв насильственной смерти. Но к этому всё равно было сложно привыкнуть, особенно, когда убийство совершалось с особой жестокостью.