Алекс Кан - По ту сторону заката

Жертвой не был опустившийся маргинал или алкоголик, с которым решили выяснить отношения дружки-собутыльники во время ночной попойки. Обстановка в комнате была скорее аскетичной, и не было ничего такого, что указывало бы на наличие в квартире предметов роскоши. Вместе с тем, качественная отделка, мебель и иная обстановка, подобранные со вкусом и пристрастием к классическим атмосферным интерьерам, а также большая библиотека указывали на то, что тут жил человек интеллигентный и вполне обеспеченный. В пользу этой же версии говорил и аккуратно организованный письменный стол с ажурной, в стиле 40-х годов лампой, с разложенными на нем бумагами, книгами и письменными принадлежностями.

Участковый подошел ближе к столу, стараясь ненароком ничего не задеть, и осмотрел содержимое столешницы. Стопка газет, несколько книг, исписанные карандашом листы и массивный письменный прибор. Среди книг были пару лингвистических словарей, остальные были закрыты газетами. Капитан не стал их трогать, чтобы не мешать криминалисту делать свою работу. Вполне вероятно, хозяин квартиры был научным работником, возможно, занимался педагогической деятельностью. Что могло послужить мотивом для столь чудовищного и дерзкого убийства, у милиционеров не было ни малейшей догадки.

Некоторые ящики шкафа и письменного стола были выпотрошены, их содержимое беспорядочно валялось на полу. Часть бумаг попала в лужу крови, и теперь медленно набухала питающей ее багровой жижей.

– Что-то искали, – предположил участковый.

– Угу, – ответил майор. Затем добавил: – Либо делали вид, что искали.

В квартирном холле послышался шум, и на пороге появился эксперт-криминалист Толик со своим рабочим чемоданом.

– Проходи, Толик, – сказал майор, отстранившись от дверного проема и пропуская того в комнату.

– Японский городовой… – озадаченно протянул Толик, осмотрев комнату. Немного помешкав, он взял в руки висевший на груди фотоаппарат, и отснял несколько раз комнату слева-направо. Затем он прошел внутрь, аккуратно ступая, и сделал несколько фотографий трупа и лежавшего рядом топорика. Открыв свой чемодан, он извлек из него и натянул на руки латексные перчатки. Затем, взяв специальную кисть, эксперт-криминалист обработал ею топорик, и внимательно осмотрел его через лупу.

– Могу вас обрадовать, – сказал Толик, повернувшись к коллегам, – «пальчики» тут есть, и хорошего качества.

– Когда в начале расследования есть хорошие «пальчики» – жди проблем, – вымолвил Вадик, оправившись от первоначального шока. – Никто «за просто так» хорошие «пальчики» не оставляет… Что скажешь, Игнатьич?

Участковый поджал губы, помедлив с ответом:

– Тут много чего, что мне не понятно. «Пальчики» – это только часть загадки.

Участковый аккуратно прошел к трупу, осмотрел характер нанесенных ран и добавил:

– На моей памяти не было такого убийства, чтобы человеку топором так разнесли голову до состояния невозможности идентифицировать личность. Теперь только через отпечатки пальцев, если они есть в базе данных. И через особые приметы на теле.

– Да, родственникам не позавидуешь при опознании, прямо скажем, – отозвался Толик. – Похоже, что убийцы нанесли множественные удары по голове, когда потерпевший был уже мертв, – подтвердил он догадку Игнатьича после осмотра головы трупа.

– Думаешь, специально хотели обезобразить? – спросил Вадим.

– Вполне возможно, – ответил Игнатьич, – но не в смысле «сделать некрасиво на лице», а чтобы труднее было опознать.

– Обратите внимание – много ударов пришлось в область лица и висков с разных направлений, – сказал Толик, показывая ребром ладони направление ударов. – Хотя и одного такого удара в висок достаточно, чтобы убить.

– Кстати, почему «хотели»? – спросил Вадим у криминалиста. – Убийц было несколько?

– Ну, точнее могу сказать только после полного осмотра места, – ответил Толик, продолжая колдовать над чемоданом, – но чутье мне подсказывает, что убийца был не один.

Довгань взял за плечо участкового:

– Игнатьич, выясни личность хозяина квартиры, а я закончу с соседом.

– Добро, – ответил участковый.

Аккуратно развернувшись на каблуке, Игнатьич перешагнул через кровавую дорожку капель на полу, и выйдя из квартиры на носках, кивком дал понять соседу, который терпеливо ждал у порога с вопросительным лицом, что в квартире идет изучение места преступления, мол, всё, как положено, а Вы – ждите.

Выйдя на крыльцо, участковый остановился подышать свежим воздухом. Прохладный утренний ветер, еще не прокопченный выхлопными газами автомобилей, оказался очень кстати, чтобы вернуть ясность сознания. Несколько минут, проведенные в квартире, совершенно замутили голову, и участковый стал жадно и с удовольствием вдыхать свежий воздух. ЖЭК и паспортный стол, куда он собрался наведаться, были в десяти минутах неспешной ходьбы, поэтому он решил не торопиться. «Оперативной группе еще долго работать», – подумал он и извлек из кармана плаща мягкую пачку сигарет. Размяв пальцами табак и чиркнув спичкой, он затянулся ароматной Marc O’Polo с вишневым вкусом.

Для жалованья участкового это были недешевые сигареты, но Игнатьич старался курить не много. И даже установил для себя лимит – не более пяти сигарет в день. И заметил при этом, что редкие перекуры, когда можешь подымить спокойно и без суеты, доставляют больше удовольствия, чем когда тянешь одну за другой и как бы «мимоходом».

Американская сигарилла курилась долго. Это был качественный продукт из трубочного табака и неиспорченной селитрой бумаги. И если ты даже оставлял ее в пепельнице – она не продолжала «докуриваться» сама собой, как это делало большинство современных сигарет. Но и не гасла, а терпеливо ждала продолжения, практически не давая дыма. Поэтому требовала от курильщика соответствующего уважения к своим потребительским достоинствам.

Весь двор дома был запружен автомобилями. Выгоревшая на солнце и затертая шинами разметка не могла справиться с таким количеством движимого имущества, поэтому жильцы попросту игнорировали ее. Любое мало-мальски свободное пространство заполнялось разномастными железными конями без оглядки на их породистость и статус хозяина. Судя по ситуации, автовладельцы дома старались придерживаться золотого правила не закрывать выезд с парковки другому автомобилю, даже если для этого приходилось залезть одной стороной колес на тротуар. Хотя это вызывало справедливое недовольство пешеходов и грозило царапинами на кузове.

Оперативная машина стояла у подъезда прямо посередине проезжей части. Водитель, парнишка лет двадцати-двадцати трех, дремал, потому что дежурил уже более суток, не успев до вызова передать дежурство своему сменщику. Водители оперативных машин в силу характера своей работы вырабатывали в себе талант засыпать там и тогда, где и когда это становилось возможным хотя бы на пять минут. И просыпаться так же быстро и легко, словно и не спали вовсе, а просто сидели с закрытыми глазами.